Он хмыкнул. Я вошла в комнату, где ни жив ни мертв сидел Миша, и предложила ему перейти в спальню. — Клиентура? — с пониманием спросил он и на цыпочках, как нашкодивший пацан, перешел в спальню. А увидев там телевизор, воспрянул духом: — Класс! Я пригласила Янтарева на кухню, где у меня плотно закрывалась дверь, и предложила ему кофе. — Понимаю, нашу службу мой приход к тебе не красит, но что поделать? Можно, я закурю? Я поставила перед ним пепельницу. — Дело было в том, что недавно умер мой друг. Молодой парень. Ему всего-то двадцать восемь. Красивый, умница, физик по образованию, компьютерщик. — Убили, что ли? — Нет же. Говорю: умер. Вскрытие показало: инфаркт. Но он никогда не болел… — …И проходил все медкомиссии?.. — не выдержала я. Что-то уж больно часто я слышу эту фразу. Молодые мужчины мрут как мухи. Здоровые, а умирают. И все от сердечного приступа. Сначала мне об этом рассказал патологоанатом, который поминал своего — вскрытого им же — друга, потом летчик, который то же самое говорил о своем друге… — Да. Понимаешь, на этой неделе умерли уже несколько молодых парней. Мы отслеживаем такие случаи. Один — Козырев Виталий — директор коммерческой фирмы. Второй — Павел Заболотный — летчик. Третий — Александр Вальтер. Четвертый — Григорий Абросимов. Мы попытались объединить их при помощи компьютеров по каким-то общим признакам и принципам, учитывая возраст, интересы, место учебы и работы, интеллект, физические данные и отношение к спорту, музыке… Это удивительно — ничего общего, что могло бы как-то связывать этих людей, мы не нашли. Они не были знакомы друг с другом. Их родные ни разу нигде не пересекались, знакомые тоже ничего друг о друге не знали. Но вот несколько таких странных смертей. — И поэтому ты здесь? — Да. Если тебе нужна какая-то оперативная информация, ты только скажи. — Кроме кратких сведений об этих людях, мне ничего не надо. И обязательно телефоны, адреса… — Я принес. — Янтарев достал список. — Ты мой телефон знаешь. — Знаю, но он почему-то не отвечает, когда мне позарез нужно. — Я тебе там еще восемь написал, тебя всегда со мной свяжут, если ты только назовешься. Теперь говори, какие проблемы у тебя? Чем я могу помочь? — Обо всем этом ты узнаешь очень скоро. А пока ответь на вопрос: что искали твои люди в квартире Липкина? Он тяжело вздохнул. — Ты, похоже, в курсе всех наших дел. От тебя ничего не скроешь. Но мои ребята у него ничего не нашли. Думали, что наркотики, оказалось, что ошиблись. — Ты, Янтарев, на службе, я понимаю, но если ты не будешь со мной откровенен, то ведь и я откажусь тебе помогать. Ты меня понял? — Короче, так. В Тарасов должен приехать один человек. Иностранец. Очень известная личность в Америке. Просто Крез. По нашим данным, он должен был встретиться с Липкиным в конце этой недели… — А почему «должен был»?.. Он что — уже не едет? — Едет. Вернее, собирается. Но ведь Липкина нет в живых. Вот мы и хотели загримировать нашего человека под Липкина, чтобы встреча все-таки состоялась. Это, конечно, большой риск. Но куда деваться? Не просто же так этот Ральф, так условно назовем этого человека, едет к нам, в глушь, в Тарасов. — У Липкина много антиквариата, разве вы исключаете этот интерес? — Антиквариат можно приобрести через посредника или агента. Это не тот масштаб. Думаю, речь идет о чем-то более серьезном. — Не предполагала, что вы так грубо работаете. Чуть квартиру не сожгли. — А ты откуда знаешь? — А я там была. Говорю же — грубо работаете. Меня за дверью не заметили. — Я уже не стала рассказывать ему о том, что была в квартире не одна, а с Валентиной, домработницей. — А что ты там делала? — Работала. — А где Эмма Липкина, знаешь? — Знаю, конечно. Она на море сейчас отдыхает. Это я ей посоветовала. — Как на море? У нее ведь муж погиб, похороны завтра. Это что же, значит, она и после смерти не может ему простить? — Чего прощать-то? — Говорят, они очень плохо жили. Я беседовал с человеком, который расследует это дело. Он сначала тоже искал ее, думал, что это она убила Липкина, но у нее железное алиби. Она вроде бы в каком-то салоне красоты в это время была. И человек двадцать могут это подтвердить. Поэтому я тебя спрашиваю не столько в интересах дела, сколько просто из любопытства. — Вот я твое любопытство и удовлетворяю. Говорю, она на море. — А что ты делала в ее квартире? — Перед