Мэтт положил ладони на столешницу красного дерева. Пора бы избавиться от этого стола. Вот уже три года его брат не сидел в кресле напротив, но иногда Мэтт бросал взгляд через стол, будто ожидал увидеть его там. Телефон завибрировал снова. Некогда у Берни было все: милая жена, чудесные дети — два мальчика, огромный дом на окраине города, партнерство в крупной юридической фирме, крепкое здоровье, любовь окружающих. А потом вдруг семье пришлось бросать комья земли и цветы на его гроб, причем ни один из близких не мог толком осмыслить, что же произошло. Аневризма головного мозга, сказал врач. Можно жить с ней долгие годы, а затем — бах! — и конец. Телефон перестал вибрировать и заиграл песенку из старого телевизионного фильма «Бэтмен» — самая незатейливая лирика, ненавязчивая простота: сначала кто-то напевал «на-на-на», это сопровождалось вскриком «Бэтмен!». Мэтт снял телефон с пояса. Его палец завис над кнопкой «Ответить». Как странно. Оливия, занимающаяся компьютерным бизнесом, ничего не смыслила в технике. Редко пользовалась телефоном, а когда пользовалась, звонила Мэтту в офис на стационарный телефон. Мэтт нажал кнопку, на маленьком табло возникла надпись, оповещающая, что фотография загружается. Тоже любопытный штрих. Оливия, при всем ее изначальном энтузиазме, все еще не научилась пользоваться функцией «камера». На столе зазвонил телефон внутренней связи. Роланда. Мэтт избегал называть ее секретаршей или помощницей, иначе она почему-то обижалась. — Мэтт? — Да. — Марша на второй линии. Не отрывая взгляда от маленького экрана, Мэтт поднял телефонную трубку. Звонила его невестка, вдова Берни. — Привет! — Привет! — откликнулась Марша. — Оливия в Бостоне? — Да. Вообще-то, сейчас она пересылает мне свой снимок. По новому мобильнику с камерой. — О! — Короткая пауза. — Ты сегодня будешь в наших краях? Мэтт и Оливия присмотрели себе дом неподалеку от того места, где жила Марша с мальчиками. Дом находился в Ливингстоне, где выросли Мэтт и Берни. Мэтт долго сомневался, стоит ли возвращаться в те места. Память у людей хорошая. Не важно, сколько прошло лет, он всегда будет объектом пересудов и подозрений. Правда, Мэтт давно перестал обращать внимание на такие вещи. Однако он беспокоился об Оливии и их будущем ребенке. Проклятие отца может перекинуться на сына. Но Оливия была готова рискнуть. Ей очень нравилось в Ливингстоне. Дело осложняло и соседство Марши. У нее — Мэтт долго думал, как это описать, — имелись свои приколы. Со дня внезапной кончины Берни едва прошел год. После этого Марша на две недели, фигурально выражаясь, «сошла с орбиты», и Мэтту пришлось переехать к ней и присматривать за ребятишками. Нет, теперь с Маршей все в порядке — так, по крайней мере, все утверждали, — но Мэтт решил, что оставлять ее надолго в одиночестве не стоит. На сегодня был назначен осмотр нового дома. — Скоро выезжаю. Как дела? — Сможешь заскочить? — К тебе? — Да. — Конечно. — Нет, если тебе неудобно… — Конечно удобно! Марша была красивой женщиной с правильным овалом лица, которое порой казалось печальным. Иногда она нервно поднимала глаза, словно проверяя, не рассеялись ли черные тучи над головой. Это была, конечно, просто внешняя особенность, не более отражающая истинную личность, чем маленький рост или шрамы на теле. — У тебя все в порядке? — спросил Мэтт. — Да. У меня к тебе небольшая просьба. Э-э… ты не мог бы посидеть с ребятами пару часов? Всплыло одно дело в школе, а Кайра куда-то собирается вечером. — Хочешь, чтобы я повел их обедать? — Это было бы замечательно! Но только не в «Макдоналдс», ладно? — Тогда в китайский ресторанчик. — Отлично. — Ладно, договорились. — Спасибо. На дисплее мобильника начало появляться изображение. — До скорого, — промолвил Мэтт. Марша попрощалась и повесила трубку. Мэтт уставился на телефон. Щурясь, всматривался в крохотный экранчик. Размером всего в квадратный дюйм, не более. День