Некоторые после скверного дня идут играть в теннис, другие доводят себя до изнеможения в тренажерном зале. Одна моя приятельница из Корал-Кэйблз любила свалить на побережье и там, лежа в шезлонге, снимать стресс, жарясь под солнцем и читая порнографический роман: своим коллегам — а работала девушка судьей — она никогда бы не призналась, что читает подобные книги. Большинство копов снимают стресс пивом в забегаловках. Я никогда не увлекалась спортом, а в пределах досягаемости не наблюдалось ни единого подходящего пляжа. Напиться и забыться — вообще не мой стиль. А на готовку у меня, как правило, не бывает времени. И, хотя моя любовь к еде не ограничивается исключительно итальянской кухней, именно спагетти, пицца и лазанья удаются мне лучше всего. — Тереть нужно на самой мелкой терке, — наставляла я Люси, перекрывая шум воды из-под крана. — Да-а, на мелкой тру-удно, — ныла девочка. — Зрелый пармезан сам по себе твердый. Смотри, пальцы не обдери. Я вымыла зеленый перец, грибы и лук, вытерла их насухо и положила на разделочную доску. На плите закипал соус, рецептуру которого я сама придумала прошлым летом: помидоры, базилик, орегано и толченый чеснок — всегда держу соус в холодильнике для таких вот случаев. Колбаса и подрумяненная постная говядина обсыхали на салфетках. Тесто подходило под влажным полотенцем, раскрошенная моцарелла дожидалась своего часа в миске. Когда я покупала сыр в своем любимом магазине на Вест-авеню, он еще был в рассоле. Моцареллу привозят прямо из Нью-Йорка. При комнатной температуре он мягкий, как масло, а если его растопить, становится как тянучка. — А мама всегда покупает какие-нибудь консервы и добавляет к ним ветчину, — сказала Люси, переводя дыхание. — Или приносит готовую еду из супермаркета. — И это весьма прискорбно, — отвечала я, зная, что говорю. — Разве такое можно есть? — Я начала шинковать овощи. — Вот когда мы были маленькими, мы бы к подобной еде и не притронулись. Ну, разве что твоя бабушка подержала бы нас с недельку на хлебе и воде. Моя сестра никогда не любила готовить. А я никогда не понимала почему. Лучшие часы в детстве мы провели именно за обеденным столом. Отец тогда еще не болел. Он обычно сидел во главе стола и церемонно накладывал нам целые тарелки дымящихся спагетти, фетуццини или — по пятницам — фриттата. Даже когда родителям приходилось туго, стол всегда ломился от еды и вина, и как же здорово было прийти домой из школы и уже с порога по запаху определить, какую именно вкуснятину приготовила сегодня мама. Люси ничего этого не видела — ее мать упорно нарушала семейные традиции. Представляю, как бедная девочка, вернувшись из школы, попадает в атмосферу полного пофигизма. Для Дороти приготовление обеда — тяжкий крест, она откладывает этот процесс до последнего. Моя сестра никогда не была для Люси настоящей матерью. Порой я даже сомневаюсь, а итальянка ли Дороти вообще? Я смочила ладони оливковым маслом и принялась месить тесто. Месила долго, пока не заныли руки. — А ты можешь закрутить его, как показывают по телевизору? — спросила Люси, оставив терку и приготовившись увидеть трюк. Я продемонстрировала свое искусство. — Ух ты, здорово! — Это нетрудно, — улыбнулась я, наблюдая, как жгут из теста распрямляется буквально на глазах. — Весь фокус в том, чтобы не наделать в тесте дырок пальцами. — А можно мне попробовать? — Сначала дотри сыр, — велела я с напускной строгостью. — Ну, пожалуйста… Люси слезла со скамейки для ног и подошла ко мне. Я взяла руки девочки в свои, намазала ей ладони оливковым маслом и сложила пальцы в кулаки. Странно, что ладони Люси почти такого же размера, как мои. Когда она только родилась, кулачки у нее были величиной с грецкий орех, не больше. Помню, как Люси тянула ко мне ручонки и хватала меня за указательный палец. Она держалась за мой палец и улыбалась, а в груди у меня разливалось тепло, непривычное и чудесное. Я спрятала кулаки девочки в тесто и помогла ей раскрутить тестяной жгут. Получилось довольно неуклюже. — Теста все больше и больше, — воскликнула Люси. — Классно! — Тесто подходит под действием центробежной силы — в старину подобным способом делали стекло. Ты ведь видела витражные окна — на стекле неровности, будто волны, помнишь? Люси кивнула. — Стекло раскатывали в большой тонкий блин… Тут послышался шорох шин по гравию, и мы обе выглянули в окно. К дому подъехала белая «ауди», и настроение у Люси тут же испортилось. — Это он, — кисло произнесла девочка. Из машины с двумя бутылками