– Тогда возьми это! – крикнул в ответ Дзирт и схватился за булаву Крушитель Черепов, укрепленную у него за спиной. Атрогейт вытаращил глаза, и у него подкосились ноги. Дзирт побежал прочь, к люку, думая отвлечь Атрогейта от несчастного, валявшегося на полу. К его облегчению, Атрогейт почти сразу же последовал за ним. – Вот люк! – Дзирт указал вверх. – Там множество врагов. Включая тех, кто захватил тебя в плен. – Он швырнул тяжелую булаву на пол и подошел к Атрогейту. Вытащив из рукава отмычку – подарок из монастыря Желтой Розы, – он принялся вскрывать примитивный замок на кандалах дворфа. Упавшая цепь зазвенела на камнях, и Дзирт хотел приняться за другую, но Атрогейт отдернул руку. – О нет, не надо, – возразил он, взял огромную булаву Амбры в правую руку и взмахнул ею с такой легкостью, словно она весила не больше перышка. – Проведи меня через эту дверь, эльф! – сказал Атрогейт, и прозвучало это не как просьба, а как угроза. И сказано это было тоном, не терпящим возражений; Дзирт подумал, что если он откажется, то дворф подбросит его самого вверх, чтобы вышибить люк. Дзирт проворно взобрался по стене к уступу, находившемуся прямо под люком. Услышав шум наверху, он осторожно приподнял люк, чтобы взглянуть, что там творится, но сразу же закрыл его. Он повернулся к Атрогейту, который в нетерпении подпрыгивал внизу, и приложил палец к губам, затем беззвучно произнес одно слово: «Много». Атрогейт с весьма красноречивым видом ткнул пальцем вверх, указывая на дверь, затем взял булаву Амбры в ту же руку, к которой был прикреплен импровизированный «цеп», и, подпрыгнув, попытался ухватиться за уступ Дзирта. Но у него ничего не получилось. Он подпрыгнул снова, на этот раз предварительно закинув на уступ тяжелый камень, болтавшийся у него на цепи. Дзирт, будучи не в силах помешать Атрогейту, поймал дворфа за свободную руку и помог ему взобраться на каменную полку. Затем он дал знак другу сидеть тихо. Но это было бесполезно. Едва успев подняться на ноги на каменном уступе, Атрогейт снова подпрыгнул, целясь в люк. От удара люк распахнулся, Атрогейт уцепился рукой за край и, подтянувшись, наполовину высунулся наружу. Дзирт услышал вопли врагов и звон оружия и бросился к дворфу, чтобы подтолкнуть его наверх; теперь пути назад уже не было. Но как только он схватил Атрогейта за щиколотки, того резко дернули вверх. Дзирт потерял равновесие и полетел с уступа вниз, на пол. Он успел поднять голову и увидел, как Атрогейта утаскивает прочь чудовищная клешня. На мгновение дроу охватила нерешительность. Он знал, что Атрогейта уже не спасти, но что ему самому было делать теперь: карабкаться вверх, вмешаться в схватку и тем самым обречь себя на верную смерть? В мозгу возникла предательская мысль: бежать по подземным туннелям, спрятаться где-нибудь в укромном углу и позже тайком выбраться на поверхность. Но нет, он не мог так поступить. Дзирт быстро взобрался обратно на каменный уступ, и каждый раз, когда он слышал сверху рев, вой, жалобный стон и тяжелый удар, эти звуки заставляли его болезненно морщиться. Он высунулся в открытый люк, но быстро пригнулся: что-то пронеслось у него над головой. Снова неизвестный предмет просвистел над отверстием люка, и Дзирт попытался сообразить, в чем дело. На третий раз он понял, что это толстые ноги демона-глабрезу, которым кто-то вращал, как варвар Утгарда вращает боевым молотом! Однако четвертый раз отличался от предыдущих – целый демон пролетел над Дзиртом и, миновав пространство над люком, врезался в дальнюю стену помещения. Теперь, когда над люком больше ничего не мелькало, Дзирт выскочил наружу. Демон не представлял угрозы, это он сообразил сразу, потому что вокруг трупа курился черный дым. В другом месте дворфы и демоны разлетались во все стороны – Атрогейт врезался в них, словно живой молот, а Крушитель Черепов и цепы оставляли широкое пространство у него за спиной, подобное полосе, которую оставляет за собой на поле крестьянин с серпом. Однако это зрелище не слишком обнадежило Дзирта, потому что из глубоких ран на теле Атрогейта, оставленных клешней демона, хлестала кровь. Дальше, в коридоре, защелкали арбалеты. Атрогейт дернулся всем телом, но затем снова заорал и бросился в атаку. – Нет, нет, нет, – пробормотал