— Эй! Владелец ветровки. Крупный парень, однако не великан. Дафф пожимает плечами. Не извиняется. Парень, мистер Красная Ветровка, сует ее прямо в физиономию Даффа. Это было ошибкой. Наш Дафф — боец и заводится с пол-оборота. В каждом колледже имеется такой Дафф — парень, который всегда не прочь подраться. Непобедимый. В том-то и проблема. В каждом колледже есть свой Дафф. И время от времени ваш Дафф нарывается на их Даффа. Ты пытаешься уладить дело. Перевести все в шутку. Но не тут-то было. Когда перед тобой два бойца, накачанных пивом, с багровыми физиономиями и крепко сжатыми кулаками, драки не избежать. Вызов брошен; правда, ты уже не помнишь, кем именно. Но сразу понимаешь, что нажил себе неприятности. Ты выкатываешься на холод, и выясняется, что здоровяк, владелец красной ветровки, пришел не один, а с дружками. Их было восемь или девять. А вас с Даффом — двое. Ты начинаешь искать приятеля Даффа — Марка или Майка? — а того нигде не видно. Начинается драка. Дафф опускает голову, как бык, и бросается на Красную Ветровку. Красная Ветровка уворачивается, делает захват и бьет Даффа. Прямо в нос. А потом опять. И еще. Дафф, наклонив голову, бешено машет кулаками, но толку ноль. Примерно после седьмого или восьмого прямого попадания Дафф перестает махать кулаками. Дружки Красной Ветровки начинают аплодировать. У Даффа руки повисли вдоль тела. Ты хочешь остановить все это, только не знаешь как. Красная Ветровка продолжает методично обрабатывать Даффа, наносит удары по лицу и корпусу. Дружки подбадривают его. Каждый удар сопровождается восторженным гоготом. Ты в ужасе. Твоего друга избивают, а ты думаешь лишь о себе. Тебе стыдно. Ты хочешь чем-то помочь, но слишком напуган. Струхнул не на шутку. Сдвинуться с места не в силах. Ноги будто ватные. Руки — тоже. И ты ненавидишь себя за это. Красная Ветровка наносит еще удар, отпускает Даффа, и тот валится на снег, точно мешок. Красная Ветровка пинает Даффа носком ботинка в ребра. Ты плохой друг. Просто никакой. Струсил, не бросился на помощь. И тебе никогда не забыть этого чувства. Трус. Уж лучше бы тебя отметелили. Ужасный стыд. Еще удар. Дафф крякнул и перекатился на спину. Лицо в крови. Только позже ты узнаешь, что раны опасными не были. Дафф отделался двумя фингалами под обоими глазами и многочисленными ушибами. Так скажут позже. Но тогда он выглядел просто ужасно. И ты понимаешь, что не можешь больше стоять в стороне и спокойно наблюдать за избиением. Не можешь больше этого выносить. И вот ты выскакиваешь из толпы. Все на тебя смотрят. Секунду-другую никто не двигается, не произносит ни звука. Слышно лишь шумное дыхание Красной Ветровки. Ты видишь, как вырывается пар у него изо рта. Ты дрожишь. Стараешься, чтобы твои слова звучали убедительно. Эй, говоришь ты, с него хватит. Растопыриваешь руки. Пытаешься выдавить улыбку. Ладно, он проиграл, говоришь ты. Все, хватит. Победа за тобой, говоришь ты Красной Ветровке. Кто-то наскакивает на тебя сзади. Чьи-то руки хватают тебя за плечи, сдавливают в медвежьем объятии. Ты попался. Красная Ветровка приближается к тебе. Твое сердце колотится как бешеное, бьется в груди, словно птичка в тесной клетке. Тогда ты резко откидываешь голову и разбиваешь кому-то нос. Красная Ветровка надвигается. Ты ныряешь в сторону. Из толпы выходит кто-то еще. Светлые волосы, багровые щеки. Ты понимаешь, что это один из дружков Красной Ветровки. Стивен Макграт. Он бросается на тебя. Ты начинаешь метаться, как рыба на крючке. Наваливаются остальные. Ты в панике. Стивен Макграт хватает тебя за плечи. Ты пытаешься высвободиться. Крутишься как волчок. И именно в тот момент ты вдруг вцепляешься ему в горло. Ты напал на него? Он толкнул тебя первым или ты его? Ты