вина вылез Билл Болц. — Люси, он тебе понравится, — увещевала я, ловко выкладывая тесто в форму. — Он просто мечтает с тобой познакомиться. — Он твой парень. Я вымыла руки. — У нас всего лишь общие дела. И потом, мы вместе работаем. — А он женат? — продолжала Люси развивать мысль, наблюдая, как Болц приближается к дверям. — Его жена умерла в прошлом году. — Ой, — смутилась Люси, но ненадолго. — А отчего она умерла? Я чмокнула девочку в макушку и пошла открывать. У меня не было ни малейшего желания отвечать на вопрос Люси. Неизвестно, как бы она восприняла эту информацию, особенно в свете последних событий. — Отошла после сегодняшнего? — спросил Билл, целуя меня. Я заперла дверь. — Какое там!.. — Погоди, сейчас я тебя вылечу. Пара бокалов этого живительного напитка — и все пройдет. — Билл кивнул на бутылки, точно это были трофеи удачливого охотника. — Из моих личных запасов. Тебе понравится. Я коснулась его плеча, и он последовал за мной на кухню. Люси пыхтела над теркой. Она снова взобралась на скамеечку для ног и специально повернулась спиной к двери. Когда мы вошли, она даже не соизволила оглянуться. — Люси! Натереть сыр было, конечно, важнее, чем поздороваться. — Люси! — Я подтолкнула к ней Билла. — Это мистер Болц. Билл, это моя племянница. Люси нехотя оставила терку в покое и посмотрела мне прямо в глаза. — Тетя Кей, я содрала кожу на пальцах. Видишь? — И она продемонстрировала левую ручку. Костяшки слегка кровоточили. — Ах ты, господи! Подожди, сейчас я принесу пластырь. — Кусочек кожи попал в сыр, — продолжала Люси: было видно, что она готова разрыдаться. — Кажется, пора вызывать «скорую», — произнес Билл. Он снял Люси со скамейки, обнял и сцепил пальцы в замок у нее под коленками, чем немало удивил девочку. Получилось живое кресло. Билл завыл, как сирена «скорой помощи», подхватил Люси и помчался к раковине. — Алло, «скорая»? У нас тут одна славная девочка ободрала костяшки. Ну-ка, а что нам ответит диспетчер? А он ответит: «Доктор Скарпетта, немедленно окажите пострадавшей первую помощь». Люси захихикала. Она моментально забыла об ободранных пальцах и с нескрываемым обожанием смотрела на Билла, откупоривавшего бутылку. — Пусть подышит, — объяснил он Люси свои действия. — Видишь ли, сейчас вино резковато, а через часок будет в самый раз. Со временем оно становится мягче — как и все в этой жизни. — А мне дадите попробовать? — Лично я не против, — отвечал Билл с напускной серьезностью, — если твоя тетя Кей позволит. Но не хотелось бы, чтобы ты перебрала. Я укладывала на тесто мясо, овощи и пармезан и поливала все это соусом. Сверху положила кусочки моцареллы и задвинула пиццу в духовку. Вскоре густой чесночный аромат наполнил кухню. Я занялась салатом и сервировкой стола, а Люси и Билл болтали и смеялись. Мы сильно припозднились с ужином, а вино пошло Люси на пользу. К тому времени, как я начала убирать со стола, глаза у девочки уже слипались и, хотя ей давно пора было спать, она отказывалась пожелать нашему гостю спокойной ночи. Биллу удалось завоевать сердце Люси. — Вот удивил так удивил, — сказала я Биллу, уложив, наконец, племянницу и вернувшись к нему на кухню. — Ты просто волшебник. От Люси, знаешь ли, можно было ожидать какой угодно реакции. — Ты опасалась, что она начнет тебя ревновать? — улыбнулся Билл. — Можно и так сказать. Ее мать заводит романы практически со всем, что шевелится. — То есть у нее остается не так уж много времени на ребенка? — Билл снова наполнил наши бокалы. — Это еще мягко сказано. — Очень жаль. Люси удивительная девочка. Умна не по годам. Наверное, пошла в свою тетушку. — Билл отхлебнул вина и спросил: — Чем она занимается целыми днями, пока ты на работе? — С ней Берта. Обычно Люси торчит у меня в кабинете за компьютером. — Играет? — Станет она играть, как же! Да Люси разбирается в компьютере лучше меня. Последний раз, когда я застала ее у экрана, она, ты только вообрази, занималась программированием на «бейсике» и реорганизацией моей базы данных. Билл уставился на свой бокал. Через несколько минут он спросил: — А с твоего компьютера можно войти в компьютер в городе? — Ты на что намекаешь? — Тогда бы еще ладно… Я просто надеялся… — Билл посмотрел на меня. — Люси бы никогда такого не сделала, — с чувством произнесла я. — И что ты имеешь в виду, говоря «тогда бы еще ладно»? — Что лучше десятилетняя племянница, чем журналист. Если бы это оказалась Люси, Эмберги отстал бы от тебя. — Эмберги так просто не отстанет, — отрезала я.