До свидания, девочка Люся. Мы все горько плачем. Дальше стояли подписи на незнакомом языке. И только одна была сделана по-русски: «МАхнур ВеликАлепный». В шкатулке лежали два металлических семечка. — Возьми одно, — сказала Люся подружке. — Но ведь их дали тебе. — Нельзя рисковать, — сказала Люся. — Нельзя, чтобы они были в одной квартире. И они поволокли рюкзак к калитке. Люся всё поняла: — Они эвакуировались. Это они ко мне прощаться приезжали! До Москвы девочки доехали молча. Ни Киселёв, ни дедушка с ними не разговаривали. Там они едва-едва дотащили рюкзак до знакомой аптеки. Дежурила та же женщина-аптекарь. Она очень испугалась, увидев девочек с рюкзаком: — Вы что, передумали? Но у меня уже нет хендрика. Я его начала тратить. — А нам не нужен хендрик, — ответила Люся. — Зачем же вы принесли рюкзак? — И листья нам не нужны. Не пригодились. Они зря у нас лежать будут. А в аптеке они понадобятся. Возьмите их у нас просто так. Возьмите, пожалуйста. — Спасибо, девочки. А вы знаете, что хендрик не даёт стариться человеку? Кто за год выпьет лекарство из одного хендрика, не теряет год жизни. — Знаем, — сказала Кира, хотя, конечно, не знала ничего. — У меня остался один, — сказала ей Люся. — Мы его дадим твоему дедушке. Конец * * * notes Сноски 1 Что касается меня, я считаю, что родители больше отвечают за детей. Они ведь целых пять лет ребёнка воспитывают до школы. 2 Разве можно сказать про дождик «мокрый»? Можно. Особенно в сырой день. Все и без того мокрое. И каждая капелька, попав на человека, расползается по нему большой и холодной кляксой.