– Ну все, я вызываю полицию! – Если бы ваш сын родился с синими волосами, хотя в вашей семье ни у кого никогда таких не было и вы не понимали бы, как подобное вообще возможно, потому что в жизни не встречали таких детей, то продолжали бы любить его? – Женщина начинает закрывать дверь, но я кладу руку на косяк и настойчиво требую ответа. – Вы продолжали бы любить его? – Конечно, – сдержанно отвечает она. – Так вот, это ровно то же самое, – говорю я. Снова сев в машину, я достаю записную книжку и пролистываю ее до последней страницы. Запись Дженны очень медленно, как будто распускают стежки на ткани, исчезает. Как только я заявляю дежурному сержанту, что нашла человеческие останки, меня сразу же отводят в кабинет к детективу Миллсу. И я сообщаю этому юнцу, который, судя по всему, еще совсем недавно начал бриться, всю информацию, какой владею. – Если вы пороетесь в архиве, то обнаружите дело, которое расследовали в две тысячи четвертом году, о гибели сотрудницы слоновьего заповедника. Полагаю, там тогда же умер еще один человек. Парнишка с любопытством смотрит на меня: – А вы… Откуда вам об этом известно? Если ответить ему, что я экстрасенс, то мои дни закончатся в клинике для умалишенных, в соседней палате с Томасом. Или же Миллс наденет на меня наручники, уверенный, что я сумасшедшая, готовая признаться в убийстве. Но Дженна и Верджил казались мне совершенно реальными. Я верила каждому их слову, когда они со мной разговаривали. Боже, детка, разве не этим должен заниматься экстрасенс? Голос в моей голове очень слабый, но знакомый. Этот южный протяжный выговор, характерные интонации – Люсинду я ни с кем не спутаю. Через час в сопровождении двоих сотрудников полиции меня эскортируют в заповедник. «Эскортируют» – это просто такой забавный эвфемизм, обозначающий, что человека, которому никто не верит, запихнули на заднее сиденье полицейской машины. Я иду по траве вдоль едва заметной тропинки, как это делала Дженна. Копы несут лопаты и лотки, чтобы просеивать грунт. Мы проходим мимо пруда, где была найдена подвеска Элис, после чего, сделав изрядный крюк, я нахожу под дубом полянку, буйно поросшую фиолетовыми грибами. – Вот, здесь я и обнаружила зуб, – сообщаю я полицейским. Копы прихватили с собой эксперта-криминалиста. Не знаю, чем он занимается – анализом почвы, может быть, или костей, или того и другого, – но он отщипывает шляпку одного гриба и произносит: – Laccaria amethystine. Лаковица аметистовая. Это аммиачный гриб, он растет на нитратных почвах, где высока концентрация азота. «А ведь Верджил, черт побери, был прав!» – думаю я и говорю эксперту: – Они растут только здесь. И больше нигде в заповеднике. – Это логично, если могила неглубокая. – Здесь еще похоронили слоненка, – добавляю я. Детектив Миллс приподнимает брови: – Да вы просто кладезь информации. Эксперт дает команду полицейским методично копать под деревом. Они начинают с другой стороны, напротив того места, где мы с Дженной и Верджилом сидели вчера. Кучи земли просеивают сквозь решето, чтобы не пропустить ни одного фрагмента разложившегося тела, который удастся извлечь из земли. Я устраиваюсь в тени дерева и наблюдаю за тем, как растет земляная гора. Полицейские закатывают рукава; один соскакивает в яму, чтобы выбрасывать оттуда грунт. Детектив Миллс присаживается рядом со мной. – Пожалуйста, – просит он, – расскажите еще раз, что вы делали здесь, когда нашли этот зуб? – Устроила пикник, – вру я. – Вы были одна? Нет. – Да. – А слоненок? Вы знали о нем, потому что… – Просто я давний друг семьи. Мне известно и о том, что ребенка Меткалфов так и не нашли. Думаю, девочку нужно хотя бы похоронить по-человечески. Вы согласны? – Детектив! – Один из полицейских подзывает Миллса к яме; в черной земле виднеется белая полоса. – Эта штука слишком тяжелая. Нам ее не поднять, – говорит коп. – Тогда обкопайте вокруг. Я стою на краю, а полицейские руками отгребают землю от кости, как дети, строящие замок из песка на морском берегу, когда вода все время прибывает и грозит разрушить их творение. Наконец появляются очертания. Глазницы. Отверстия, откуда со временем выросли бы бивни. Череп, похожий на пчелиные соты, симметричный, как пятно Роршаха. Ну, что вы видите? – Ага, все как я и говорила! После этого уже никто не сомневается в моих словах. Раскоп методично расширяется по квадратам вокруг дуба в направлении против часовой стрелки. В квадрате № 2 был найден лишь обломок ржавого ножа. В квадрате № 3… Я слушаю ритмичные звуки врезающихся в почву лопат и глухой стук отбрасываемых комьев земли. Вдруг становится тихо. Поднимаю взгляд и вижу, что один из полицейских держит в руках небольшой веер сломанных ребер. – Дженна, – шепчу я. Но в ответ – только дуновение ветра. Много дней