– Послушай, давай говорить начистоту. Я всячески пытаюсь поверить, что экстрасенсорика – это не глупая брехня. Я хочу, как бы это лучше выразиться, дать твоему… таланту… шанс. А ты отказываешься даже попробовать? – Ладно, уговорил, – раздраженно бросаю я и, прислонившись к капоту своей машины, встряхиваю руками, как пловец перед стартом, а потом закрываю глаза. – Ты что, собираешься делать это прямо здесь? – изумляется Верджил. Я распахиваю глаза: – А разве ты не этого добивался? Он краснеет: – Ну, вообще-то… Я думал, тебе понадобится… – Что? – Не знаю… Ну, какой-нибудь шатер или что-нибудь в этом роде. – Я прекрасно справлюсь без хрустального шара и чайных листьев. Ни Дженне, ни Верджилу я не признавалась, что больше не способна общаться с духами. Пусть думают, что бумажник и подвеску Элис в старом слоновьем заповеднике я обнаружила не в силу счастливой случайности, а благодаря своему незаурядному дару экстрасенса. Наверное, я и саму себя в этом отчасти убедила. А потому закрываю глаза и произношу про себя: «Грейс, Грейс, пожалуйста, поговори со мной». Раньше я всегда так делала. Но ответа нет. Абсолютная пустота – как в тот раз, когда я пыталась пообщаться с пустившим себе пулю в лоб тренером из Северной Каролины. Смотрю на Верджила и спрашиваю: – Есть что-нибудь? Он тычет пальцами в экран телефона – ищет Гидеона Картрайта в Теннесси. – Не-а, – признается сыщик. – Скорее всего, этот парень сменил имя. На его месте я бы так и сделал. – Ну, я тоже ничего не добилась, – говорю я Верджилу. Какой смысл скрывать правду? – Может, тебе просто нужно звать ее… погромче? – высказывает предположение мой напарник. Я подбочениваюсь: – Слушай, разве я учу тебя, как выполнять свою работу? Так что лучше помалкивай! – осаживаю его я, а потом размышляю вслух: – Иногда так бывает с самоубийцами. – В смысле? – Они упорно не идут на контакт, поскольку стыдятся того, что сделали. Самоубийцы – по определению – почти все призраки: они не могут покинуть этот мир, потому что отчаянно хотят извиниться перед своими любимыми или же просто раскаиваются в своей слабости. Это снова наводит меня на мысль об Элис Меткалф. Может, я никак не могу связаться с ней, потому что она, как и Грейс, покончила с собой? Мигом отбрасываю эту догадку: не стоит обманывать себя. Причина, по которой я не могу войти в контакт с Элис или с любым другим духом, если уж на то пошло, скорее заключается во мне самой. – Попробую позже, – отговариваюсь я. – А что ты вообще хочешь от Грейс? – Хочу узнать, почему она убила себя, – отвечает он. – С чего вдруг молодая женщина, которая была счастлива в браке и имела стабильную работу, решила утопиться? – Видимо, она вовсе не была счастлива в браке, – отзываюсь я. – Ага! В этом случае у нас есть подозреваемый, – оживляется Верджил. – Допустим, ты узнала, что муж тебе изменяет. Что ты станешь делать? – Боюсь, не смогу примерить ситуацию на себя, поскольку никогда не была замужем. Верджил вздыхает: – Тут есть два варианта: либо устроить неверному супругу разборку, либо просто уйти от него. Я понимаю, к чему клонит мой собеседник, и развиваю его мысль: – Допустим, Гидеон хотел получить развод, а Грейс сказала «нет». Вдруг он убил жену и представил дело так, будто она сама наложила на себя руки? Сыщик качает головой: – Нет, патологоанатома не обманешь. Во время вскрытия он сразу определяет, было это убийство или суицид. – Правда? У меня сложилось впечатление, что правоохранительные органы далеко не всегда делают верные заключения о причинах смерти, – ядовито замечаю я. Но Верджил не обращает внимания на мою шпильку: – Что, если Гидеон планировал сбежать с Элис, а Томас узнал об этом? – Но