– Уверен, мы что-нибудь придумаем. А когда тебе нужна эта вещь? – Вот в том-то и вся загвоздка. Сегодня вечером. После чего я услышала долгий вздох: – Хо-о-рошо. Да… Задача чуть-чуть усложняется. Я пригладила волосы: – Понимаю. Задача не для среднего ума. Если бы я узнала об этом раньше, то наверняка что-нибудь придумала бы. Прости, что побеспокоила. – Нет-нет. Мы непременно это уладим. Могу я тебе перезвонить? Агнес вышла покурить на балкон. Оказывается, не только я в этом доме пользовалась балконом. Было холодно, и Агнес завернулась в огромный кашемировый плед, у нее даже порозовели кончики пальцев. – Я только что сделала несколько звонков. И теперь кое-кто должен мне перезвонить. – Луиза, ты ведь знаешь, что они скажут? Если я принесу какой-нибудь жалкий дудл? – (Я терпеливо ждала продолжения.) – Они скажут, что я серая и необразованная. Впрочем, чего еще можно ожидать от глупой польской массажистки? Или скажут, что никто не захотел выполнить мой заказ. – Сейчас только двадцать минут первого. У нас еще уйма времени. – Сама не понимаю, почему это так заботит меня, – тихо произнесла Агнес. Если честно, мне хотелось сказать ей, что если кого это сейчас и заботит, то только не ее. Поскольку в данный момент ее основной заботой было Курить С Мрачным Видом. Но я знала свое место. И тут зазвонил мой телефон. – Луиза? – Джош? – Думаю, у меня есть кто-то, кто может помочь. Вы с Агнес готовы подъехать в Ист-Уильямсберг? Двадцать минут спустя мы уже сидели в машине, направлявшейся к тоннелю Квинс-Мидтаун. Пока мы стояли в пробке – Гарри безучастно молчал на водительском сиденье, – Агнес позвонила мистеру Гупнику узнать о его самочувствии: – А Натан приедет в офис? А ты взял с собой болеутоляющие? Дорогой, ты и правда в порядке? Ты точно не хочешь, чтобы я тебе что-нибудь привезла? Нет… Я в машине. Мне нужно кое-что сделать к сегодняшнему вечеру. Да, я собираюсь пойти. Все прекрасно. Мне удалось расслышать голос мистера Гупника. Глухой, успокаивающий. Агнес закончила разговор и с тяжелым вздохом уставилась в окно. Выждав секунду-другую, я вернулась к своим записям. – Итак, этот Стивен Липкотт, очевидно, восходящая звезда в мире изобразительного искусства. Выставлялся в престижных местах. И он… – я посмотрела на экран айпада, – фигуративист. Не абстракционист. Вам просто нужно сказать ему, что вы хотите, и он это сделает. Впрочем, я не знаю, сколько он может запросить. – Не имеет значения, – бросила Агнес. – В любом случае это полная катастрофа. Я набрала в айпаде имя художника и, к своему облегчению, обнаружила, что его рисунки были реально хорошими: волнистые изображения обнаженной натуры. Тогда я передала Агнес айпад, чтобы она могла сама убедиться, и у нее сразу поднялось настроение. – И вправду хорошо, – удивленно произнесла она. – Ага. Если вы сможете сформулировать, что вам хотелось бы получить, он все нарисует, и мы вернемся домой… быть может, к четырем? «И потом я смогу свалить», – мысленно добавила я. Пока Агнес прокручивала другие картинки, я послала Сэму сообщение. Как дела? Неплохо. Отлично прогулялся. Купил Джейку сувенирную пивную шляпу. Только не смейся. Как бы мне хотелось сейчас быть рядом с тобой! Пауза. Как думаешь, когда тебе удастся освободиться? По моим расчетам, мне нужно выехать в аэропорт около семи. Надеюсь освободиться к четырем. Оставайся на связи. xxxxx Из-за вечных нью-йоркских пробок у нас ушел целый час, чтобы добраться до места, адрес которого дал мне Джош: обшарпанного, безликого бывшего офисного здания на задворках промышленного квартала. Гарри остановил машину, презрительно фыркнул и спросил, с трудом повернувшись на сиденье: – А ты уверена, что это то самое место? Я проверила адрес: – По крайней мере, это именно тот, что мне указали. – Луиза, я пока останусь в машине. Хочу еще раз позвонить Леонарду, – бросила Агнес. В коридор верхнего этажа выходило множество дверей; некоторые из них были открыты, оттуда грохотала музыка. Я медленно шла вперед, пытаясь отыскать нужный номер. Кое-где стояли банки с белой эмульсионкой. Наконец я увидела через распахнутую дверь женщину в