— Хватит играть в молчанку, доктор Скарпетта, — мягко произнес Марино. Трясущимися руками я достала сигареты. — Все это так и стоит у меня перед глазами. Да и у вас, наверное, тоже. Представляю типа, который уже раньше был в доме Тернбулл. Он понятия не имел, что у Эбби живет сестра, зато убедился, что журналистка не держит никаких собак. Да еще сама мисс Тернбулл, будь она неладна, знает нечто такое, что парню ой как хочется сохранить в тайне. Марино помолчал. Я чувствовала на себе его взгляд, но не хотела ни смотреть на него, ни отвечать ему. — Понимаете, он с нее уже кое-что поимел. И возможно, далеко не все, что ему хотелось. Он не удовлетворен, ему нужно больше. Несостыковка в сценарии, так сказать. К тому же он боится, что она на него заявит. Она ведь журналистка, та еще пройдоха, черт ее возьми. Ей платят за то, что она раскрывает грязные тайны. И не сегодня завтра она расколется. Марино снова посмотрел на меня, но я была как кремень. — И что ж ему прикажете делать? Он решает замочить журналистку и оформить все так, будто и она стала жертвой маньяка. Одна маленькая проблема — он не знает, что в доме мисс Тернбулл живет ее сестра. Не знает также, где находится спальня Эбби, потому что в прошлый раз ему хватило и гостиной. Вот парень и попадает не в ту спальню. А почему? Потому что свет горел только в комнате Хенны, потому что Эбби была в Нью-Йорке. Отступать поздно. Он зашел слишком далеко и должен довести дело до конца. Он убивает ее… — Болц не мог этого сделать, — произнесла я, сдерживая дрожь в голосе. — Болц никогда бы на такое не пошел. Он не убийца — кто угодно, только не убийца. Повисло молчание. Наконец Марино медленно поднял на меня глаза и стряхнул пепел с сигареты. — О-очень интересно. А ведь я не называл фамилий. Но раз уж вам на ум пришел Болц, не соизволите ли развить свою мысль? Я прикусила язык. Слезы подступали к глазам, горло сжималось от спазмов. Не заплачу, не дождется! Чертов коп не увидит моих слез, такого удовольствия я ему не доставлю! — Послушайте, доктор Скарпетта, — произнес Марино уже гораздо мягче, — я не хотел ловить вас на слове. То есть я хотел сказать, ваша личная жизнь — это ваше личное дело, я не собираюсь в нее лезть. Вы взрослые свободные люди. Но мне кое-что известно — я видел машину Болца у вашего дома… — У моего дома? — Вот уж не ожидала. — А что вы де… — Что я делал! Да я только и делаю, что объезжаю с дозором этот чертов город. И так уж случилось, что вы в нем живете. Я знаю вашу служебную машину. Знаю ваш адрес, будь он неладен, и знаю Болцеву белую «ауди». И всякий раз, когда я замечал эту самую машину у ваших ворот, Болц явно заезжал к вам не об убийствах разговаривать. — Может, и так. Может, к работе наши встречи и не имели отношения. Но это вас не касается. — А вот тут вы не правы. — Марино выбросил окурок в окно и зажег новую сигарету. — Это мое дело, с тех самых пор, как Болц такое вытворил с мисс Тернбулл. Кто его следующая жертва, как вы думаете, доктор Скарпетта? — Картина убийства Хенны точно такая же, как и во всех предыдущих случаях, — холодно произнесла я. — Совершенно очевидно, что ее убил тот же самый человек. — А пробы на тампонах тоже совпадают? — Бетти займется ими завтра с утра. Я пока не могу точно сказать… — Что ж, я облегчу вам задачу. У Болца нет антигенов в слюне и в сперме. Не сомневаюсь, что и вам это известно, причем уже несколько месяцев. — В Ричмонде у нескольких тысяч мужчин нет антигенов. Может, и у вас тоже, кто знает? — Чем черт не шутит, — перебил Марино. — Действительно, кто знает? Но ведь в этом-то все и дело. Вы не знаете наверняка насчет меня. Зато знаете насчет Болца. В прошлом году вы проводили вскрытие его жены — разве вы не нашли на ней сперму и разве вы не проверили ее? Ведь известно, что женщина покончила с собой почти сразу после того, как позанималась сексом с мужем. И разве гребаный анализ не показал, что у Болца нет антигенов в сперме? Это даже я помню, а вам сам бог велел. Я был на месте преступления, скажете, нет? Я молчала. — Я решил не делать поспешных выводов, даже когда увидел миссис Болц сидящей в кровати в своей сексапильной сорочке — и с дыркой в груди. Я всегда в первую