Глава 38 МЭТТ ПАЙН МЭТТ ПАЙН В полном соответствии с ожиданиями Мэтта кровать в «Адейрском мотеле» оказалась жесткой. Пока он воевал с простынями, мысли в его голове перепрыгивали со звонка Келлер на стычку в баре, а оттуда на Джессику Уилер. Бросив взгляд на пластмассовый будильник, он увидел, что тот показывает 2:34 ночи. Сейчас неплохо бы побегать. Впрочем, нет, надо все же попытаться уснуть, хотя для этого он слишком взвинчен. Агент Келлер сказала, что могло произойти умышленное убийство. Бред какой-то. Кому понадобилось убивать его семью? Больших денег с собой в Мексику они не взяли. Да и потом, у кого поднимется рука на маленького мальчика? Вполне возможно, у Келлер есть ответы на некоторые вопросы. Они договорились встретиться с утра в том ресторанчике. Оттуда он поедет навестить дедушку, а потом проведет немного времени с тетей. В этот момент по двери кто-то слегка стукнул. Мэтт вздрогнул и сел. Звук действительно был или ему почудилось? Он щелкнул лампой и прислушался. Затем, мягко ступая босыми ногами, подкрался к двери и посмотрел в глазок, но снаружи никого не оказалось. Потом подошел к тяжелым шторам и самую малость их раздвинул. Парковку заливал тусклый свет, но и на ней он тоже никого не увидел. Это мог быть Ганеш, Кейла или кто-то еще из его друзей. И в этот момент Мэтт заметил на полу какой-то предмет – сложенный в несколько раз листок, подсунутый под дверь. Для счета за проживание было рановато. Он взял бумажку, развернул ее и почувствовал, как от волнения затрепетало в груди. Встретимся на Бугре в 3 часа ночи? Да или Нет (нужное обвести) Получив семь лет назад на уроке естествознания точно такую же записку, он обвел «Да». Мэтт бросил взгляд на будильник: 2:39. Можно было бы позаимствовать у Ганеша «Эскелейд», но Мэтт пил, хотя Кертис мог бы его отвезти. Он решил пойти пешком. Мэтт еще раз глянул на записку. Затем накинул рубашку, джинсы и потянулся за кроссовками. До Бугра Мэтт добрался, когда у него в запасе оставалось еще пять минут. Он весь вспотел и опасался, что после пробежки от него плохо пахнет, хотя прохладный ветер его освежил. По сравнению с той ночью в девятом классе нынешняя была теплее, но во всем остальном почти ничем не отличалась: тот же шелест листьев над головой, та же светящая в темноте луна, на которую время от времени набегали тучи. То же гулкое биение в груди. Он, конечно, уже не был девственником, и после того случая ему довелось поцеловать много девушек, но ни одна из них не разжигала в груди такого огня, как Джессика Уилер. При этом Мэтт ничуть не сомневался, что сам же ее идеализировал, без конца задаваясь вопросом, зачем люди раскрашивают воспоминания в розовый цвет, превращая их в поэтизированную версию реальных событий. Стоя посреди поляны, он воскрешал в памяти образ Джессики, которая семь лет назад появилась из леса с фонариком в руке, в пижамных штанах и облегающей ночнушке. Мэтт напомнил себе, что ничего теперь не знает об этой девочке, теперь уже взрослой девушке. Скорее всего, они были совершенно разными людьми. Годы формирования своей личности он провел в Чикаго, потом в университете Нью-Йорка. Она же осталась в Адейре и, по всей видимости, работала в «Трубоукладчике». Всего семь лет, но целая треть их жизни. Однако то, как она рассекла в баре толпу, как бесстрашно взяла на себя ответственность и положила конец стычке, отозвалось в его душе таким же наплывом чувств, как тогда, в девятом классе. Мэтт внимательно осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Джессика могла и передумать. С другой стороны, его могли разыграть. Или, того хуже, кто-то заманил его сюда, чтобы заставить заплатить за вред, нанесенный городу документальным фильмом. Но о той ночи он не рассказывал никогда и никому, а о записке кроме нее никто не знал. В лесу мелькнул свет. К нему легкой походкой приближалась Джессика. – Ты пришел. Она выключила фонарик, и они замерли рядом друг с другом. В серебристом сиянии луны он видел ту самую девочку с урока естествознания. Утонченное лицо, по форме напоминающее сердце. Она повзрослела и отрастила длинные волосы, уложив их в более стильную прическу. Она все так же была примерно на дюйм ниже Мэтта. Они оба выросли. И эти губы… Нет, от этого наваждения надо избавиться. Слова по какой-то причине застряли в горле, и он попросту кивнул. – Прости за всю эту таинственность… – начала Джессика. – После фильма ты не самый популярный в мире человек. А на мне, ко всему прочему, еще и бизнес. Это все объясняло. Она не хотела, чтобы их вместе видели. Прекрасно. – Ты теперь хозяйка бара? А я думал, просто… – …просто работаю там безголовой официанткой? – Я не хотел… – Да я прикалываюсь. После истории с братом мысли о колледже пришлось отложить. Когда мой дядя