Когда появилась Северин, Гамаш рылся в коробке. — Это что? — спросила она, подходя к нему. — Вещи, которые лежали на столе у Стивена, и те вещи, которые были при нем, когда его сбила машина, а больница отдала нам. Следователи оставили себе его ноутбук и телефон, все остальное здесь. — И что вы ищете? Квартира немного удивила ее. Она была меньше, чем предполагала Северин Арбур. Большинство важных людей, особенно мужчин, любили дома, соответствующие их положению на карьерной лестнице. Положению, которое обычно было на пару ступенек ниже, чем считало их эго. Мадам Арбур увидела маленькую квартирку с балками на потолке, книжными шкафами и камином. С паркетным полом, выложенным классической «елочкой». В гостиной стоял старинный дубовый стол с удобным диваном и креслами. Кухня за аркой выглядела компактной и старомодной. Квартира показалась ей спокойной, даже умиротворяющей. Здесь пахло кофе и деревом. Домом. — Неодим, — ответил Гамаш. Он вынул из кармана несколько монет и бросил их в коробку. Это было довольно странно, и на миг ей даже пришло в голову, что он, вероятно, не в себе. Но он выглядел абсолютно здравомыслящим. Перемешав содержимое коробки рукой, он вытащил монетки, а с ними несколько болтов и гаечный ключ. — Ничего. И она поняла. Если бы какой-нибудь предмет в коробке был из неодима, он бы притянул к себе металл. И намагнитил бы тот металл, к которому прикасался. Гамаш сел на стул и посмотрел на мадам Арбур: — Так что же намагнитило монетки? — Какие монетки? — У Стивена в кармане были два слипшихся канадских пятицентовика. Мы думали, что они склеились и клей очень сильный, но, когда я увидел это видео о неодиме, я понял, что они, вероятно, намагничены. — А это означало, что у вашего друга был образец неодима, — сказала она. — Именно неодим может намагнитить монетки. Вы думали, что в коробке есть какой-то предмет из неодима? — Я надеялся. Теперь было ясно, что его крестный вынашивал свои подозрения много лет. Потратил последние драгоценные годы жизни и громадные части своего состояния, чтобы собрать доказательства. Привлек на помощь инженера и своего верного друга Александра Плесснера. Он продал все, что у него было, заложил дом, все посвятил этому делу. Но что он обнаружил? Корпоративный шпионаж? Или что-то связанное с неодимом? Гамаш понял, что они практически ничего не знают. Он посмотрел на часы. Без четверти девять. Время идти на встречу. Но он не был вооружен — ни информацией, ни чем-либо иным. Он посмотрел на книжный шкаф. Неужели он только что совершил фатальную ошибку? Но дело уже было сделано. Он еще раз позвонил в банк Даниелю. И опять Даниель не ответил. — Что-то случилось? — спросила Северин Арбур. — Нет. Арман посмотрел на свой телефон и включил приложение. Через секунду увидел локацию Даниеля. И выдохнул. Даниель находился в банке. Вероятно, перевел свой телефон в режим «авиа». — Я еду на встречу с префектом Дюссо, — сказал Арман. — Могу я теперь пойти домой? — спросила Северин Арбур. — К сожалению, нет. — Вы все еще мне не доверяете? Что я должна сделать, чтобы вы поверили? — Дело не в этом, — сказал он, хотя, конечно, именно в этом и было дело. — Дома вы не будете в безопасности. Безопасно для вас быть среди людей. Вам нужно попасть в архив. Там вам будет отлично. — Отвратительно, Тошнотворно, Лейкозно, Истерично, Чахоточно, Нудно, Омерзительно? Гамаш удивленно посмотрел на нее, и она объяснила: — Бовуар рассказал мне о вашей квебекской деревне. Он много про нее рассказывал. Очевидно, там живут отличные люди. Они вышли из квартиры и быстро пошли по темным улицам района Маре, безуспешно пытаясь избегать луж на пути в архив. Арман рассмеялся: — Они действительно отличные. Как и я. Он позвонил жене, и, когда они подошли к массивным воротам, Рейн-Мари и Жан Ги уже ждали их по другую сторону ограды. Арман удивился той волне эмоций, которая нахлынула на него. И той пропасти, которая существовала между ними, той неизмеримой дистанции между «там» и «здесь». — Позвольте мне пойти с вами, — сказал Жан Ги. — Клод хочет поговорить со мной с глазу на глаз. — Ну и что, я могу быть поблизости. Наблюдать на расстоянии. — И что ты будешь делать? — спросил Арман. Не вдаваясь в подробности, они оба знали, что если до этого дойдет, то Арман будет мертв еще до того, как упадет на землю, а Жану Ги не останется ничего другого, кроме как самому подставиться под пулю. — Оставайся здесь, — сказал Арман. — Я выйду на связь, как только смогу. Уходя от них на встречу с Дюссо, он остро ощутил свое одиночество. Глава тридцать шестая — Великолепно, правда? — сказал Клод Дюссо, остановившись рядом с Арманом. — Почти завораживает. Они смотрели на фонтан Морей на площади Согласия. Он был подсвечен в темноте, и казалось, что струи, вырывающиеся из пастей прыгающих дельфинов, состоят из ртути, а не из воды. — Да, — согласился Арман. Он много лет не останавливался, чтобы полюбоваться этим фонтаном, проходил мимо на своем пути от Елисейских Полей к саду Тюильри. Но сегодня он смотрел на фонтан. И обратил внимание, что центральная часть громадного фонтана покоится на мифических фигурах, представляющих собой океаны, и все эти фигуры расположились на корабельных рострах. Символ Парижа? Судно, которое швыряют волны, которому грозит катастрофа, но которое не тонет. — Когда я был мальчишкой, — заговорил Дюссо, — никто не бросал монетки в фонтан, загадывая желание. Кажется невероятным, но кое-кто считает, что это действенный метод. Следом за этими словами раздалось бульканье. — Правда, вреда от этого тоже никакого, — сказал Дюссо, наблюдавший за тем, как его монетка пошла ко дну. — Ты тоже можешь загадать желание. — Зачем ты меня позвал, Клод?