Мэтт никогда не думал об этом в подобном ключе, но Кейла была права. Ему нравилось, как она без колебаний говорит о его семье. До него постепенно доходило, что эта тема доставляла окружающим неудобства, а он ничуть не возражал. Не хотел, чтобы родные бесследно исчезли, будто их никогда не существовало. Девушка взяла недоеденную ранцу, завернула и сунула в сумочку. Потом убрала и бардак за Мэттом. Повисла неловкая пауза. Наконец Кейла нарушила молчание: – Ганеш говорил, та девушка из бара, ну… которая предотвратила драку… ты… типа, встречался с ней в четыре утра, да? Мэтт рассказал ей о Джессике. Как они встретились на Бугре в ночь убийства Шарлотты. Чуть было даже не проболтался, как видел старшего брата в школьной спортивной куртке, катившего перед собой тачку. Но сейчас речь шла не о Дэнни. – Твоя первая любовь? – Это ты хватила через край. – Понятно. Значит, да, но есть что-то еще. – Она вопросительно подняла бровь. Мэтт закатил глаза: – Мне было четырнадцать. Она не сводила с него глаз, ожидая, когда он что-нибудь добавит. – Это был всего лишь поцелуй. Один-единственный, но буквально его наэлектризовавший. – Значит, у тебя с ней осталась связь. Мэтт опять покачал головой: – Я был ребенком. – Осталась-осталась, – повторила она, резко кивнув головой. – Тебе лучше довести все до конца. Кейла была права. А может, и нет. Так или иначе, но с этим придется подождать. – Спасибо, – сказал Мэтт. – За что? – За то, что приехала в Небраску. За… – он запнулся. – За все. Девушка долго не сводила с него глаз. На долю секунды ему показалось, она сейчас потянется к нему и подарит еще один поцелуй, которого он никогда не забудет. – У. Тебя. С. Ней. Осталась. Связь, – отчеканила Кейла, тыча его пальцем в грудь. Потом взяла его за руку и добавила: – Едем обратно. Завтра тебе предстоит долгий день. Мэтт ничуть не сомневался, что это будет самый долгий день в его жизни. Глава 50 ЭВАН ПАЙН До этого Первый день после приезда в Тулум они провели на пляже, подремывая в бунгало, заказывая коктейли и самые безалкогольные дайкири, глядя, как в голубом океане плещется Томми. Утомленные солнцем, они решили сходить в магазин за продуктами и поужинать в коттедже. Усевшись за кухонной стойкой, Эван стал наблюдать, как все семейство занялось приготовлением спагетти – любимого блюда Томми. Оно хоть и не совсем вписывалось в традиции местной кухни, но возвращало его в те времена, когда они в воскресенье по вечерам вместе что-то стряпали, рассказывали друг другу истории и хохотали за столом. Томми резал ножом для масла лук, Лив направляла его руку, между делом потягивая вино. Мэгги, которой поручили готовить соус, помешивала его деревянной ложкой в большой кастрюле. – Нет-нет, давай-ка ты правда посидишь и расслабишься, – заявила она отцу, – у нас с мамой все схвачено. Попивая пиво, он смотрел на происходящее. Потом глянул на сынишку. Его лицо стало помидорно-красного цвета, и это при том, что днем Лив чуть ли не каждые две минуты мазала его солнцезащитным кремом. Мальчик пытался порезать лук тупой стороной ножа, который то и дело норовил скатиться с разделочной доски. – Вода кипит, солнышко, – сказал Эван дочери, увидев, что еще немного, и пузырящаяся жидкость хлынет через край. Он спрыгнул со стула, подбежал к плите и убавил огонь. – Ты что, пару раз приложилась втихую к моему пиву? – Надо готовиться к колледжу, – ответила она, вынырнув из своих мыслей. Эван схватился за сердце, усиленно изображая боль в груди: – Не говори так, девочка моя. И театрально заключил Мэгги в объятия, от которых она обычно отбивалась, но на этот раз просто опустила руки и стояла так, пока он ее не отпустил. Когда ужин наконец был готов, они вчетвером уселись за стол. Впервые за очень долгое время семья взялась за руки, после чего Оливия произнесла молитву. У нее давно вошло в привычку благодарить Господа и просить благословения для каждого из детей. Когда очередь дошла до Дэнни, Эван заметил, что Мэгги не сводит с него глаз, ожидая определенной реакции. Словно пытаясь понять, думает ли он вообще о чем-то другом, кроме дела сына. Он постарался сохранить бесстрастное лицо, однако дочь слишком хорошо его знала. После ужина Эван сидел на краешке кровати, любуясь женой в тусклом свете, сочившемся из ванной комнаты. Та лежала голая, сбросив простыни и одеяла, быстро уснув от солнца, коктейлей и выпитого за ужином вина. Она была ошеломляюще прекрасна. В голове Эвана тоже до сих пор шумел хмель, да и расставаться с женой у него не было желания. Но придется выкинуть эти мысли из головы. План выглядел предельно простым: выскользнуть из дома, отправиться в «Moloko Бар», из которого поступил тот звонок, все там проверить, убедиться, что никакой Шарлотты там нет, и вернуться обратно. Его рациональная сторона прекрасно понимала – это безумие, учитывая, что девушка умерла. Но в случае Эвана разум нередко отступал перед отчаянием. Он надел те же шорты и футболку, в которых ходил днем, и тихонько вышел из комнаты. Судя по карте в телефоне, до бара отсюда минут десять езды на велосипеде. Когда за его спиной раздался знакомый голос, его будто кто-то с силой встряхнул. – Ты куда? – спросила Мэгги, сидящая в темноте на диване. – Эй, а что это ты не спишь? – Ты не ответил на мой вопрос. Эван бросил на нее взгляд. – Можешь не отвечать. Я и сама знаю. Пойдем вместе. – Даже не думай. – Полагаю, мы вполне можем разбудить маму и спросить у нее. Эван прищурил глаза. Боже правый, как же он любил свое чадо. – Я не шучу, дай мне пойти с тобой. – Это может быть опасно. – Как скажешь. Но тогда мне придется разбудить маму. – И она направилась в родительскую спальню. – Погоди, – он на миг задумался. Если дочь что-нибудь втемяшила себе в голову, то от своего уже не отступится. Он прекрасно понимал, от кого она переняла эту черту. – Жди меня на улице. Мэгги кивнула. – И, если я скажу тебе идти домой, ты меня послушаешься. Новый кивок. – Кроме того… – Я все поняла, пап. Сейчас только половина двенадцатого. Поверь мне на слово, там яблоку будет негде упасть. Это Тулум, а не Нейпервилл. Из груди Эвана вырвался раздраженный вздох.