— Ну и что. Какая теперь разница, кто его убил. Главное, что его уже нет… — И она вдруг осеклась и испуганно посмотрела на меня. — Я не то хотела сказать. Просто мне теперь ничего не грозит. Понимаешь, это чисто психологические дела. Мне почему-то казалось, что он живой. Я не могла поверить в его смерть. Ведь это же нормально? Я пожала плечами. — А вот когда я увидела его в гробу, то как-то успокоилась. — Значит, ты боялась именно Якова Самуиловича? И просила спрятать тебя только потому, что его еще не зарыли в землю? — Да. Почти. — И теперь ты можешь вернуться в город? — Я бы вернулась, но куда? В квартире пусто, противно, а здесь у тебя хорошо. Я оплачу все расходы, связанные с моим пребыванием здесь. Или тебя что-то не устраивает? — Может, тебе перепоручить все, что касается продажи твоего имущества какому-нибудь другому специалисту, который лучше меня разбирается в этих делах? Да и как быть с гонораром за мою работу? Неужели тебе не интересно, кто убил твоего мужа? — Уже нет. А деньги оставь себе. Я отказывалась понимать эту женщину. Она, похоже, совсем выжила из ума. Для того чтобы успокоиться, ей, оказывается, надо было только увидеть мужа в гробу. Как трудно подчас бывает понять людей. Особенно женщин. Я сказала, что разрешаю ей оставаться на моей даче столько, сколько ей будет угодно, и поехала в город. У меня в голове воцарилась такая путаница, что мне необходимо было побыть одной и все обмозговать. Приехав домой, я первым делом набрала номер Янтарева. — Хорошо, что ты позвонила. Человек, о котором я тебе говорил, уже в городе. Он приехал два часа назад. Мы следим за ним. — А где он остановился? — В гостинице «Европа». У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? — Есть, но не по телефону… Я прошу тебя, держи меня в курсе, хорошо? Он наверняка будет искать контакта с людьми Липкина. А это очень важно. — Ну, то, что это важно, мы знаем и без тебя. Я положила трубку. Мне не хотелось верить в собственные предположения. Слишком уж все было страшно… Я достала записную книжку Алины и отыскала там телефон Наташи. Просто Наташи, без отчества. Я позвонила по нему: — Пригласите, пожалуйста, Наталию Александровну Соломонову, — попросила я, услышав мужской голос. В трубке немного помолчали, затем ответили: — Вы, наверное, не знаете, что Наташа умерла, — и повесили трубку. Я позвонила Медвянникову и предупредила о своем приезде. — Лева, — сказала я, входя к нему в лабораторию, — только не удивляйся, пожалуйста. Ты не заметил ничего особенного, когда делал анализы спермы этих мужчин? Он обхватил руками голову. — Черт, вечно ты впутываешь меня в свои проблемы. Заметил, конечно. Она свернулась тогда, когда еще не должна была свернуться. Ты не волокешь в этом, но поверь мне, такой спермы я еще ни разу не встречал. — Спасибо. — Я достала деньги. — Вот. Возьми, обещаю, что в ближайшие несколько дней оставлю тебя в покое. Затем я поехала к другому эксперту с письмом от Янтарева. Это был симпатичный толстяк, совершенно лысый и ужасно смешливый. По всякому поводу и без он хохотал как мальчик. Я протянула ему три целлофановых пакета и спросила, когда будут готовы анализы. — Тебя интересует краска для волос? Занимательно. Приходи утром, я постараюсь определить. А у Янтарева неплохой вкус. В Кукушкино я приехала в полдень. Сразу же пошла к Полине. — Скажите, у Якова Самуиловича кто-нибудь работал на участке? Какие-нибудь люди, которых он нанял для того, чтобы посадить цветы, ну, я не знаю там что, словом, привести в порядок сад или огород? Полина посмотрела на меня как на сумасшедшую. — Да вы сами видели его участок. Он зарос травой и вообще одичал. Как объяснял мне сам Яков Самуилович, его