— Если бы ты могла вернуться в тот день, ты бы вернулась? — Да. — Что бы ты сделала? — Я бы как-нибудь предупредила Лори, — сказала я. — Я бы попыталась нарушить его планы. — Планы убийцы? — Конечно. — А о нем ты думаешь? — Я не хочу о нем думать. Я только хочу сделать все, что в моих силах, чтобы его поймали. — И наказали? — Нет наказания, которое искупило бы его преступления. — А смертная казнь, Кей? — Он может умереть только один раз. — Значит, ты хочешь, чтобы он помучился. — Цепкие глаза Фортосиса не отпускали меня, не давали отвести взгляда. — Да, — произнесла я. — По-твоему, его следует пытать? — Пытать страхом. Я хочу, чтобы он ощущал такой же страх, что и замученные женщины в тот момент, когда им становилось ясно: они умрут. Не знаю, сколько мы проговорили с Фортосисом, но, когда я наконец замолчала, в комнате было уже темно. — Мне кажется, никогда еще ни одно убийство не причиняло мне такой душевной боли, — подытожила я. — Это как сны. — Фортосис откинулся в кресле и поставил ладони домиком. — Люди часто утверждают, будто не видят снов, хотя на самом деле они их не помнят. Сны, Кей, запоминаются на подсознательном уровне — как и все остальное. Нам просто удается запереть в подсознании большую часть наших переживаний — иначе они бы разрушили наш мозг. — А мне вот в последнее время не удается, Спиро. — Почему? Фортосис, безусловно, знал причину, однако хотел, чтобы я сама ее озвучила. — Может, потому, что Лори Петерсен была врачом. Я ассоциирую себя с ней. Даже проецирую ее жизнь на свою. Мне тоже когда-то было тридцать лет. — В каком-то смысле ты когда-то была доктором Лори Петерсен. — В каком-то смысле да. — И то, что случилось с Лори, могло случиться с тобой? — Не знаю. Это уж слишком. — А мне вот кажется, что ты уже ставила себя на место Лори. — Фортосис слегка улыбнулся. — Думаю, ты кучу ситуаций прокрутила в голове. Но ведь это еще не все, о чем ты хотела со мной поговорить? Эмберги. Что Фортосис ему тогда сказал? — Проблем хватает и без убийств. — Например? — Например, кто-то под меня копает. — Ну, куда ж без этого. — Фортосис по-прежнему держал ладони домиком и слегка постукивал подушечками пальцев друг о друга. — Еще утечки информации в прессу. Эмберги уверен, что они случаются по вине моих сотрудников. — Я поколебалась, прикидывая, в курсе ли Фортосис или нет. Однако его лицо было абсолютно непроницаемым. — Эмберги считает, что это ваша теория — ну, насчет того, что статьи в газетах только подстегивают маньяка, а значит, Лори Петерсен погибла исключительно из-за утечек информации в прессу. А теперь убита Хенна Ярборо. И Эмберги не преминет снова повесить всех собак на меня и моих подчиненных. — А какова вероятность утечек информации из твоего офиса? — Кто-то проник в базу данных в моем компьютере. То есть утечка информации в принципе возможна. Точнее, из-за этого взлома мне теперь кажется, что каждый может бросить в меня камень. — Значит, тебе нужно найти виновного, — сказал Фортосис так, словно нет ничего проще. — Ума не приложу, как это сделать. Но вы ведь говорили с Эмберги, Спиро… — напомнила я. Он посмотрел мне прямо в глаза. — Верно. И, по-моему, он сгустил краски. Неужели ты думаешь, Кей, что я мог утверждать, будто утечки информации из твоего офиса спровоцировали два убийства? Иными словами, что две женщины были бы живы, если бы не выпуски новостей? Запомни: я этого не говорил. Думаю, вырвавшийся у меня вздох облегчения не укрылся от внимания Фортосиса. — В любом случае, если Эмберги или кому-нибудь еще хочется раздуть дело с утечкой информации, происходящей якобы из-за твоего компьютера, боюсь, тут я ничего не смогу поделать. Я действительно считаю, что есть четкая связь между шумихой в прессе и поведением убийцы. Если шокирующие подробности станут появляться в статьях, если у этих статей будут кричащие заголовки — тогда да, тогда Эмберги — или кто-то другой, кого это тоже касается, — может использовать сказанное мною