не помнишь. Может, один из вас поскользнулся на льду? Во всем виноват лед на тротуаре? Ты прокручиваешь в памяти этот момент бессчетное число раз, но ответ так до сих пор и не ясен. В общем, вы оба падаете. Ты по-прежнему сжимаешь руки на его горле. Не ослабляешь хватки. А когда вы упали, раздался глухой стук. Это Стивен Макграт ударился затылком о бордюрный камень. Такого звука, сопровождаемого ужасным хрустом, точно раскололся полупустой сосуд с чем-то жидким, ты никогда не слышал прежде. Теперь ты знаешь: этот звук отмечает конец жизни. Ты запомнил его на всю жизнь. Ужасный звук. Он повсюду преследует тебя. Все остановилось. Ты смотришь вниз. Глаза у Стивена Макграта открытые, немигающие. Но ты уже понял. Понял по тому, как его тело вдруг обмякло. Понял по жуткому хрусту и стуку. Парни разбегаются. Ты не двигаешься с места. А потом все закрутилось, завертелось. Прибыли служба безопасности кампуса и полиция. Ты рассказываешь им, что произошло. Твои родители нанимают бойкого адвоката из Нью-Йорка. Эта дамочка внушает, чтобы ты все валил на самооборону. Ты так и делаешь. И постоянно слышишь этот ужасный звук. Обвинитель старается выставить тебя на посмешище. «Леди и джентльмены, господа присяжные, — говорит он, — значит, обвиняемый поскользнулся, держа Стивена Макграта обеими руками за горло? Неужели он думает, что кто-нибудь ему поверит?» Суд проходит неудачно. Тебе же на все плевать. Раньше тебя волновали оценки и спортивные достижения. Как романтично! Друзья, подружки, поцелуйчики, вечеринки, матчи, прочая муть. Все это пыль и прах. Теперь на смену этому пришел ужасный звук — стук черепа о камень. На суде ты слышишь, как плачут родители, да. Но выражение лиц Сони и Кларка Макграт будет преследовать тебя до конца дней. Соня Макграт просто не сводит с тебя глаз на протяжении всего процесса. Так и ловит твой взгляд. А ты не можешь посмотреть ей в глаза. Пытаешься слушать, как жюри присяжных выносит вердикт, но тебе мешают посторонние звуки, которые не стихают ни на мгновение, не умолкают даже тогда, когда судья, сурово глядя сверху вниз, зачитывает приговор. Пресса замерла в ожидании. Исправительная колония для белых мальчиков, где порядки мягкие, как в загородном клубе, тебе не светит. Не теперь. Не в год выборов. Мама падает в обморок. Отец старается держаться из последних сил. Сестра выбегает из зала. Брат Берни стоит как замороженный. На тебя надевают наручники и уводят. Воспитание не подготовило тебя к тому, что ждет впереди. Ты смотрел телевизор и слышал об изнасилованиях в тюрьмах. Этого не случается — никаких сексуальных домогательств по отношению к тебе не было, — но всю первую неделю тебя избивали. Кулаками. Ты совершил ошибку, рассказав, кто это сделал. Тебя жестоко избили еще два раза, три недели ты провел в лазарете. С тех пор прошли годы, но до сих пор в моче у тебя иногда появляется кровь — сувенир на память об ударе ногой по почкам. Ты живешь в постоянном страхе. И когда тебя выпускают к остальным, уже знаешь: единственный способ выжить — присоединиться к оголтелой компании под названием «Нация арийцев». Грандиозных идей у нее нет, не имеется и глобального видения того, какой должна стать Америка. Они просто любят ненавидеть. Через полгода после твоей посадки умирает от инфаркта отец. Ты знаешь, что это твоя вина. Ты хочешь заплакать, но не можешь. В тюрьме ты проводишь четыре года. Четыре года — столько же времени учатся студенты в колледже. У тебя день рождения — двадцать пять лет, — и ты его стыдишься. Говорят, что ты изменился, но сам ты не уверен. Когда ты выходишь на волю, то ступаешь неуверенно, словно в любой момент земля под ногами может провалиться. Точно земля может расступиться и поглотить