отъездом она оформила на меня доверенность на ведение всех ее имущественных дел, чтобы я могла присмотреть за ее антиквариатом и квартирой… — Понял. Значит, охрана у дверей — твоя работа? — Разумеется. — Молодец. Хорошо действуешь. Так поможешь с этими ребятами? — Что-то я не понимаю. Парни умерли от инфаркта. Что я могу узнать нового? Если бы их убили — тогда да. Может, я к концу дня плохо соображаю? — Похоже, мы все плохо соображаем. — Сердца были их собственные? — спросила я, мысля категориями фантастики и прогресса. — Или пластмассовые имплантанты? — Настоящие, конечно, — не понял юмора Янтарев. — Тогда я вообще не по этой части. Это же связано со здоровьем, а не с насилием. Думаю, что дело в нашей экологии. Скоро мы будем ходить с хвостами и щупальцами, а потом и вовсе уйдем в море. — Но ты подумаешь? — спросил он с надеждой. — Подумаю, конечно. Сейчас вот опять залягу в ванну, откуда ты меня вытащил, и буду думать. Только не уверена, что о твоих парнях. По-моему, с ними все ясно. Я позвоню, если что-нибудь придумаю. Янтарев ушел, а я внимательно просмотрела оставленный им список. Никаких мыслей. Полное присутствие отсутствия мыслей. Или полное отсутствие присутствия мыслей. Я вернулась в ванную и нырнула с головой в зеленоватую воду. Прочь от всего! Мне надо было расслабиться. Отключиться на время. Отдохнуть. Глава 11 И снова Кукушкинский лес После чая я вздремнула часок, а затем взялась за изучение липкинских документов. Время от времени я откладывала папки в сторону и думала о том, что поступила не по-христиански, ничего не сообщив Янтареву о брошенных на съедение муравьям и мухам трупах несчастных в кукушкинском лесу. Но, с другой стороны, появись сейчас в лесу милиция, она лишь спугнет убийцу. Документы Липкина отражали деятельность какой-то другой фирмы, не имеющей никакого отношения к «Фениксу». Просто предприятие номер пятнадцать, в котором работает всего несколько человек. Без фамилий. Одни инициалы. Например: «В.П. — 1436, П.К. — 1200» и т. д. Ни устава, ни учредительных документов, ничего. Скорее всего Липкин организовал какое-то предприятие, занимающееся нелегальной деятельностью и, соответственно, не облагающееся налогами. Обычное дело. Никакого риска. Но и ничего свежего и оригинального. Я убрала папки под подушку и снова закрыла глаза. Меня беспокоил телефонный звонок Вику. Как он там? Что с ним случилось? Я снова позвонила ему. Но трубку никто не брал. Позвав Земляникина, я сказала ему, чтобы он собирался. — А что, уже полночь? — Миша явно нервничал. — Нет. Еще только десять часов. Но нам надо заехать еще в одно место. Кое-кого навестить. Мы взяли с собой фонари, ножи, словом, все, что могло бы сгодиться для такого мероприятия, как встреча с преступником в ночном лесу. — Какой красивый город ночью, — любовался из окна машины Земляникин, а я вспомнила еще одну строчку сегодняшней гексаграммы: «…Настоящее время исполнено для вас романтики, что, впрочем, не помешает возникновению разлада с близким человеком». А что, если не телефон сбарахлил, а Вик бросил трубку, потому что ему надоело постоянно находиться в ожидании? Он мог вспылить из-за того, что не верил, что я когда-нибудь освобожусь и уделю ему хотя бы немного внимания. И времени. И нежности. А быть может, и любви. Я притормозила возле его дома и с чувством вины поднялась на пятый этаж, где жил Вик. Позвонила, но мне долго не открывали. Неужели он ушел? В такой час? А что, если он отправился ко мне? Я еще немного позвонила, а потом вдруг решила, что Вик дома и просто не хочет открывать. Я стала звать его. Безрезультатно. Попробуй не верь после этого гороскопам. Вот он «разлад с близким человеком». «Хотя и не таким уж близким», — подсказал кто-то внутри меня. Мы были знакомы с Виком чуть больше двух месяцев. Я даже не знала его фамилии. Но разве степень близости можно измерить временем? Мне стало грустно, и я вернулась в машину. Земляникин смотрел на меня с любопытством. — Что-то быстро, — сказал он скорее всего для того, чтобы вытянуть у меня информацию. Но я постояла некоторое время возле машины и вдруг подняла голову вверх: окна в квартире Вика светились. Значит, либо он действительно дома, либо вышел за сигаретами. Вик не такой человек, чтобы, уходя, оставлять свет включенным. Он во всем любил порядок, да и вообще был очень дисциплинированным.