против тебя, Кей, и твоих сотрудников. — Фортосис посмотрел на меня долгим взглядом. — Понимаешь, о чем я? — Вы хотите сказать, что не можете обезвредить бомбу, — произнесла я упавшим голосом. Фортосис подался вперед и отрезал: — Я хочу сказать, что не могу обезвредить бомбу, не видя ее и не зная, что это за бомба. Ты думаешь, тебя хотят сместить? — Не уверена, — осторожно ответила я. — Только вот что я понимаю наверняка: из-за звонка Лори Петерсен в службу спасения, который она сделала за несколько секунд до нападения, городские власти оказались по уши, не будем уточнять в чем. Да вы, наверное, уже знаете обо всем из газет. Фортосис кивнул, в его глазах появились проблески интереса. — Эмберги вызывал меня по этому поводу задолго до того, как история попала в газеты. В разговоре участвовали Таннер и Болц. Они утверждали, что огласка вызовет скандал, может быть, дело даже дойдет до суда. В результате Эмберги запретил давать интервью без своего ведома. А я и не давала никаких интервью. Эмберги сказал, что, по вашему мнению, статьи, которые с завидной регулярностью появляются в прессе, только подстегивают убийцу. Он устроил мне настоящий допрос с пристрастием — уж не из моего ли офиса поступает информация, уж не я ли не умею держать язык за зубами? Мне пришлось сознаться, что кто-то проник в мою базу данных. — Понимаю. — Было совершено еще одно убийство, и я начала думать, что если скандал разразится, то исключительно из-за неосторожности моих подчиненных и моей собственной. Я чувствую себя почти соучастницей преступлений. Мне кажется, что и я виновна в этой последней смерти. — Я замолчала, чтобы совладать с дрогнувшим голосом. — Короче говоря, мне стало казаться, что никому уже дела нет до плохой работы службы спасения, потому что все возмущены поведением сотрудников главного офиса отдела судмедэкспертизы, в частности моим. Фортосис промолчал. — Может, я делаю из мухи слона? — беспомощно добавила я. — А вот это вряд ли. Я хотела услышать совсем другое. — Теоретически все могло произойти именно так, как ты описываешь, — принялся объяснять Фортосис. — Если кому-то хочется спасти свою шкуру, весьма вероятно, что этот кто-то станет валить все с больной головы на здоровую. А из судмедэксперта легче всего сделать козла отпущения. Люди в большинстве своем не имеют представления, чем конкретно занимается судмедэксперт. К нему относятся с предубеждением, воображают о нем всякие ужасы. Оно и понятно: кому понравится, если тело близкого человека станут резать и изучать? Люди считают вскрытие надругательством над покойным… — Может, хватит? — перебила я. — Ты поняла, что я имел в виду. — Еще бы. — Плохо, что база данных оказалась незащищенной. — И не говорите. Уж лучше бы мы пользовались печатными машинками. Фортосис задумчиво посмотрел в окно. — Знаешь, Кей, что я тебе посоветую? — мрачно произнес он. — Будь очень осторожна, но не вини себя в гибели этой женщины. Грязные политики и даже страх перед ними могут довести тебя до такого состояния, когда ты действительно начнешь делать непростительные ошибки, таким образом давая своим врагам реальный повод обвинить тебя. В памяти всплыли перепутанные предметные стекла. Внутри все сжалось. Фортосис продолжал: — Сейчас в Ричмонде обстановка как на тонущем корабле. Неудивительно, что люди озверели. Каждый сам за себя. А ты, Кей, не хочешь никому мешать. Ты не желаешь участвовать в этой панике. А паника налицо. — Да, некоторые не на шутку перепугались. — Оно и понятно. Смерть Лори Петерсен можно было предотвратить. Полиция допустила непростительную ошибку, когда не присвоила ее звонку первую степень важности. Убийца разгуливает на свободе. Женщины продолжают погибать. Люди во всем винят городские власти, а тем что делать? Им тоже надо кого-нибудь обвинить. Такова уж человеческая природа. И полиция, и политики будут перекладывать ответственность на подведомственные организации, пока не дойдут до самой низшей ступеньки…