* * * Принимая во внимание, из какой семьи происходила Нина, можно было предполагать, что Скоробогатов окажется ей ровней. Однако мать Антона, вместе с тремя его младшими сестрами, проживали в доме барачного типа, расположенном на самом краю города. Здесь белье висело прямо на улице, повсюду стояли тазы для стирки – видно, последние достижения науки и техники обходили эти места стороной и о стиральной машине жители барака либо не слыхали, либо она была для них такой же недостижимой мечтой, как для большинства простых смертных полет в космос. – Из полиции? – встревоженно переспросила мать Антона, вытирая красные от стирки руки о засаленный передник. Это была невысокая, очень полная женщина с одутловатым лицом, на котором отражалась вселенская усталость. Неудивительно, ведь жизнь в таких условиях никого не красит, да и оптимизма не прибавляет. – Антошка натворил что-то? – Нет-нет, не волнуйтесь, – успокоил ее Павел. – Просто мы расследуем одно дело, и ваш сын может стать ценным свидетелем. Бог знает, почему Павел решил пощадить чувства матери: рано или поздно, если версия подтвердится, ей все равно придется узнать о том, что Антон – убийца. Однако торопиться с этим не стоило. – Антоша здесь не живет, он в Питере… – Я в курсе, но мы никак не можем его разыскать. – Разыскать? Он что, пропал? – встревожилась мать. – Не то чтобы… Но мы подумали, что ваш сын мог поехать вас навестить. – Я давно не видела Антошу, – развела руками женщина. – Он сюда в последний раз пару месяцев назад приезжал. Говорил, что у него есть девушка, хорошая, и что они… В общем, он вроде бы к ней жить переехал. Я сказала ему, что они слишком торопятся, но Антон не слушал. Наверное, действительно влюбился? – Вам не нравилось, что они встречаются? – Не то чтобы… Судя по тому, что рассказывал Антошка, девочка эта из богатой семьи. А мы кто такие? Голь перекатная! Хоть он и пытается в люди выбиться, уехал отсюда, обещал нас потом в Питер перевезти… Господи, какой уж тут Питер – разве Антошке такие бабки заработать?! – А девушка его знала, что Антон – человек небогатый? – Он ее никогда не обманывал. Думаю, дело не в ней, а в ее родне: вряд ли они одобрили бы такое положение вещей – деньги к деньгам… Может, с ним что-то случилось? – С чего вы взяли? – удивился Павел. – Антон давненько не звонил. – Насколько давненько? – Недели две уже. – Это кажется вам странным? – Ну, не то чтобы он без конца названивал, но раз в неделю обычно прорезался. Я решила сама звякнуть, но телефон не отвечает. – Ясненько… Что ж, спасибо за откровенность, Маргарита Семеновна. Всего доброго… Вдруг женщина подалась вперед и схватила Павла за руку. Подняв к нему широкое, полное лицо, опутанное тонкой красной сеточкой сосудов, на щеках и лбу слишком близко подступавших к коже, она спросила: – А почему вы у девушки Антоши не спросите, где он? Вот оно – то, чего пытался избежать Трофименко. Но ничего не попишешь, пришлось отвечать. – Нина умерла. – Как… умерла?! – пробормотала мать. – Она же молоденькая совсем! – Никто не застрахован от врачебной ошибки, – со вздохом ответил Павел. – Но почему Антоша домой не приехал? Не позвонил, не рассказал, что такое несчастье… С Антошей все в порядке, вы меня не обманываете? – Что вы, нет, конечно! – Как найдете его, скажете, чтобы сразу позвонил мне? – Разумеется. – Почему-то решив, что этого недостаточно, Павел добавил более мягким голосом: – Вы не переживайте, Маргарита Семеновна, все будет хорошо! Павел уже собирался уходить, как вдруг женщина окликнула его. – Да? – обернулся он. – А может, вам с Костиком поговорить? – Что за Костик? – Костик, друг Антошин закадычный… Они в школе неразлейвода были, да и сейчас связи не теряют. – А адрес друга можно получить? * * * Хорошо, что старший администратор Алла дала мне кое-какие имена людей, близко знавших Марию Митину. Среди них обнаружилась некая Анастасия Чечина – по словам Аллы, она являлась близкой подругой Митиной и должна была все о ней знать. Поэтому во