ты же вроде как сам отвез Томаса в психушку еще до того, как Элис ушла из больницы. Разве не так? – Так, но он вполне мог поссориться с ней раньше, тем же вечером. Небось поднял на жену руку, вот она и кинулась в вольер. Может быть, Невви Руэль просто оказалась не в то время и не в том месте. Она пыталась остановить Томаса, но вместо этого он остановил ее. Тем временем Элис кинулась наутек, однако, пробежав некоторое расстояние, ударилась головой о сук и потеряла сознание. Потом, когда она уже оклемалась, Гидеон встретил любовницу у больницы, и они вдвоем придумали план, который позволил ей смыться от злобного супруга. Мы точно знаем, что Гидеон сопровождал слонов, когда тех перевозили на новое место. Может быть, Элис на время исчезла и встретилась с ним уже там. Звучит логично. Я складываю на груди руки и киваю: – Что же, вполне стройная версия. – Но есть и другой вариант, – продолжает рассуждать Верджил. – Допустим, Гидеон говорит Грейс, что хочет с ней развестись и уехать вместе с Элис. Грейс с горя совершает самоубийство. Элис, чувствуя себя виноватой, меняет планы, но Гидеон не хочет ее отпускать. По крайней мере живой. Я обдумываю такую возможность. Гидеон вполне мог прийти в больницу и сказать Элис, что ее дочь в опасности, или придумать что-нибудь другое, чтобы заставить отчаявшуюся женщину уехать вместе с ним. Я не наивная дурочка, регулярно смотрю «Закон и порядок» и прекрасно знаю, сколько убийств происходит, когда жертва доверяет человеку, постучавшему в дверь, попросившему о помощи или предложившему ее подвезти. – Тогда как умерла Невви? – Гидеон убил и ее тоже. – Но зачем ему убивать тещу? – удивляюсь я. – Ты, наверное, шутишь? – хмыкает Верджил. – Не об этом ли мечтают все женатые мужчины? Если Невви узнала, что ее зять спит с Элис, она могла первая броситься на него с кулаками. – А может, Невви Гидеона и пальцем не тронула, а пошла за Элис в вольер. Элис кинулась бежать от нее и потеряла сознание. – Я бросаю взгляд на Верджила. – Именно об этом, между прочим, все время твердила Дженна. – Не смотри на меня так, – говорит он и хмурится. – Позвони ей. Она может вспомнить что-нибудь про Гидеона и свою маму. – Нам не нужна помощь Дженны. Мы сами поедем в Нэшвилл… – И даже не предупредим ее? Дженна имеет право обо всем знать. Верджил открывает было рот, собираясь возразить мне, но потом закрывает его, достает телефон и спрашивает: – У тебя есть ее номер? Один раз я звонила ей, но с городского телефона, а не с мобильного. Так что при себе у меня номера Дженны нет. Но в отличие от Верджила я знаю, где его искать. Мы едем ко мне домой. Сыщик с тоской смотрит на бар, который нам приходится миновать, чтобы попасть на лестницу. – Как тебе удается устоять? – бормочет Верджил. – Это все равно что жить над китайским рестораном. Он стоит в дверях, пока я роюсь в стопке писем на столе в гостиной – ищу записную книжку, в которой оставляют свои контакты мои клиенты. Самая последняя запись была сделана Дженной. – Заходи, не маячь на пороге, – говорю я Верджилу. Еще мгновение требуется для того, чтобы найти трубку телефона, которая лежит под полотенцем на кухонном столе. Набираю номер Дженны, но никаких гудков не слышно. Верджил разглядывает фотографию на каминной полке, где я запечатлена в компании Джорджа и Барбары Буш. – Очень мило, что ты нисходишь до простых людей вроде нас с Дженной, – ерничает он. – Это было в другой жизни. К тому же у популярности имеется оборотная сторона. На фотографии этого не видно, но рука президента лежит у меня на заднице. – Главное, – бормочет Верджил, – что этого не заметила его жена. Я снова набираю номер Дженны, но в трубке тишина.