выдался солнечный. Шторы были раздвинуты. Яркий свет мешал рассмотреть изображение. Мэтт сложил ладони чашечкой, заслонил дисплей от света и развернулся спиной к окну, чтобы телефон оказался в тени. Это помогло. На экране возник мужчина. Детали рассмотреть было трудно. На вид ему лет тридцать пять, как и Мэтту. Волосы черные, отливают синевой. Красная рубашка. Он странно двигал руками, будто махал кому-то. Он находился в комнате с белыми стенами, за спиной — окно, в окне — серое, в тучах, небо. На лице мужчины играла усмешка — с хитрецой и самодовольная. Мэтт смотрел на него. Их глаза встретились, и Мэтт мог поклясться: незнакомец насмехается над ним. Он никогда не встречал этого человека прежде. Он не понимал, зачем жена отправила ему этот снимок. Экран потемнел. Мэтт не двигался с места. В ушах стоял шум, словно он приложил к ним морские раковины. Нет, Мэтт слышал и другие звуки — приглушенные голоса в отдалении, стрекот факса, шум движения за окном, — но все они точно просачивались через фильтр. — Мэтт? В кабинет вошла Роланда Гарфилд, помощница и секретарь. Тот факт, что Мэтт нанял именно ее, не вызвал восторга в адвокатской конторе «Картер Стерджис». Роланда была слишком «уличной», по мнению этих напыщенных зануд. Но он настоял. Она являлась одной из первых клиенток Мэтта, чье дело он выиграл с таким трудом и одновременно с блеском. В тюрьме Мэтт умудрился получить степень бакалавра гуманитарных наук. А диплом юриста получил вскоре после выхода на свободу. Берни, занявший к тому времени прочные позиции в подразделении ньюаркской юридической фирмы «Картер Стерджис», решил, что сумеет убедить коллегию сделать исключение и допустить брата, бывшего заключенного, к работе. Он ошибся. Но Берни так просто не сдавался. Он уговорил партнеров взять Мэтта в качестве «помощника юриста» — замечательный термин, обозначавший по большей части «грязную работу». Сначала партнерам из «Картер Стерджис» это не понравилось. Неудивительно. Бывший заключенный в их фирме с безупречной репутацией? Но Берни апеллировал к их гуманизму и твердил, что Мэтт очень пригодится в качестве сотрудника по связям с общественностью. Он продемонстрирует этой самой общественности, что у фирмы «есть сердце» и здесь, по крайней мере, верят, что у каждого человека должен быть еще один шанс. Мэтт умен. Он активен и общителен. Мало того, он может взять на себя большую часть консалтинговых работ над проектами pro bono[23], что позволит остальным партнерам набивать их бездонные карманы, не утруждаясь невыгодным ведением дел низших классов. Он напирал на два обстоятельства: Мэтт обойдется им совсем дешево — ведь у него нет выбора. И сам Берни, чудотворец высшей лиги, уйдет, если они откажут его брату. Партнеры проанализировали оба обстоятельства. Вроде и добро человеку делают, и свои интересы тоже соблюдены. На подобной логике строится вся благотворительность. Мэтт не сводил глаз с черного дисплея телефона. Сердце билось учащенно. Кто этот парень с иссиня-черными волосами? Роланда уперла руки в бока. — Вернись на землю, — сказала она. — Что? — очнулся Мэтт. — Ты в порядке? — Я? В полном. Роланда как-то странно взглянула на него. Мобильник завибрировал снова. Роланда скрестила руки на груди. Мэтт покосился на нее. Намека она не поняла. Она вообще редко понимала намеки. Телефон продолжал вибрировать, затем зазвучала песенка из «Бэтмена». — Ты не ответишь? — спросила Роланда. Он перевел взгляд на телефон. Вновь высветился номер жены. «На-на-на, Бэтмен!» — Сейчас, — сказал Мэтт. Палец коснулся зеленой кнопки, застыл на ней на мгновение, затем надавил. Экранчик ожил. Появилось изображение. Новейшие технологии развивались бешеными темпами, безусловно, но изображение на дисплее было хуже, чем в фильме Запрудера[24]. Секунду или две Мэтт никак не мог разобрать, что там происходит. Он знал: видео рассчитано секунд на десять-пятнадцать максимум.