— Спасибо! — прокричал дир. — Спасибо, девочка! Люся схватилась руками за голову и задумалась. Что делать? Придётся будить папу. — Папа, папа, проснись! Отец поднялся на диване и вытаращил глаза: — Ты что, дочь, очумела? — Папа, у тебя машина на ходу? — На ходу. А что? — Надо четверых товарищей отвезти за город. Срочно. — Каких ещё товарищей? В какой ещё загород? — Это секрет, папа. Надо, чтобы мама ничего не знала. На папу это подействовало. Потому что он был на маму сердит. — Понимаешь, папа, если ты мне не поможешь, я и сама справлюсь. Только ты мне будешь больше не друг. — Говори, что надо делать, — приказал отец. — Только и ты мне будь друг, когда понадобится. Люся поняла, что отец настроен правильно. Что он по-настоящему поможет и ничего не будет спрашивать. Люся провела его в спальню. — Это мои друзья, — показала она на интернатников. — А это мой папа. Интернатники встали на передние лапы. — Блюм! — сказала Люся, и они блюмкнулись. Папа был ошарашен. Он сам чуть не встал на руки. — Их надо отвезти за город. В Интурист. Хорошо, папа? — Вот тебе ключи от машины, — сказал отец. — Спускайся вниз. И старайся со своим зоопарком никому на глаза не показываться. Он стал одеваться. Девочка и звери быстро сбежали вниз. Только Люся вышла из двери в темноту, к ней бросились две тени. Это были Биби-Моки и Мохнурка. Они были совсем мокрые. Люся скорее повела их к машине. Она вставила ключ в зажигание, завела двигатель и включила обдув. Слава богу, машина не успела остыть, и поток тёплого воздуха сразу пошёл на зверят. — Милые мои! — сказала Люся. — Соскучились! По лестнице сбежал отец. Прыгнул за руль, и машина понеслась. В тепле интернатники заснули. Люся в их окружении тоже задремала. А машина шпарила по шоссе. Спокойный отец гнал её и гнал вперёд. И тихонько играла музыка. На подъезде к дачному посёлку дорога явно ухудшилась. Машину бросало из стороны в сторону. Всех растрясло, все проснулись. Ворота к дачам были закрыты. Отец остановил машину. Интернатники вышли. Взвились вверх по бетонному забору. Сделали стойку на лапах и стекли вниз. Биби-Моки было труднее всех. Ей мешал нюхоскоп. Отец дал задний ход. Их ждал город. Послеглавие Письмо с другого света В воскресенье рано утром из Москвы на электричке выехала небольшая спецгруппа в составе четырёх человек: Люси, Киры, Киселёва и дедушки Киры Тарасовой — Григория Алексеевича. Дедушке было объявлено, что состоится поход по местам боевой славы. А Киселёву было сказано, что в порядке шефской работы он должен прочесть лекцию о главных битвах человечества. — Какая шефская работа? Над кем шефская работа? — Работа полусекретная. Над одним лесным училищем военно-партизанского типа, с иностранным уклоном. И дедушка, и Киселёв-бельды очень важничали. Дедушка дышал на свои ордена, чтобы они лучше блестели, а Киселёв перелистывал карты военных сражений: «Вот битвы Ганнибала, вот Суворова, а вот сражения Наполеона». На платформе станции Интурист опять стали попадаться испитые, измученные личности. Они медленно двигались к посёлку. Их привлекал целебный воздух, а вернее, добродуши, прикреплённые на берёзах. Эти устройства снимали усталость, раздражение и злость. Самый злобный человек здесь становился добродушным, незлопамятным. Поэтому под деревьями на жухлой траве или на досках сидели весёлые люди и мирно беседовали или читали учёные книги. Кто-то листал «Алису в Стране Чудес», кто-то читал стихи Гёте в переводе Заходера, кто-то рисовал этюды или портреты друзей. За воротами посёлка в этот раз было по-особенному тихо. Интернат пустовал. Никого. На окнах висели щиты. На дверях — огромный замок. Дядя Костя приводил в порядок участок. Красил стволы яблонь в белый цвет. — Здравствуйте, дядя Костя! — закричала Люся. — А где интернатники? — Не знаю я никаких интернатников! — хмуро ответил он. — А где дир? Где Меховой Механик? — Не знаю, девочка, о чём ты говоришь. Идите гуляйте себе отсюда. И без вас плохо. — Ну и что? Ну и что? — забеспокоился Киселёв. — Где ваши партизанские ученики? Где секретная школа с интернациональным уклоном? Я тебя, Тарасова, сейчас тресну! Люся и Кира оставили Киселёва с дедушкой у входа на участок, а сами медленно обошли дом. Никаких щёлок, никаких надписей, никаких знаков… На крыльце стоял зелёный потрёпанный рюкзак с эвкалиптовым листом. И тут Люся услышала тоненькое пип-пип. Пип-пип — неслось из рюкзака. Люся подошла ближе. Чем ближе она подходила, тем сильнее кричал этот пип-пип. Видно было, что он настроен на Люсю. И вот в кармане рюкзака она обнаружила коробочку из стекла и металла. Коробочка сама открылась. Там лежала записка: Дорогая Люся! Мы уходим. Наверное, мы пришли слишком рано. Мы не просто звери. Там, далеко, в Гималайских горах, есть наша страна. У нас есть свои города, свои дороги, свои летающие блюдца. И много лет мы жили, не касаясь людей. Но страна наша разрасталась. И люди всё больше осваивали планету. Пришла пора нашим цивилизациям подружиться. Для этого в нескольких местах были созданы такие вот интернаты. Потому что дружбу двух стран надо начинать с дружбы детей. Но мы уходим. Наверное, мы пришли слишком рано. Когда у вас родятся дети и у нас родятся дети, мы сможем их передружить. — У меня родится мальчик. Потом девочка. Потом ещё два мальчика, — сказала Кира. — Целый пионерский отряд, — отметила Люся и стала читать дальше: Мы дарим тебе семена. Это микрофонные цветы. Посадите их в землю, девочка Люся, и поливайте медным купоросом. Когда они вырастут, мы сможем через них говорить.