— Ну-ну, малыш. Не балуй. — Он повернулся к Гамашу. — Это за то, что выставили меня неумехой перед моей командой. — Ладно уж, — сказал Жирар, протягивая руку, чтобы удержать Луазеля от дальнейших действий. Дюссо с явным интересом наблюдал за происходящим с дивана. — Что случилось? — спросил он. Луазель описал бегство Гамаша из Национального архива, в ответ раздался смех префекта. — Признай, Луазель, он тебя умыл. Гамаш поднялся на одно колено и попытался встать на ноги, держась за голову. Его волосы окрасились кровью. — Это было нетрудно, — прохрипел он. — Ах ты, сука! — Луазель рванулся к Гамашу. — Хватит, — остановил его Дюссо, как дедушка, успокаивающий ребенка, который съел слишком много конфет. — Сейчас есть дела поважнее. Он вернулся к чтению. Арман внимательно посмотрел на Дюссо. Он опустил руку в карман и нащупал пистолет. Но время еще не пришло. Почти пришло. Почти. Но не совсем. Вместо оружия он достал из кармана носовой платок и прижал его к голове. — Ты нашел эту Арбур? — спросил Жирар. — Она пряталась в музее, — ответил Луазель, взяв себя в руки. — Я о ней позаботился. — А остальные? — В подвале. — Сколько их? — Три тела. Пока что. Командир руководит мокрой работой. Три, подумал Гамаш. Арбур. И двое других. Кто смог уйти? Ленуар? Де ла Гранжер? Пино? — Они были безоружны, — сказал Гамаш, гневно глядя на Луазеля. — Прятались. Не представляли для вас никакой угрозы. Это что, просто игра для вас? Прятки, да? Так когда-то играл здесь, в этой самой квартире, мой сын Даниель. Ты помнишь, Даниель? Даниель, пребывавший в сумеречном состоянии, кивнул. Он не понимал, почему отец так пристально смотрит на него. — Когда у вас будут дети, молодой человек, — проговорил Гамаш необычно мягким голосом, глядя на Луазеля, — и когда они будут играть с вами в прятки, вспомните этот день. Вспомните, что вы сделали. — А, так вы вернулись? — раздался голос Клода Дюссо. — Это хорошо. Все посмотрели в сторону двери. Вошел Ален Пино. Немного помятый, но вовсе не такой мертвый, каким он мог бы быть. Видя, как изменилось лицо отца, Даниель спросил: — Папа, что происходит? Кто это? — Валяй, — сказал Дюссо. — Скажи ему. Гамаш уставился на Пино, прожигая его взглядом: — Это тот самый кусок дерьма, который предал Стивена. — Знаешь, а ведь это первое крепкое слово, которое я от тебя услышал, Арман, — заметил Дюссо. Потом обратился к Пино: — Вам остается только надеяться, что он никогда не сможет добраться до вас. Потому что тогда вы вряд ли выживете. — Алену Пино принадлежит агентство Франс Пресс, Даниель, — сказал Арман. — Он состоит в совете директоров ГХС Инжиниринг. Он стоит за всем этим. — Ну, я получал некоторую помощь, — сказал Пино. — В том числе и от Стивена. — Он пришел к вам со своими подозрениями, — сказал Гамаш. — Пришел. — Он вам доверял, — продолжил Арман. — А вы его предали. Приказали убить его и Плесснера. — Нет. Я передал право принимать эти решения моей охранной компании. — Он кивнул на Жирара. — Я тут ни при чем. — Это к нему обратился Стивен? — спросил Даниель. — С предложением выкупить его место в совете директоров. — Да, — подтвердил Арман. — Насколько я понимаю, доказательство все же было в этой папке. — Пино кивнул на бумаги в руках Дюссо. Дюссо поднял папку: — Все здесь. Служебные записки, пометки на полях чертежей. Сообщения отдельных расследователей, разумеется не получившие хода. Убийственные, если не сказать больше. — И вы принесли их сюда, зная, что мы с ними сделаем, — сказал Пино. — Вряд ли ваш крестный одобрил бы подобный поступок. Он был готов умереть, защищая эти сведения, а вы просто сдали их. Может, я и предал его, но и вы тоже. Хорошо, что вы не участвовали в Сопротивлении, Арман. Вы бы всех сдали. — А почему вы так уверены, что не закончите жизнь на какой-нибудь парижской мусорной свалке? — спросил его Гамаш. — Как одна из разновидностей токсичных отходов. — А потому, что я распоряжаюсь теми сотнями миллионов, которые Стивен заплатил мне за