Дзирт и взялся за свою магическую пряжку, в которой был спрятан лук Тулмарил Искатель Сердец; одним движением он выхватил оружие, вложил в лук стрелу и натянул тетиву. К несчастью, прежде чем Дзирт смог прицелиться и найти себе жертву, воины с арбалетами бросились бежать прочь от Атрогейта и захлопнули за собой тяжелую дверь. Дзирт услышал, как они запирают дверь снаружи на металлический засов, и на мгновение испугался, что этот путь к отступлению для них закрыт. Но Атрогейту стоило лишь налечь на дверь плечом: во все стороны полетели обломки дерева, а погнутая железная балка, служившая засовом, грохнулась на головы врагов. Дзирт поспешил догнать обезумевшего дворфа. Они прошли через весь замок, но Дзирт ни разу не был ранен – возможно, потому, что все арбалетные дротики достались его другу. Когда они приблизились к выходу на улицу, Дзирт резко остановился – он заметил тело женщины-дворфа, узнал в ней жертву кровожадного налфешни. Она притворилась мертвой, когда Атрогейт вихрем пронесся мимо, и теперь пыталась подняться на четвереньки. Дзирт спрятал лук в поясную пряжку, подбежал к раненой, подхватил ее под руку и помог подняться. – Один звук, одно неверное движение, и я тебя убью, – пригрозил он, вытаскивая Ледяную Смерть. – Я избавил тебя от власти проклятого ожерелья, – продолжал он. – Когда залечишь раны, приходи на восток, в деревню Виноградная Лоза, и, может быть, мы сумеем найти способ спасти твой клан. Женщина молча смотрела на дроу, словно не понимая его слов, и он осторожно опустил ее на пол. Дзирт побежал дальше, собираясь догнать Атрогейта, и заметил берсерка в тот момент, когда он толкнул главную дверь сторожевой башни и выбежал во двор. Где их ждала толпа врагов. Глава 23 Дьявольская ловушка – Это быстро выйдет наружу, – предупредила Инкери Маргастер жрицу Чарри Ханцрин, когда дроу-торговка предложила продать филактерию лорду Неверемберу. – Он важная фигура в этих краях, за ним пристально наблюдает множество соперников. – Но как он будет вести себя, оставшись без нашего контроля? – спросила Чарри. – Никуда он не денется, – заверила ее Инкери. – Дагульта Неверембера в этом мире интересует только Дагульт Неверембер. Он увидит, какие выгоды сможет извлечь из нашего заговора для себя и своего драгоценного города Невервинтер, и поэтому будет молчать. Ничего он не желает так сильно, как изгнания короля Бренора и его дворфов из этих земель. – Многие называют его протектором, – напомнила ей Чарри. – Как он сумел заслужить этот титул, будучи настолько алчным и эгоистичным, как ты описываешь? – О, Дагульт когда-то не жалел собственной жизни в боях, чтобы спасти других людей. Он носит этот титул по праву. – Совершил какой-то благородный поступок, верно? – Да, – сказала Инкери, – и нет, потому что он совершал такие поступки только ради славы, которую они приносят. Не все милосердные деяния творятся ради других, и не все героические подвиги совершаются во имя ближнего. Конечно, все это красивые слова: милосердие, благородство, героизм, альтруизм, – но нельзя недооценивать выгоду, которую приносит человеку звание благородного героя и защитника слабых. А выгода – это единственное, что интересует лорда Неверембера. Для нашего драгоценного Дагульта слава и поклонение – это самая сильная мотивация. Чарри Ханцрин несколько мгновений обдумывала эту речь. Выражения, которые употребляла Инкери, были анафемой в обществе дроу – в их языке даже не существовало эквивалентов для таких слов. Конечно, за исключением грубых оскорблений, которые бросали глупцам, жертвующим собой ради других. – И все-таки, – возразила она, – я уверена: лорд Неверембер боится, что петля затянется вокруг его шеи после того, как мы расправимся с королевством Бренора. Инкери Маргастер рассмеялась над этим возражением. – Боюсь, ты переоцениваешь проницательность лорда Неверембера, а может быть, недооцениваешь ее. Наш дорогой Дагульт верит мне и уверен в моей благосклонности – возможно, не без оснований. Он наш ценный союзник и знает, где спрятано золото. Очень много золота. – И ты считаешь, что он не надумает тебе помешать? Женщина снова рассмеялась. – Он будет прикрывать наши действия, в то время как мы туже затянем петлю вокруг Гаунтлгрима и предадим