очередь подозреваю убийство, а потом уже все остальное. О самоубийстве я думаю в последнюю очередь, иначе я бы не раскрыл ни одного дела. Но я допустил непростительную ошибку — не взял у Болца необходимые анализы. Самоубийство казалось очевидным, особенно после вскрытия. Я закрыл дело за отсутствием состава преступления. Наверное, зря. Позже мне представился случай взять у Болца образец крови, чтобы убедиться, что и сперма принадлежала ему. Он утверждал, что в то утро занимался сексом с женой. Я поверил. Я не взял у него сперму на анализ. А теперь поезд ушел, предлога уже не найти. — Одним анализом крови не обойдешься, — произнесла я, понимая, насколько глупо это звучит. — Если у него не первая и не вторая группа крови по шкале Льюиса, вы не можете утверждать, что у него нет антигенов, пока не возьмете на анализ слюну. — Да знаю я! Не первый раз анализы беру. Сути дела это не меняет. Мы с вами знаем, что за птица наш Болц. Я молчала. — Мы знаем, что у типа, замочившего пятерых женщин, нет антигенов в слюне и сперме. Мы также знаем, что Болцу прекрасно известны все детали картины преступления — выходит, он мог без труда придать телу Хенны вид одной из жертв маньяка. — Отлично, берите свои отчеты по анализам Болца, и мы определим его ДНК. — Я не на шутку разозлилась. — Вперед! Узнаем точно, и не придется гадать на кофейной гуще. — Положим, мы проведем такое исследование. Можем даже загнать Болца под лазер и проверить — вдруг он светится? Тут я вспомнила о «блестках», обнаруженных на ярлыке. А с моих ли рук эти чертовы «блестки»? А может, Билл тоже пользовался борным мылом? — Вы нашли «блестки» на теле Хенны? — спросил Марино. — Да, на пижаме и на постельном белье. Некоторое время мы оба молчали. Наконец я произнесла: — Хенну убил тот же выродок, что и остальных женщин. Я знаю, что говорю. Убийца всего один. — Может, и так. Только мне от этого не легче. — Вы уверены, что Эбби сказала правду? — Сегодня днем я заезжал к нему в офис. — К Биллу? Вы хотели с ним встретиться? — Я аж поперхнулась. — Хотел. — И ваши опасения подтвердились? — Мой голос едва не сорвался. — Да, в основном. — Марино снова бросил на меня выразительный взгляд. Я молчала. Боялась произнести хоть слово. — Само собой, Болц все отрицал. Само собой, он впадал в раж. Грозил привлечь Эбби за клевету и все такое прочее. Ясно, что он просто воздух сотрясал. Он и рта не раскроет, потому что он лжет, и я знаю, что он лжет, и он знает, что я знаю. Рука Марино поползла к левому боку, и меня охватила паника. У него был включен диктофон! — Если вы делаете именно то, что я думаю… — процедила я. — Что? — изумился Марино. — Если вы все записываете на свой поганый диктофон… — Госссподи! — возмутился Марино. — Уж и почесаться нельзя! Обыщите меня, если хотите. Могу и стриптиз устроить, если вам от этого полегчает. — Спасибо, мне и так уже легче стало. Марино совершенно искренне расхохотался. — Хотите знать правду, док? Я все ломаю голову, что же действительно случилось с миссис Болц? Я сглотнула и произнесла: — Мы не нашли ничего подозрительного. На правой кисти у нее был порох. Марино перебил меня: — Еще бы! Ведь она нажимала на курок. В этом-то я не сомневаюсь, но вот почему жена Болца покончила с собой, как вы думаете? А что, если Болц занимался такими делами постоянно? А она обо всем узнала? Марино включил зажигание и фары. Через несколько секунд мы уже ехали по шоссе. — Послушайте, — не унимался сержант, — я не любитель совать нос в чужие дела. Есть занятия и поинтереснее. Но вы же, док, знаете Болца. Вы с ним встречаетесь, ведь так? По тротуару дефилировал трансвестит. Его стройные ноги облегала желтая юбка, накладные груди стояли торчком, фальшивые соски сильно выделялись под белой майкой. Он проводил нас равнодушным взглядом. — Встречаетесь? — настоятельно спросил Марино. — Да, — едва слышно произнесла я. — А в пятницу вечером вы были с Болцем? Я не сразу вспомнила, словно память отшибло. Трансвестит томно повернулся на сто восемьдесят градусов и продолжил свою прогулку. — В пятницу я водила свою племянницу в ресторан, а потом в кино. — Болц ходил с вами? — Нет. — А вы знаете, где он был? Я отрицательно покачала головой.