— Скорее, сильная воля, — заметила Рейн-Мари, и доктор улыбнулась. — Это да, — согласилась она. — К несчастью, если бы для продолжения жизни требовалась только воля, большинство из нас жили бы вечно. — Несколько секунд она смотрела то на Гамаша, то на его жену. — Мы ввели его в медицинскую кому. Насколько нам известно, он не чувствует боли. Мы внимательно мониторим все его функции. Поскольку он пережил ночь, шансы на то, что он выживет, увеличились. Арман отметил, что доктор сказала «выживет», а не «восстановится». И она подтвердила его подозрения: — Вы должны подготовиться к принятию трудного решения. Она взглянула в умные глаза Армана. Они были темно-карие, и она могла бы сказать, что этому человеку не раз приходилось принимать трудные решения. И самому испытывать боль. Это было отпечатано на его лице, и не только глубоким шрамом на виске. Доктор видела такие раны прежде, когда работала в скорой помощи, и знала об их происхождении. Она посмотрела на него с бóльшим интересом. Да, на этом лице оставила следы боль. Но теперь доктор заметила и другие морщины. Этот человек знал счастье. А по тому, как они с женой легко держались за руки, они знали, что такое любовь. Это порадовало ее. Любовь им понадобится. — Мы можем его увидеть? — Да, но только кто-то один и совсем ненадолго. Вы должны будете подписать кое-какие бумаги, и еще есть его личные вещи. Лучше вам забрать их, так они будут в большей сохранности. — Я возьму вещи, — сказала Рейн-Мари, когда они встали. — А ты иди к Стивену. — У двери в палату месье Горовица поставлен жандарм, — сказала доктор. — Насколько я поняла, есть подозрения, что это не несчастный случай. — Да. Они оставили Рейн-Мари разбирать вещи Стивена, которые прибыли в запечатанной картонной коробке, а Армана отвели по тихому коридору в отдельную палату. Жандарм по слову доктора пропустил Армана внутрь. Открыв коробку, Рейн-Мари отложила в сторону запятнанную кровью одежду — ее срезали со Стивена в приемном покое — и открыла запечатанный пластиковый пакет. Там лежал айфон Стивена. Разбитый. Она попробовала его включить. Айфон никак не реагировал. Здесь была мелочь, мятные леденцы и платок. В бумажнике лежали триста пять евро и кредитки. Рейн-Мари уже хотела закрыть пакет, как вдруг вспомнила о том, что сама подобрала с асфальта вчера вечером. Она достала из своей сумки и переложила в пакет разбитые очки Стивена и его ключи. Помедлив, она внимательно посмотрела на эти ключи. Вчера вечером, в темноте и панике, они не показались ей странными. Теперь, когда она смотрела на них при свете дня и в состоянии относительного спокойствия, ключи показались ей странными. Даже более чем странными. Глава седьмая — Извините, мадам. Я не могу вас впустить. Рейн-Мари пристально посмотрела на молодого человека, охраняющего палату Стивена. — Пожалуйста. — Она улыбнулась ему самой материнской из своих улыбок. — Мне только нужно поговорить с моим мужем. «Это не те дроиды, которых ты ищешь»[28], — подумала она и чуть не покачала головой. Жан Ги явно оказывал на нее влияние. Молодой флик разглядывал женщину, стоящую перед ним. Ее интонация говорила: «Я тебе в матери гожусь и совершенно безвредна». Но у нее были слишком умные глаза, чтобы провести полицейского. К тому же точно такие глаза были у его матери, а она была судьей французского суда присяжных. Мать научила его никогда не недооценивать людей, в особенности умных женщин. Полицейский улыбнулся ей и принял решение, признав, что есть случаи, когда должен преобладать здравый смысл. Этому его тоже научила мать. Исходя из соображений здравого смысла, он открыл дверь. Исходя из соображений профессионализма, он вошел вместе с ней. Рейн-Мари остановилась. Ей пришлось заставить себя перешагнуть через порог. Стивен дышал с помощью аппарата искусственного дыхания. Рейн-Мари увидела мониторы и капельницы. Его тело с головы до ног было завернуто в бинты, включая и глаза. «Как этот человек может быть все еще жив?» — подумала она. Но это зрелище вернуло также нахлынувшие на нее, подхватившие и ошеломившие ее воспоминания о том, как она видела Армана почти в таком же состоянии. Рейн-Мари сделала глубокий вдох и пришла в себя. Арман сидел перед кроватью в очках для чтения. Одной рукой он сжимал руку Стивена, в другой держал утренний выпуск «Le Figaro». — «Энерджи Стат» — падение на три пункта, до ста тридцати четырех и девяти. «Продюи Кассини» поднялся на полпункта, до восьмидесяти семи и шести. Он читал Стивену отчет парижской биржи, словно сказку для своих внуков. Каждому своя интонация, своя история. Молодой жандарм остановился сразу за порогом. Это была настолько интимная картина, что он почувствовал себя так, словно своим присутствием оскорбил этих людей. — Арман? — Рейн-Мари подошла к кровати. Он поднял глаза, явно удивленный ее появлением. — Я нашла кое-что, — тихо сказала она. Арман встал, поцеловал Стивена в лоб и тихо сказал: — Я скоро вернусь. Никуда не уходи. Я тебя люблю. Коробка с вещами Стивена стояла на столе у окна больничной палаты. Арман перебирал вещи Стивена, Рейн-Мари наблюдала за ним. Ей было интересно узнать, прореагирует ли ее муж на эту находку так же, как она. Сначала Арман осмотрел пиджак, заскорузлый от крови, и сделал нечто неожиданное: вывернув его наизнанку, он немного поискал и с улыбкой вытащил канадский паспорт. — У Стивена много лет назад украли паспорт, — объяснил Арман, показывая находку жене. — И после этого он заказал своему портному потайной карман. Теперь он держит в нем важные вещи. Арман достал из кармана еще одну вещицу. Тоненький ежедневник. Потом он перебрал вещи в коробке. Все предсказуемо. Вот только… Он нахмурился. Среди других вещей лежал ключ. Не от квартиры, а от номера в отеле. — Отель «Георг Пятый», — прочел он. — Да, — сказала Рейн-Мари. — Это я и хотела тебе показать. Он лежал на асфальте. Я подобрала его вчера вечером вместе с очками и положила к себе в сумку. Только сейчас об этом вспомнила. Зачем ему номер в отеле? Он ведь остановился в своей квартире? — Да. Я проводил его туда вчера днем. И вот ключ от его квартиры. Арман показал ей ключ, потом вернулся к ключу из отеля. — Может, в этом номере остановился кто-то другой? — предположила Рейн-Мари. — Может… — Любовница? — спросил Арман. — Рут? — сказала Рейн-Мари. Арман слегка вздрогнул. Это могло объяснить слова «прямо здесь», сорвавшиеся с языка Стивена. Дьявол поселился в «Георге V». Он улыбнулся этой мысли. Рут Зардо, друг Стивена, была и их близким другом и соседкой в квебекской деревне Три Сосны. Пожилая поэтесса, она была озлобленной, нередко пьяной. Определенно чокнутой. И гениальной.