заболел, Рики не мог заняться баром. Стэнфорд предоставил мне некоторую отсрочку, но мой поезд, похоже, уже ушел. В баре, с другой стороны, дела идут просто отлично. В Адейре нечем особо заняться. Хотя порой, как видишь, мне бывает несладко. – Стэнфорд? Ого! – Я хотела уехать отсюда как можно дальше. А теперь сам видишь, как все обернулось. – То же я могу сказать и о себе. – Пойдем, проводи меня до дома. Мэтт вслед за ней спустился с холма, и по тропинке они вышли к круглой площадке, поросшей травой и покрытой грязью, которую все называли Эпицентром, а оттуда пошли по грязной дороге, ведущей к дому ее детства. Он хотел было спросить, осталась она там же или куда-то переехала, но потом передумал. Мэтт и без того знал ответ. Они плечом к плечу шагали по узкой дороге. – Не думала, что ты придешь, – сказала Джессика. – Почему это? – Ну… Хотя бы потому, что тебе оказали не самый дружелюбный прием. Мэтт согласно хмыкнул. – А за брата прости, – извинилась она, – после несчастного случая он стал совсем другой. Вечно все путает и теряется. Друзей у него почти нет, вот он и рисуется перед теми козлами, которые ошиваются рядом с ним только ради выпивки, которую он для них подворовывает, пока я не вижу. Мэтт кивнул: – А что с ним случилось? – Авария. Машина всмятку, даже больше, чем его тело. Черепно-мозговая травма. Сначала последствия незаметны, но стоит с ним немного поговорить… Мэтт с сочувствием посмотрел на нее. Девчонкой она была доброй и чуткой. Именно это его в ней и привлекло. И, судя по тому, как она поставила на паузу собственную жизнь, чтобы заботиться о брате и взвалить на плечи семейный бизнес, время ее не изменило. – Ну и зачем ты меня сюда позвала? – Он вглядывался в бледном свете в ее лицо. На этот раз уже Джессика залилась краской: – Не знаю. – Не ври, знаешь. – Думаю, чтобы извиниться. – За что? – За то, что после истории с твоим братом не была тебе хорошим другом. Мэтт задумался и впервые за все время вспомнил, как после ареста Дэнни Джессика стала его избегать. Обходила десятой дорогой в школе. Не отвечала на звонки. Как он вообще мог об этом забыть? Но в памяти сохранились лишь яркие воспоминания с той ночи. Стебли травы, от которых чесалась спина, когда они лежали и смотрели на звезды. Прикосновение ее нежной ладони, когда шли по этой самой тропинке. То, как она, перед тем как поцеловать его, заводила за ухо прядку волос. После ареста Дэнни жизнь превратилась в калейдоскоп бед с множеством провалов в памяти. Ссоры родителей. Доносившийся из-за запертой двери ванной плач отца. Дежурившие у дома папарацци. Постоянно снятая трубка стационарного телефона на кухне. Шепот за спиной и пристальные взгляды при каждом появлении в городе. Грузовик для перевозки мебели. Забвение, похоже, было защитным механизмом. Возможностью отгородиться от любых неприятностей. Мэтту в голову пришла тревожная мысль: именно по этой причине Дэнни не мог ничего вспомнить о той ночи, когда убили Шарлотту. Чтобы отгородиться от содеянного. – Будь у меня возможность отмотать назад время, – произнесла Джессика, глядя на траву под ногами, – я бы сказала маме, что буду дружить с кем хочу. Была бы сильнее и лучше, как друг. Я видела, как тебе было плохо. Мне бы тогда… – Тебе не за что оправдываться. – Еще как есть за что. – Ну хорошо, считай, твои извинения приняты, – улыбнулся он. – И скажу тебе честно, лично я давным-давно выбросил все это из головы. Они пошли дальше по дороге, нарушая тишину своими шагами. – Мне так жаль твоих близких, – произнесла наконец Джессика. Мэтт кивнул, до сих пор не зная, как реагировать на соболезнования. Будто признать трагедию означало воплотить ее в реальность. – Ты надолго приехал? – Она старалась сгладить неловкость момента. – Не знаю. Похороны назначены на воскресенье. Не исключено, что сразу после них я уеду, это будет зависеть от того, насколько во мне будет нуждаться тетя. – Да, Синди женщина с характером. Я удивилась, узнав, что ты не остановился у нее. – У меня кошмарная аллергия на кошек. К тому же все мои нью-йоркские друзья остановились в «Адейрском мотеле». Правда заключалась в том, что его тетя годилась к употреблению лишь небольшими дозами, поэтому кошки служили лишь удобным предлогом. Джессика кивнула, будто действительно вспомнив о его жуткой аллергии на кошек, хотя, он и подозревал, только для виду. Память воскресила воспоминание: в детстве они с родителями пошли в гости к друзьям семьи, где он стал задыхаться и хрипеть, а мама включила душ, стала тереть ему спину и велела подышать паром. – Вчера вечером в бар заявилась горстка журналистов. Жаловались на мотель и при мне говорили, что ожидают других коллег. Все с национального телевидения. – А чего тут удивляться. Они ведь обожают шоу Дэнни Пайна.