– Раз уж ты задаешь вопросы, то и я хочу. Скажи, тебя чем-то не устраивают белые? – Да не особо. – Не особо? – Эй, я отвечаю честно. Просто девочки обычно встречаются с пацанами, похожими на их отцов, так что врать не буду, когда я увидел этого белого… Криса, – исправляется он, и я улыбаюсь, – я заволновался. Подумал, что либо как-то настроил тебя против чернокожих, либо не сумел стать хорошим примером чернокожего мужчины. Ни того, ни другого я бы не вынес. Я кладу голову ему на плечо. – Не, пап. Ты не стал хорошим примером чернокожего мужчины. Ты стал хорошим примером любого мужчины. Ха! – Ха, – дразнит он меня и целует в макушку. – Вот это моя дочка. Тут перед нашим магазином резко останавливается серая «БМВ». Папа подталкивает меня. – Идем. – И быстро ведет в свой кабинет. Но, прежде чем дверь успевает закрыться, я замечаю, как из «БМВ» выходит Кинг. Дрожащими руками я приоткрываю дверь. Папа встает у входа в магазин. Его рука тянется к поясу. К пистолету. Из машины выскакивают еще три Короля, но папа кричит: – Нетушки. Хочешь говорить – давай, но один на один. Кинг кивает своим парням, и они остаются ждать у машины. Папа отходит в сторону, и Кинг ковыляет внутрь. Стыдно признаться, но я сомневаюсь, что у папы есть шансы в схватке с Кингом. Папа не худой и не низкий, но в сравнении с этой двухметровой горой мышц выглядит как лилипут. Знаю, это предательство так думать… – Где он? – спрашивает Кинг. – Кто? – Сам знаешь кто. Ванте. – Мне-то откуда знать? – Он же здесь работал, так? – Ага, пару дней. Но сегодня я его не видел. Кинг делает шаг вперед и тычет в папу своей сигарой. По жировым складкам у него на затылке бежит пот. – Гонишь. – А смысл мне гнать, Кинг? – Я столько всего для тебя сделал, – цедит он, – а ты мне вот так отплачиваешь? Где он, Большой Мэв? – Без понятия. – Где он? – орет Кинг. – Я же сказал: без понятия! Несколько дней назад он попросил у меня пару сотен. Я сказал, что их придется заработать. Он взялся за дело. Я сжалился и как дурак заплатил вперед. Он должен был прийти сегодня, но не пришел – вот и вся история. – Зачем ему бабки, если он уже украл у меня пять штук? – Мне почем знать, – отвечает папа. – Если выясню, что врешь… – Не волнуйся, у меня и без того проблем хватает. – А, да. Знаю я про твои проблемы, – хрипло смеется Кинг. – Слышал, это твоя Старр-Старр – та самая свидетельница, о которой говорят в новостях. Надеюсь, она умеет держать рот на замке. – Это еще что значит, черт тебя дери? – Такие дела всегда любопытны, – продолжает Кинг. – Когда копы начинают рыться в дерьме, они всегда больше интересуются умершими, а не теми, кто стрелял. Они выворачивают все так, будто погибшие заслужили смерти. По телику уже объявили, что Халиль торговал, и от этого проблемы могут появиться у всех, кто имеет отношение к торговле. Так что с прокурором надо говорить очень осторожно. Не стоит попусту чесать языком, если не хочешь за это огрести. – Да не, – говорит папа. – Это торгашам надо быть поосторожней. И не только со словами, но и с мыслями. Несколько мучительных секунд папа с Кингом выжигают друг друга взглядами. Папина рука при этом лежит на поясе, словно приклеенная. А потом Кинг уходит, толкнув дверь так, что она едва не слетает с петель, и колокольчик оглушительно звякает ему вслед. Вскоре Кинг и его прислужники залезают в «БМВ», и машина срывается с места. До меня потихоньку доходит смысл подслушенного разговора. Кинг расправится со мной, если я на него настучу. Папа опускается на лавочку для стариков. Его плечи опадают, и он тяжело вздыхает. Мы закрываемся пораньше и на ужин берем еду в ресторанчике у Рубена. Во время короткой поездки домой я обращаю внимание на все едущие за нами машины, в особенности серого цвета. – Я не позволю ему тебя обидеть, – говорит папа. Я знаю. И все же. Когда мы приезжаем домой, мама со всей дури лупит по стейкам. Сначала бедная сковорода, теперь мясо… У нас на кухне безопасно не бывает… Папа показывает маме пакеты. – Любимая, я привез ужин. Но лупить по стейкам она не перестает. Мы садимся за кухонный стол, и наступает самый тихий ужин в истории семьи Картер. Родители не разговаривают. Сэвен не разговаривает. А я уж тем более. И даже не ем. После катастрофы в прокуратуре и ситуации с Кингом ребрышки с запеченной фасолью кажутся мне отвратительными. Зато Секани на месте не сидится: он так и хочет в мельчайших деталях пересказать свой день – но, судя по всему, видит, что никто не в настроении. Кир в своем углу причмокивает ребрышками. После ужина мама собирает со стола приборы и посуду. – Так, ребята, бегом доделывать домашнюю работу. А ты, Старр, не переживай – твои задания мне передали учителя. С чего бы мне переживать? – Спасибо. Она тянется за папиной тарелкой, но он касается ее руки. – Я все сделаю. Потом забирает у мамы тарелки, кладет их в раковину и включает воду. – Мэверик, это не обязательно. Он выливает тонну моющего средства на тарелки. Как обычно. – Да все нормально. Во сколько тебе завтра нужно быть в клинике? – У меня завтра тоже отгул. Иду на собеседование. Папа оборачивается. – Еще одно? Еще одно? – Да. Снова в «Маркхэм Мемориал». – Там же работает тетя Пэм, – говорю я. – Ага. Ее папа в совете директоров и порекомендовал меня там. На должность старшей медсестры в педиатрии. Вообще-то это будет уже второе собеседование. На этот раз я встречаюсь с кем-то из руководства. – Любимая, это же замечательно, – говорит папа. – Значит, шансы велики, да? – Надеюсь, – отвечает она. – По словам Пэм, работа, считай, у меня в кармане. – А чего вы нам не сказали? – спрашивает Сэвен. – Потому что это не ваше дело, – говорит папа. – И мы не хотели вас обнадеживать, – добавляет мама. – На эту должность у них целый конкурс.