вторник, едва освободившись, я отправилась прямиком к ней. Андрея предупреждать не стала: возможно, визит окажется пустышкой, да еще и придется лишний раз выслушать длинную нотацию на тему «Шилов против Агнии в борьбе за дочку». Почему я должна подчинять свою жизнь дурацкому судебному процессу? В конце концов, у меня есть адвокат – вот пусть она и занимается моими проблемами! Ведь ясно же, что бы я ни делала, Шилов не отступится, поэтому не имеет смысла и стараться. Я – хорошая мать и провожу с дочерью столько времени, сколько могу. Людям требуется моя помощь, и это – моя работа, как и та, которой я занимаюсь в операционной. Пусть кто-нибудь попробует это оспорить! По телефону мы с Анастасией договорились встретиться в пирожковой на станции метро «Черная речка». Признаться, выбор заведения общепита меня удивил: при такой «упакованной» подруге, как Мария Митина, можно ожидать увидеть кого-то под стать ей. Интересно, что за женщина эта Чечина? Я получила ответ на свой вопрос десять минут спустя после назначенного времени, сидя за столиком в пирожковой. Помимо меня здесь находилась только парочка пенсионерок. Перед ними стояли два граненых стакана с чаем в подстаканниках, а на тарелке высилась горка аппетитно пахнущих пирожков. Меня вдруг захлестнула волна ностальгических воспоминаний. А ведь с тех пор, когда я была сопливой девчонкой, прошло совсем немного времени! Мама всегда была строгой. Являясь директором школы, в которой училась и я, она контролировала процесс моего обучения, проверяла домашние задания и ругала за плохие отметки. Папа же был для меня добрым волшебником. Всю неделю он работал и домой приходил поздно, зато выходные целиком принадлежали нам двоим. Вместе мы совершали набеги на кафе, где продавались изумительные пирожки, печеные и жареные, с рисом, мясом и капустой, и подавался жидкий, но такой вкусный и сладкий кофе с молоком. За день мы могли посетить пару-тройку подобных заведений… Глядя на пенсионерок, уписывающих пирожки, я облизнулась и решила, плюнув на диету, себя порадовать. Что наша жизнь без маленьких запретных удовольствий? Анастасия появилась ровно в тот момент, когда я водрузила на столик тарелку. – Это вы – Агния? – спросила высокая, очень худая женщина в старенькой ветровке и витиевато завязанном на шее ярком шарфике. Волосы растрепаны, макияжа – минимум, и все же в лице ее таилось странное очарование. Чем оно привлекало? Может, выражением безмятежности? Такое выражение редко встретишь на лицах окружающих, особенно если им перевалило за сорок. Груз забот придавливает нас к земле, заставляя больше смотреть под ноги, нежели оглядываться по сторонам. – Да, – ответила я. – А вы – Анастасия? – Вы когда-нибудь позировали? – Что? – Для портретов, – уточнила собеседница. – У вас интересное лицо. Смешно, а ведь я то же самое подумала про нее! – Мой сын – художник, – ответила я. – А я – фотохудожник, – рассмеялась Анастасия, и смех у нее оказался мелодичный и такой же приятный, как весь немного растрепанный облик. – Вы сказали, что хотели поговорить о Маше? Я не сразу поняла, что она имеет в виду Минину: до сих пор никто так ее не называл, величая по имени-отчеству. – Что вы хотели бы узнать? – задала новый вопрос Анастасия. – Говорят, вы близкие подруги? – Да, были. – Почему – были? – Маша пропала, вы в курсе? Я расстроилась: значит, визит пройдет вхолостую, а я так надеялась выяснить какие-нибудь новости! – Значит, с тех пор она не объявлялась? – все же спросила я. Анастасия пристально посмотрела мне в глаза. – Знаете, что я думаю? – произнесла она наконец. – Маши давно нет в живых! – Почему… вы так уверены? – спросила я недоуменно. – Ну, сами посудите: мы были ближайшими подругами, а она, как пропала, ни разу не позвонила! – Она, похоже, даже с дочерью не связывалась. – А я о чем! Маша была сумасшедшей матерью, понимаете? Она ни за что не бросила бы Ниночку одну! Девчонка выросла, а Машка по-прежнему продолжала ее опекать. Да и фирму как без надзора оставить?