место в совете директоров. — Заметив реакцию Армана, он улыбнулся. — Да. Он фактически передал мне эти деньги, решив, когда мы встретились тем утром, что я сдам ему место в совете директоров. Как и вы, он понятия не имел о том, что происходит на самом деле. — Вы в этом уверены? — спросил Гамаш. — Ну, он умирает, а вы с вашим сыном стоите тут под прицелом. Вряд ли это входило в ваши планы. — Верно. Но вряд ли это входило и в ваши планы. Я подозревал вас, но надеялся, что мои подозрения ошибочны. — Чушь собачья! — взорвался Пино. — Вы меня ни минуты не подозревали. — Ошибаетесь. Почему бы еще я стал просить мадам Ленуар запереть вас в подвале? — А вот это уже интересно, — сказал Жирар, у которого явно не было времени на Алена Пино. — И что его выдало? — Нападение на Стивена вечером в пятницу, — сказал Гамаш, глядя на Пино. — Кто-то должен был знать, где будет находиться Стивен. Он проявлял большую осторожность. Он знал, что за ним следят, поэтому и не остановился здесь, в своей квартире. Но кто-то узнал, что он будет в «Жювениль». Вы. Именно с вами он встречался за рюмкой в тот день. В его ежедневнике записано: АФП. Сокращение для агентства Франс Пресс, но это еще и ваши инициалы. Какое-то время это сокращение сбивало нас с толку. Мы думали, что АФП — это Александр Френсис Плесснер. А эти заметки с датами, которые он сделал? Это ведь те самые даты, по которым он просил вас поискать документы в вашем архиве. — Верно, — сказал Пино. — Но вы, конечно, сказали ему, что ничего не нашли. И в этом была ваша ошибка. Стивен знал, что в ваших архивах что-то есть. И тогда он начал подозревать вас. — Невозможно, — возразил Пино. — Я бы узнал. Когда мы с ним встречались в пятницу днем, он был такой же, как всегда. Я попросил его принести с собой доказательства, чтобы я убедился своими глазами, прежде чем принимать окончательное решение. — И он их принес? — Нет. Сказал, что оставил их здесь, в своей квартире. Гамаш смерил его презрительным взглядом: — Провал в памяти у старика? Вы и в самом деле глупы. — Гамаш повернулся к Жирару. — Это тогда у вашего плана стали отваливаться колеса? Ведь планировалось, что наезд на Стивена произойдет, когда он будет возвращаться домой после встречи с Пино. Но поскольку он не принес доказательств, вам пришлось менять планы. — Он снова повернулся к Пино. — Стивен сообщил вам о своих планах на ужин? Очень сомневаюсь. Так как же вы узнали? Из его ежедневника? — Я заглянул в него, — сказал Пино. — И что вы тогда сделали, Жирар? — Голос Армана звучал спокойно, но его мозг быстро работал. Пытался держать их в напряжении, пытался оставаться на шаг впереди. — Постойте, не говорите мне. Вы пришли в его квартиру, думая, что Стивен будет здесь, чтобы переодеться к ужину. Вы могли выбить из него улики, а потом убить. Но план опять не удался. Вместо Стивена вы наткнулись на Плесснера. Но… — Его мысли замерли и изменили направление. — Нет, тут я ошибся, да? Он повернулся к Даниелю: — Жирар не мог прийти в квартиру, потому что находился в «Георге Пятом» и пил чай с тобой, — он посмотрел на Дюссо, — и с главой ГХС Инжиниринг. Глаза Жирара сощурились, губы сжались. Но Дюссо слушал почти с удовольствием: — Я же говорил, что было бы ошибкой недооценивать его. — Мадам Рокбрюн хотела знать, почему у вас все пошло наперекосяк? — спросил Гамаш. — Нет, не совсем так. Ее не интересовали подробности, она лишь хотела быть уверенной, что проблема будет решена. — Однако проблема не решилась. На самом деле ситуация только ухудшилась, — сказал Гамаш. — Доказательств вы не нашли, один из ваших оперативников застрелил Плесснера, и выдать это за несчастный случай стало невозможно. Потом вы нахалтурили с нападением на Стивена. Наверное, ты пережил несколько неприятных часов, пока сидел со мной в больнице. Ты поэтому торчал там столько времени? Чтобы выведать, насколько я осведомлен? — И чтобы убедиться, что Горовиц не придет в себя, oui, — сказал Дюссо. — Ну и тебя утешить, конечно.