Третья пуля чиркнула ей по волосам. Она не знала, куда эта пуля попала, но в долю секунды пригнулась к самому полу. Через мгновение она все же отважилась выглянуть. Азиат шел к их машине. Что теперь? Бежать, спасаться, мелькнуло в голове. Но как? Она перевела рычаг в положение заднего хода. Нога Майка стояла на педали тормоза. Чарлин вытянула руку, обхватила его расслабленную, ставшую вялой щиколотку и сдвинула ступню на пол. Вжавшись в нишу для ног, Чарлин изо всех сил надавила ладонью на педаль акселератора, нависая над ней всем телом, всей своей тяжестью. Машина дернулась и медленно покатилась назад. Чарлин, не имея возможности приподняться, не знала, что происходит. Но все же они двигались. Ладонью она вдавливала педаль в пол, когда машина мягко на что-то наткнулась, возможно, на бордюрный камень. От толчка Чарлин ударилась головой о рулевую колонку. Приподнявшись, она попыталась плечом удерживать руль, а левой рукой нажимать на педаль акселератора. Снова толчок. Чарлин давила на педаль. Машина плавно покатилась, но это длилось лишь мгновение. Тишину прорезал резкий долгий сигнал, визг покрышек и ужасный шелестящий звук движения потерявших управление машин. Последовал удар, сильный толчок, и мир погрузился в темноту. Глава 19 Офицер Дейли побледнел. Перлмуттер выпрямился на стуле: — Что там? Дейли смотрел на листок бумаги в своей руке, словно опасаясь, что может раствориться в воздухе. — Что-то не складывается, кэп. В начале полицейской карьеры Перлмуттер ненавидел ночные смены. Тишина и одиночество были для него наказанием. Он вырос в большой — семеро детей — семье и не мыслил себе иной жизни. Они с женой Мэрион планировали завести большую семью. Перлмуттер все продумал заранее — барбекю, по выходным тренировки детской команды, школьные собрания, вечером в пятницу семейный просмотр телевизора, летние ночи на веранде — словом, копия его детства в Бруклине, но в пригородной версии, то есть в просторном доме. У его бабки была привычка к месту и не к месту сыпать еврейскими пословицами. Любимым выражением Стью Перлмуттера было: «Когда люди планируют, Бог смеется». Мэрион, единственная женщина, которую он любил в своей жизни, умерла от эмболии в тридцать один год. Она была в кухне, делала сэндвич их единственному сыну Сэмми, когда воздушный пузырек разорвал какой-то важный сосуд. Мэрион умерла мгновенно, еще до того, как упала на пол. Жизнь самого Перлмуттера в тот день в каком-то смысле тоже закончилась. Он растил Сэмми как умел, но, правду сказать, душа у него к этому не лежала. Перлмуттер любил сына и свою работу, но жил для Мэрион. Дом и Сэмми живо напоминали ему о Мэрион и обо всем, чему не суждено было сбыться. На работе в одиночестве ночных смен ему почти удавалось забыть об этом. Да и то сказать, дело прошлое. Сэмми уже в колледже. Несмотря на невнимание отца, парень вырос хороший. Здесь, пожалуй, тоже просится какая-нибудь еврейская пословица, но Перлмуттер не мог ничего подобрать. Кивнув Дейли на стул, он нетерпеливо спросил: — Так что случилось? — Та женщина, Грейс Лоусон… — А!.. — произнес капитан Перлмуттер. — А? — Я тоже как раз о ней думаю. — Есть в ее деле что-то странное, капитан. — Согласен. — А я думал, только мне это дело не дает покоя. Перлмуттер качнулся на стуле. — Знаешь, кто она? — Миссис Лоусон? — Ну да. — Художница. — Не только. Ты заметил, что она хромает? — Конечно. — Она по мужу Лоусон. Раньше ее звали Грейс Шарп. Дейли непонимающе смотрел на капитана. — Ты что, не слышал о Бостонской давке? — О беспорядках на рок-концерте? — Да нет, произошла настоящая давка. Много народу погибло. — Она там была? Перлмуттер кивнул. — Ее сильно помяли, она была в коме. Теленовости уделяли ей по пятнадцать минут в день, затем ажиотаж поутих. — Давно это было? — Пятнадцать-шестнадцать лет назад. — И вы так хорошо помните? — О, шум был на всю страну. А я к тому же очень любил «Джимми Экс бэнд». — Вы? — удивился Дейли. — Ну, не всегда же я был старым пердуном. — Я слушал их диск — по-моему, классно. По радио до сих пор крутят «Бледные чернила». — Да, это одна из лучших песен. Мэрион тоже любила группу Джимми Экса. Перлмуттер помнил, как она сидела, закрыв глаза, в наушниках, из которых доносилась мелодия «Бледных чернил», и беззвучно подпевала, шевеля губами. Он с усилием прогнал воспоминание. — А почему они не выступают? — После массовой гибели зрителей на концерте группа распалась. Джимми Экс — я уже забыл его настоящее имя, — фронтмен и автор песен, вообще исчез куда-то. — Перлмуттер кивнул на листок в руке Дейли. — Что это? — Об этом я и хотел поговорить. — Новости по делу Лоусона? — Не знаю. — Пауза. — Может быть. Перлмуттер заложил руки за голову. — Начинай. — Сегодня с утра Ди Бартола принял еще одно заявление о пропавшем муже. — Сходство с делом Лоусона? — Нет. На первый взгляд нет. Пропавший вообще был в разводе — и не такой чистенький, как Лоусон. — Что, были приводы или… — Сидел за избиение. — Имя? — Рокки Конвелл. — Правда Рокки, что ли? — Так написано в свидетельстве о рождении.