короля Бренора забвению, которое он давно уже заслужил. К тому моменту, когда другие лорды Глубоководья узнают о проблемах в холмах Крагс, город хафлингов будет охвачен пламенем, и дворфы окажутся в ловушке в своей грязной дыре. А лорды Глубоководья никогда не догадаются, что именно явилось причиной этих событий; и, я тебя уверяю, их это не будет особенно интересовать. Их мало что интересует, кроме возможностей обогащения. – Последует хаос, во время которого на короля Бренора нападут со стороны Подземья, – озвучила Чарри Ханцрин последнюю часть плана. – Его друзья нажили себе могущественных врагов в Мензоберранзане, и дроу скоро прибудут к вам на помощь. – Обещания, как много обещаний, – усмехнулась Инкери Маргастер. – Ты просишь меня рискнуть всем, чего я достигла, в то время как дела мои идут отлично, а сама ждешь в сторонке, прежде чем предпринять какие-либо действия. – Затяни петлю, – предложила Чарри Ханцрин, – и мы выполним свои обязательства. – И тогда твои воины, воины и жрицы Ханцрин, пойдут в бой вместе с нами, и все во славу Ллос? Чарри помолчала, не зная, что ответить, а Инкери издевательски рассмеялась. – Вам так не терпится отправить на битву других, – заметила Инкери. – А я думала, демонам не терпится устроить хаос в здешних местах, – резко ответила Чарри. – Разве ты не делишь это тело с Барлгура? – С Барлгура, слугой Демогоргона, – подтвердила Инкери, прикоснувшись к своему драгоценному ожерелью – наверное, самой могущественной филактерии из всех проданных Ханцринами на поверхности. – Который в настоящий момент не в восторге от дроу; он все еще ждет, когда его хозяин восстановит форму из вихря грязной жижи в Бездне. – Он зол на некоторых дроу, – быстро поправила ее Чарри. – Проводи соответствующие границы в своих расчетах, моя дорогая подруга. – Я тебе не подруга. – Тогда… моя клиентка. Разве я не сослужила тебе отличную службу? Разве я не наделила Дом Маргастер могуществом, о котором прежде вы не могли даже мечтать? – Интересно, какую цену нам предстоит за это заплатить? – задумчиво произнесла Инкери. – А кроме того, – перебила ее Чарри, спеша перевести разговор в нужное русло, – самый близкий друг и союзник короля Бренора – еретик, уничтоживший материальное тело Демогоргона вместе с женщиной, которая руководила им и устроила эту катастрофу. Мои союзники – враги этой группы. Инкери Маргастер приняла игривую позу, постучала длинным изящным пальцем по острому подбородку и пробормотала нечто вроде «хм-м», словно была заинтригована, но не убеждена. – Ты думаешь, тебе удастся найти лучшую возможность? – спросила Чарри. – Когда-нибудь, в обозримом будущем? – Строго выверенный удар, – согласилась Инкери. – Мы нанесем удар по хафлингам, возможно, смертельный, и наглухо запечатаем туннель, соединяющий их деревню с королевством Бренора. – В этот момент ты получишь все преимущества, – пообещала Чарри. Инкери снова рассмеялась, затем кивнула в знак согласия и, развернувшись, направилась обратно по туннелю к потайной двери, которая выходила в винные погреба Дома Маргастер. Чарри пошла в противоположном направлении, к небольшой тайной комнате, где ее ждал один из магов Дома Ханцрин, чтобы при помощи чар телепортировать ее обратно в Мензоберранзан. Однако, переступив через порог искусно замаскированной двери, она отпрянула и едва не выскочила обратно в коридор. Оказалось, что чародей был не один. Рядом с ним стоял Илцтрав Меларн, но, что было хуже всего, в стороне на магическом парящем диске восседала Мать Жиндия. – Ты хорошо провела переговоры, жрица, хотя твои колебания были так же ясны всем, как и трусость твоей матери, – заговорила Мать Жиндия, открыто признавая, что при помощи магии подслушивала разговор Чарри с Инкери. В этот момент Чарри подумала, что совершила невероятную глупость. Ну почему ей не пришло в голову воздвигнуть вокруг них барьер, защищающий от подобного вторжения? – Я не осуждаю Мать Шакти и не собираюсь наказывать ее, – продолжала Мать Жиндия, и Чарри отступила на шаг, изумленная тем, что глава Дома Меларн берет на себя смелость «осуждать» и «карать» кого бы то ни было. – Это решение я оставляю Ллос, – объяснила Мать Жиндия. Чарри уставилась на нее, не веря своим ушам, и старшая женщина расхохоталась.