я пытаюсь найти девочку в другом мире, по ту сторону. Представлю ее себе расстроенной и смущенной, но хуже всего – одинокой. Молю Десмонда и Люсинду тоже поискать Дженну. Десмонд говорит, что она сама свяжется со мной, когда будет готова, просто ей нужно многое обдумать. Люсинда напоминает, что мои духи-проводники отсутствовали в течение семи лет, потому как мне для продолжения пути нужно было вновь обрести веру в себя. «Если это правда, тогда почему, черт возьми, теперь я не могу поговорить с одним-единственным духом, хотя очень сильно этого хочу?!» – спрашиваю я ее. «Имей терпение, – отвечает Десмонд. – Ты должна найти потерянное». Я уже и забыла, что Десмонд вечно сыплет загадочными цитатами из философии нью-эйдж. Но я не раздражаюсь, а благодарю его за совет и жду. Звоню миссис Лэнгхэм и предлагаю в качестве компенсации за проявленную грубость провести бесплатный сеанс. Она держится со мной холодно, но эта дамочка из тех, кто любит халяву и вечно ходит в супермаркеты на дегустации, чтобы напробоваться там образцов продукции и не платить за обед в каком-нибудь уличном заведении, поэтому я знаю, что она не откажется. Во время нового визита мне впервые удается на самом деле пообщаться с ее мужем Бертом, а не просто изображать спиритический сеанс. Оказывается, он и в загробном мире остался таким же ничтожеством, каким был при жизни. «Ну а теперь-то что этой овце от меня нужно? – недовольно спрашивает он. – Забодала уже со своим нытьем. Я надеялся, что она хоть после смерти оставит меня в покое». – Ваш муж, – говорю я миссис Лэнгхэм, – эгоистичный, неблагодарный осел, который предпочел бы, чтобы вы оставили его в покое. – И дословно повторяю все, что просил передать вдове усопший. Миссис Лэнгхэм некоторое время молчит, а потом кивает: – Это очень похоже на Берта. – Угу. – Но я любила его, – добавляет она. – Он этого не заслуживает. Через несколько дней миссис Лэнгхэм приходит снова, посоветоваться по поводу какого-то важного дела, и приводит с собой приятеля. А тот в свою очередь рекомендует меня своей сестре. Я и оглянуться не успеваю, как снова обзавожусь клиентами. Их становится все больше, так что теперь я даже не могу принимать всех желающих. Но каждый день я оставляю себе свободное время для ланча и провожу его на могиле Верджила. Найти ее оказалось совсем нетрудно: в Буне только одно кладбище. Я приношу с собой то, что, по моим представлениям, ему понравится: яичные роллы, «Спортс иллюстрейтед», даже виски «Джек Дэниэлс». Спиртное я выливаю на могилу. По крайней мере, хотя бы сорняки на ней расти не будут. Я беседую с Верджилом. Рассказываю, как меня хвалили за то, что помогла полиции обнаружить останки Дженны. Как вся страна обсуждала трагедию в заповеднике: еще бы, такая история, хоть сериал снимай. И как я некоторое время сама была под подозрением, пока детектив Миллс не доказал, что в ночь убийства Невви Руэль я находилась в Голливуде, на съемке своего шоу. – Ты общаешься с Дженной? – поинтересовалась я однажды днем, когда небо набухло дождевыми облаками. – Или еще не нашел ее? Я так беспокоюсь за девочку. Но Верджил пока тоже не отвечает мне. Когда я спросила об этом Десмонда и Люсинду, они сказали: если он перешел в другой мир, то, вероятно, еще не понимает, как возвращаться в третье измерение. Это требует больших затрат энергии и сосредоточенности. В любом деле нужен навык. – Я скучаю по тебе, – говорю я Верджилу, и это правда. У меня были коллеги, которые притворялись, что симпатизируют мне, но на самом деле просто завидовали; были знакомые, которые хотели общаться со мной, потому что меня приглашали на вечеринки в Голливуд, но настоящих друзей у меня не было никогда. И уж точно не имелось ни одного, который был бы таким скептиком и тем не менее безоговорочно принимал бы меня. Чаще всего на кладбище я одна, компанию мне составляет только местный сторож, который, заткнув уши наушниками, косит вокруг траву. Однако сегодня неподалеку от забора явно что-то происходит. Я вижу небольшую группу людей. Похороны, наверное. Один из мужчин около могилы мне знаком. Это детектив Миллс. Он сразу узнает меня. Вот что значит иметь розовые волосы. – Мисс Джонс, – приветствует он меня, – рад видеть вас снова. – Взаимно, – улыбаюсь ему я. Я оглядываюсь и понимаю, что вокруг не так много людей, как мне сперва показалось. Женщина в черном, еще двое копов и могильщик, который засыпает свежей землей маленький деревянный гроб. – Хорошо, что вы пришли, – говорит Миллс. – Уверен, миссис Элис Меткалф оценит вашу поддержку. При звуке своего имени женщина оборачивается. Ее бледное узкое лицо обрамляет львиная грива рыжих волос. Я словно бы опять вижу Дженну во плоти – только повзрослевшую и получившую еще несколько душевных шрамов.