мешковатых джинсах, натягивающую холст на гигантский деревянный подрамник. – Привет, вы, случайно, не знаете, где Стивен? Она выпустила из обойного пистолета очередь металлических скрепок, после чего ответила: – Номер четырнадцать. Но похоже, он вышел за едой. Номер четырнадцать был в дальнем конце коридора. Я постучалась, неуверенно толкнула дверь и вошла внутрь. Студия была заставлена полотнами, на двух огромных столах стояли липкие подносы с масляными красками и исписанными пастельными карандашами. На стенах висели крупногабаритные картины, на которых были изображены женщины различной степени обнаженности. В воздухе пахло краской, скипидаром и застарелым запахом табака. – Здравствуйте. Обернувшись, я увидела какого-то мужчину с белым пластиковым пакетом. Лет тридцати, черты лица правильные, хотя взгляд слишком пронзительный, подбородок небритый, одежда практичная, но мятая, словно ему было наплевать, что носить. Одним словом, он походил на модель из эзотерического модного журнала. – Привет. Я Луиза Кларк. Мы с вами говорили по телефону. Ах нет, не говорили. Ваш друг Джош сказал, что я могу прийти. – О да. Вы хотите купить рисунок. – Не совсем так. Мне нужно, чтобы вы сделали рисунок. Совсем маленький. Он сел на табурет, открыл картонку с лапшой и начал есть, стремительно забрасывая лапшу в рот чопстиками. Тогда я сделала новый заход: – Это для благотворительности. Художники рисуют эти дудл… маленькие открытки, – поправилась я. – И вероятно, многие известные художники Нью-Йорка рисуют их для других людей, так что… – Известные художники, – повторил он. – Ну да. Вероятно, это не тот случай, когда можно нарисовать картинку самому, и Агнес, моя хозяйка, хочет, чтобы ей нарисовали нечто выдающееся. – Мой голос звенел от волнения. – Я хочу сказать, это не займет много времени. Нам вовсе не нужно нечто затейливое… – Он смотрел на меня, и я начала запинаться и наконец неуверенно пискнула: – Мы… Мы можем заплатить. Хорошо заплатить. И это для благотворительности. Пристально глядя на картонку, он закинул в рот очередную порцию лапши. Я стояла у окна в ожидании приговора. – Ага, – прожевав, произнес он. – Я не тот, кто вам нужен. – Но Джош говорил… – Вы хотите, чтобы я создал нечто такое, что может потешить эго некой особы, которая не умеет рисовать, но не хочет потерять лицо перед другими дамами, которые обедают… – Он покачал головой. – Вы хотите, чтобы я нарисовал вам поздравительную открытку. – Мистер Липкотт, пожалуйста. Я, наверное, плохо объяснила. Я… – Вы все отлично объяснили. – Но Джош говорил… – Джош ничего не говорил насчет поздравительных открыток. Терпеть не могу все эти благотворительные обеды и прочее дерьмо. – Я тоже. – В дверях стояла Агнес. Она осторожно вошла в студию, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на тюбик с краской или валявшиеся на полу клочки бумаги. Затем протянула тонкую бледную руку: – Агнес Гупник. Я тоже ненавижу все это благотворительное дерьмо. Стивен Липкотт медленно встал, после чего, словно поддавшись порыву и вспомнив о благородных манерах куртуазного века, пожал ей руку. Он не сводил глаз с лица Агнес. Если честно, я уже успела забыть, какое глубокое впечатление Агнес производит на незнакомых людей. – Мистер Липкотт… все верно? Липкотт? Я понимаю, это отнюдь не ваш жанр. Но мне предстоит принести эту картинку в зал, набитый мерзкими ведьмами. Представляете? Настоящими ведьмами. А сама я рисую как курица лапой. И если мне придется пойти туда и показать свой рисунок, они непременно выльют на меня дополнительную порцию говна. Агнес села, достала из сумочки сигарету, нашарила на одном из его столов зажигалку, прикурила. Стивен Липкотт по-прежнему не сводил с нее глаз, чопстики безвольно повисли в его руке. – Я не принадлежу к их кругу. Я польская массажистка. И в этом нет ничего позорного. Но я не желаю давать этим ведьмам шанс в очередной раз смотреть на меня свысока. Вы знаете, каково это, когда люди смотрят на тебя свысока? Она выдохнула, наклонив голову, струйка дыма потянулась от нее к Стивену. Мне даже показалось, будто он вдохнул дым ее сигареты.