– Да, конечно. Только не жалуйся потом, если Руби решит вернуться к себе посреди ночи, наткнётся на тебя и завопит от страха. – Сейчас и так середина ночи, – напомнил Джек. – Тогда хватит болтать и ложись уже, – сказала Эмми и зарылась обратно под одеяло. Она прижалась к Руби, обвив её руками, и улыбнулась про себя. Самолёт в прикроватной тумбочке терзал её как тайна, которую неловко скрывать. Она чувствовала, что он хочет вернуться к Джеку. Эмми покосилась на мутный силуэт под окном у стены напротив. У лица мальчика лежало что-то белое – её носовой платок, всё ещё обёрнутый вокруг самолёта. Эмми медленно вынырнула из серых сновидений. К ней иногда возвращался один и тот же кошмар о том, что она не может попасть в сад, а с ним – тянущее чувство потери и отчаяния. Она сжала в руках одеяло. Дыхание выходило быстрыми рывками. Эмми постаралась напомнить себе, что это всё не взаправду. Это всего лишь сон. – Всего лишь сон, – повторила она вслух словно заклинание. – Всего лишь сон. Руби вздохнула, поёрзала на постели, мяукнула как котёнок и продолжила спать. Эмми села и потёрла руки. – Ты проснулась, – заметил Джек с кровати Руби. Он стоял на коленях и глядел в окно. – Уже светает. – Да, – коротко ответила Эмми. Должно быть, раз теперь всё так хорошо видно. – Она выскользнула из постели, подошла к окну и только тогда заметила, что оно открыто. Эмми вдохнула полной грудью аромат влажной от дождя зелени, и он прогнал воспоминания о кошмаре. – Пойдём на улицу? – внезапно предложила она. Джек обернулся: – Прямо сейчас? – Почему бы и нет? Можешь надеть сапоги Артура. Они у боковой двери. – Эмми встала на цыпочки и опёрлась локтями о подоконник. – Мне хочется выйти. Посмотреть, как восходит солнце. Джек слез с кровати и спрятал самолётик в узкий карман халата, а Эмми взяла одеяло с постели Руби. Они тихонько вышли из комнаты, прокрались по коридору к лестнице и спустились по ступеням, бледным и призрачным в предрассветном свете. Тугие петли громко заскрипели, и ребята застыли у двери, испуганно округлив глаза, но на шум никто не прибежал. Джек схватил Эмми за руку, и они вместе выбежали в парк. У самого горизонта на небе лежали бледно-розовые полосы. Дети пронеслись мимо пруда с неработающим фонтаном, и он блеснул в свете фонарика. Эмми потянулась к медной ручке, и плющ тихо зашуршал. Калитка медленно открылась, скользнув по высокой траве. Птицы в саду щебетали, словно болтая друг с другом о том о сём. Эмми хотелось пуститься в пляс по мокрой траве, но она понимала, что в такой ранний час сад ещё принадлежит сам себе и нарушать его магию нельзя. Они с Джеком устроились рядом на скамье и стали смотреть, как тёмные краски в небе постепенно растворяются, а деревья, статуи и солнечные часы становятся всё светлее и чётче. Джек держал игрушечный самолётик в руках – бережно, словно раненую птицу. У их ног кружился сентябрьский туман, и птичьи песни становились всё тише и реже. Эмми казалось, что она видела реполова на розовой арке и что он с любопытством смотрел на них своими глазами-бусинками, но было ещё недостаточно светло, чтобы сказать точно. – Солнце поднимается, – прошептал Джек. – Я ещё ни разу не смотрел на восход с улицы. Как это волшебно! Небо прямо золотое. И чувствуется, как всё в саду тянется к свету. – Кто-то идёт, – вдруг сказала Эмми, сжимая его локоть. – Джек, кто-то идёт, я слышу шаги по дорожке! Они уже у калитки! Скорее всего, это был Дикон. Или мама Джека потеряла его и решила поискать в саду. Однако утренний свет дарил неясное ощущение того, что вот-вот произойдёт нечто особенное. Необычное, страшное или чудесное – этого Эмми пока не понимала. А может, всё одновременно? Калитка дрогнула, медленно отворилась, и из тени плюща вынырнула высокая фигура. – Кто это? – спросила Эмми неожиданно сдавленным, высоким голосом, но Джек уже спрыгнул со скамьи, оставив на ней самолёт в платке. Он громко смеялся и бежал по траве к своему брату. Эмми Хаттон Поместье Мисселтвейт 29 октября 1940 Миссис Крейвен вернула мне дневники. Ей было приятно их перечитать, но она решила, что мне они нужнее. А ещё подарила карандаш – красивый, обёрнутый бумагой в тонкую полоску. И показала на пустые страницы в последнем блокноте. Она ничего не сказала, но я поняла, что это разрешение. Только не знаю, с чего начать. Мне особо не о чем писать, разве что о том, что мы провели здесь уже целый год. Даже больше – ведь сейчас октябрь. Мне хотелось открыть свой дневник чем-то особенным. Написать о каком-нибудь значительном событии. И вот оно произошло. Наш сиротский приют разбомбили. Об этом нам сегодня рассказала мисс Ласкоув. От него совсем ничего не осталось. Бомбы разрушили всю улицу, но никто не погиб, потому что все спрятались в убежищах. Мисс Ласкоув дрожала, когда об этом говорила, и мне, наверное, тоже следовало бы расстроиться – но сейчас Лондон кажется таким далёким! Я с трудом вспоминаю, как там жила, и почти не помню прежнюю себя. Нам больше некуда возвращаться. Миссис Крейвен объяснила, что приют переносится в Мисселтвейт. Не только на время войны. Навсегда. Она пообещала. Теперь это наш дом. * * * notes Примечания 1 В 878 году Альфред Великий бежал от викингов, пошедших на него войной, скрылся в лесах и нашёл убежище в хижине рыбака. Никто не знал, что он король Англии. Существует неподтверждённая легенда о том, что в бегах королю пришлось найти приют у одной крестьянки, которая попросила его последить за пирогами, пока он сидит у огня, и отошла по своим делам. Король отвлёкся на печальные мысли и напрочь забыл о пирогах. Они сгорели, и крестьянка строго отчитала Альфреда. 2 Элитный универмаг на Пиккадилли, широкой улице в историческом центре Лондона. 3 Корабль носил название «HMS Grafton». HMS расшифровывается как «корабль его величества» (His Majesty's Ship), Графтон – фамилия рода герцогов. Судно было спущено на воду в 1935 году и потерпело крушение в 1940-м, поражённое торпедой. 4 Порт в Эссексе, также известен как Харидж. 5 Один из самых универсальных самолётов времён Второй мировой войны. 6