тебя. С тех пор ты всегда ходишь так, в каком-то смысле. Брат Берни встречает тебя у ворот. Он только что женился. Его жена Марша беременна, ждет первенца. Берни обнимает тебя, и ты чувствуешь, что последние четыре года словно не в счет. Ну, почти. Будто их не было вовсе. Твой брат отпускает шутку. Ты смеешься, впервые за долгое время смеешься по-настоящему. Ты заблуждался — жизнь твоя вовсе не кончилась той морозной ночью в Амхерсте. Брат поможет тебе вернуться к нормальной жизни. Ты даже встретишь однажды красивую женщину. Зовут ее Оливия. Она сделает тебя счастливым просто до головокружения. И ты женишься на ней. В один прекрасный день, через девять лет после того, как ты вышел из этих ворот, ты узнаешь, что твоя красавица-жена беременна. И решаешь купить мобильные телефоны, чтобы всегда быть с ней на связи. Однажды ты сидишь на работе, и телефон звонит. Тебя зовут Мэтт Хантер. Телефон звонит второй раз. И ты отвечаешь… Девять лет спустя Глава 1 Рино, штат Невада 18 апреля Звонок в дверь пробудил Кимми Дейл от сна. Она потянулась в кровати, тихонько застонала, подтащила поближе будильник. 11:47. На улице, можно сказать, самый разгар дня, а в трейлере темно, как ночью. Кимми так нравилось. Она работала по ночам и засыпала с трудом. Прежде, в Лас-Вегасе, она чего только не перепробовала — жалюзи на окнах, занавески, шторы, ставни и специальную повязку для глаз, пока наконец не нашла устраивающую ее комбинацию, не позволяющую раскаленным лучам солнца Невады проникать в ее убежище. Здесь, в Рино, лучи не такие безжалостные, но все равно так и норовят пробраться в мельчайшую щелку. Кимми села в своей огромной двуспальной кровати. Телевизор безымянной модели, купленный по случаю у одного местного владельца мотеля, решившего обновить обстановку в номерах, был включен, но без звука. На экране плавали некие мутные образы, точно призраки из потустороннего мира. Сейчас она спала одна — настал перерыв в неиссякаемом потоке партнеров. Был период, когда каждый гость Кимми, каждый мало-мальски перспективный самец приносил с собой надежды в эту кровать, вновь и вновь заставлял ее с замиранием сердца задумываться: «Может, это он и есть, тот, единственный?» Но по прошествии времени и недолгом размышлении Кимми понимала: нет, не он. И надежд больше не осталось. Она медленно поднялась. Припухлость на груди, оставшаяся после недавней косметической операции, еще не спала, любое резкое движение отдавалось болью. Кимми уже в третий раз сделала себе такую операцию. Она не хотела ее делать, но настоял Чалли, уверяющий, что глаз у него в подобных делах наметанный. Груди у нее опускались, это факт. А потому и успехом Кимми почти не пользовалась. Вот и пришлось согласиться. Но кожа в этом месте сильно натянулась из-за предшествующих хирургических вмешательств. И когда Кимми лежала на спине, проклятые груди распадались в разные стороны и пялились сосками, точно рыбьи глаза. В дверь опять позвонили. Кимми перевела взгляд на свои ноги цвета эбенового дерева. Всего-то тридцать пять, никогда не рожала, но варикозные вены разрастались, как откормленные червяки. Слишком много лет простояла на ногах. Чалли скажет, что и над ногами надо поработать. Нет, она пока в форме, фигурка просто супер, а уж задница — глаз не оторвать, однако тридцать пять — это тебе не восемнадцать. И целлюлит. И варикозные вены. Ну точь-в-точь рельефная карта. Кимми воткнула сигарету в рот. Коробок спичек фирменный, позаимствован с последнего места работы, стриптиз-бара «Похотливый бобер». А ведь некогда в Лас-Вегасе она была звездой, выходила на сцену под именем Черная Магия. Впрочем, о тех днях Кимми не тосковала. Если честно, она вообще не тосковала ни об одном дне своей жизни.