больше привлекала именно эта запущенность. А если ему нужна была ягода какая или что еще, то он покупал это у местных жителей. И у меня. — Значит, никаких людей вы в его саду не видели? — Нет. Он почти всегда был один. — А в ту ночь он был с Алиной? Она хмыкнула и отвернулась. — Вы можете, конечно, не отвечать. Но Алина мне сама все рассказала. В конце-то концов, все мы люди, и каждый вправе жить так, как ему хочется. Я же не сплетничать к вам пришла. Я расследую убийство. Это очень серьезно. Если вы будете и дальше молчать, то я вынуждена буду включить и вас в свой список подозреваемых. Возможно, вы — свидетель, который не желает помочь следствию. Я запугивала ее самым примитивным способом, поскольку надеялась, что она не знает о тех изменениях, которые произошли в нашем законодательстве и Уголовном кодексе. Конечно, она имела полное право молчать. — В тот день, когда убили вашего дражайшего Якова Самуиловича, вот в этом лесу, во время отстрела собак, убили еще троих людей. Их трупы лежали там три дня, а вы ничего не знали. Надеюсь, что вы не пойдете трезвонить об этом по всему Кукушкину. Вам все равно не поверят. Все эти убийства как-то связаны. И убийца прекрасно знал о приезде собачников. А может, это были вы? Она села, где стояла, и чуть не промахнулась, лишь каким-то чудом ей удалось опуститься на стул. — Матерь божья! — шепотом воскликнула она. — Какие страсти-мордасти ты мне рассказываешь. Три трупа? — Вы видели оранжевый «Запорожец»? — Конечно, видела. Его сегодня утром нашли возле леса. Приезжала милиция. Оказывается, «Запорожец» угнанный. — Убийца приезжал на этом самом «Запорожце». А вы не слышали, откуда он был угнан? — Из города. Так наши бабы говорили. У нас же здесь тоска смертная. Поэтому даже такая ерунда, как угон «Запорожца», — целое событие. — Скажите, так это Алина ночевала здесь в ту ночь? — Она. Да и не только в ту ночь. Они встречались тут, а я им готовила. У Якова Самуиловича с женой что-то не клеилось, вот он с Алиной-то и любился. — А Эмма сюда не приходила? — Нет. Сюда больше Фионов с Андреем приезжали. Эмма, я так думаю, отдыхала на другой даче. Но я там не была и ничего про ту дачу не знаю. Уж, наверно, она побогаче будет. — Я зайду в дом Липкина. Где лежит ключ, я знаю, поэтому больше не буду вас беспокоить. Я распрощалась с Полиной, как вдруг она меня окликнула уже с крыльца: — Вспомнила, сюда еще их домработница приезжала. Но не готовила им. Может, просто по делам. А я-то думала, что она мне что-нибудь важное скажет… На даче я немного отдохнула и составила список всех, кто был знаком с Липкиным и мог представлять интерес для прибывшего из Америки Ральфа. 1. Липкина Эмма. 2. Фионов Илья. 3. Алина. 4. Андрей — водитель (а почему бы и нет?). 5. Дымкова Маргарита — мать Эммы (всякое бывает). Я не заметила, как уснула. А когда проснулась, то поняла, что опаздываю домой. Было уже семь часов, а ко мне в восемь должна была приехать Алина. Но прежде чем выехать, я позвонила по домашнему телефону Фионова (номер я нашла в записной книжке Алины), самой Алине домой, Андрею-водителю и, наконец, Дымковой Маргарите Петровне. Я не могла позвонить только Эмме, потому что она находилась на моей даче в Лопухине. Но потом все же позвонила, так, просто на всякий случай, ей домой, в ту самую квартиру, которую охраняли мои люди. И всем, кто подходил к телефону, я произносила измененным голосом одну и ту же фразу, после чего вешала трубку. Я не надеялась, что это сработает. Но других идей на этот счет у меня просто не было. …Алину я увидела, как и в прошлый раз, на своей лестничной клетке. — Извини, опоздала. — Да ничего, а я купила, как ты просила, хлеб и еще кое-что на ужин.