– Эй, – громким шепотом окликнул их Уэллс. Детские головки запрокинулись кверху, и мальчик испуганно и сдавленно пискнул. – Все о’кей, это всего лишь я. Поберегитесь, я спускаюсь. – Уэллс соскочил на землю. Стоя рядом с детьми, он спросил: – Вы тут одни? Девочка замотала головой. Уэллс обернулся и увидел выходящую из хижины шестерку детей постарше, среди которых была Молли и другие самые юные члены сотни. Их лица были перемазаны в грязи и в крови, а плечи ссутулены от страха и изнеможения. Они стояли, молча и выжидающе глядя на него. Из-за деревьев за хижиной бесшумно подтянулась еще горстка подростков, потом еще и еще, пока перед Уэллсом не собралась почти вся сотня. Уэллс пробежал взглядом по лицам этих ребят, которые всего несколько недель назад были обычными молодыми людьми, брошенными в Тюрьму по сфабрикованным обвинениям. Их вырвали из семей, бросили в клетки и, судя по всему, забыли о них. А потом эти подростки оказались на Земле, в немыслимой дали от всех, кого они когда-либо знали и любили и кто сейчас, скорее всего, уже мертв. Теперь у них не было никого, кроме друг друга. Родос не понимал, чем в действительности является человеческое сообщество. Он оказался не способен оценить по достоинству фундамент лучшего будущего, заложенный за то короткое время, что сотня провела на Земле. Эти подростки вовсе не были идеальны – и Уэллс знал это лучше, чем кто бы то ни было, – но обладали качествами, необходимыми, чтобы превратить планету в настоящий дом. Может быть, ему не следует опускать руки. Может быть, сейчас он должен учесть былые ошибки и двигаться вперед. Пусть ему не суждено возместить ущерб, который он нанес Колонии, и страдания, выпавшие из-за него на долю Макса и Саши, но это не значит, что теперь он должен сдаться. Постепенно в голове Уэллса сложился план. Когда в Маунт-Уэзер они с Максом обсуждали тактику борьбы, он вспомнил все, чему научился на занятиях по стратегии. Их план был неплох: обойти противника сзади и напасть на него, используя фактор внезапности. Но тогда у Родоса было преимущество – оставшиеся в лагере заложники. Что ж, теперь это обстоятельство отсутствовало. Уэллс знал, что надо делать, но не мог осуществить свое намерение в одиночку. Он почувствовал, как пламя вновь разгорается в его душе. После всего, с чем пришлось столкнуться сотне, и всего, ради чего трудились его товарищи, он не позволит Кендалл и ее гнусным сообщникам взять верх. Ну уж нет! – Слушайте! – воскликнул он, и на него устремились десятки глаз, обладатели которых отчаянно нуждались в руководстве. – Я знаю, что вы устали и напуганы, – начал он. – И знаю, что их больше, чем нас. У них больше оружия. Но у нас есть мы – и мы не допустим, чтобы они победили. В задних рядах толпы Уэллс заметил Беллами. Тот казался измотанным, но целым и невредимым, и Уэллса это обрадовало. Они кивнули друг другу, и Уэллс продолжил: – Они явились с севера и оттесняют нас к краю поляны. – И он махнул топором, указывая направление. – Прямо сейчас они сцепились с парнями Родоса. Ты, – Уэллс обратился к одному из старших парней, – останешься с малышами и будешь их охранять. А все остальные пройдут через лес и подкрадутся к врагу с севера. Мы ударим им в тыл. Кто со мной? Мгновение все неподвижно смотрели на него. Уэллс не был уверен, правильно ли он их понимает. Потом поднялась одна рука, за ней – другая, а за ней еще дюжина рук. Разворачивались ссутуленные плечи, вскидывались головы, ноги тверже ступали по земле. Стоявший в последних рядах Беллами мрачно улыбнулся. – Давайте сделаем это! – выкрикнул кто-то. Ребята оживленно загудели, и Уэллс впервые после смерти Саши не запаниковал перед лицом ответственности, а наоборот, почувствовал радостное возбуждение. – О’кей, – сказал он. – По моей команде… три… два… один! Вначале казалось, что план срабатывает. Сотня с тыла атаковала наземников, толкая их вперед, к людям Родоса, которые держали оборону с противоположной стороны. Но вскоре Уэллс перестал понимать, что творится вокруг, потому что сражался за свою жизнь. На него одновременно напали два наземника с копьями. Уэллс сделал ложный выпад топором в правую сторону и, когда оба его противника приготовились отразить удар с той стороны, крутнулся и ударил слева, разрубив пополам копье одного из врагов. Другой шагнул вперед, и Уэллс засадил топор в его копье. Оно упало на землю, разлетевшись на части, и оба лишившихся оружия наземника поспешили ретироваться. Уэллс позволил себе мгновение торжества. На офицерских курсах он упорно совершенствовал навыки земного боя, и теперь это принесло плоды. Но едва на лице Уэллса расцвела удовлетворенная улыбка, как чьи-то руки сдавили его шею. Уэллс попытался ударить нападавшего локтем, но не смог как следует размахнуться. Хватка на шее стала сильнее, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Легкие горели, кружилась голова. «Нет!» – подумал Уэллс. Он хотел закричать, но не мог издать ни звука. Этого просто не должно было быть. Его жизнь не может окончиться вот так. Руки наземника еще крепче сдавили Уэллсу горло. Перед глазами замелькали вспышки света и темные пятна, а потом мир начал расплываться. И вдруг хватка разжалась, и Уэллс со стоном повалился на землю. Некоторое время он мог лишь хрипло, жадно дышать, ощущая, как наполняются воздухом легкие. Потом он поднялся на колени и огляделся. На земле рядом с ним, ухватившись за древко вонзившейся в руку стрелы, валялся здоровенный наземник. Уэллс проследил, откуда прилетела эта стрела, и увидел стоявшего в нескольких метрах от него Беллами, глаза которого блестели. Он кивнул Уэллсу, тот улыбнулся в ответ и крикнул: – Спасибо! – Да без проблем! – отозвался Беллами. Уэллс повернулся в сторону лагеря. На миг его охватила паника, потому что с того места, где он стоял, ему не было видно ни одного члена сотни. Ругнувшись себе под нос, он собрал последние крохи энергии и устремился к лагерю. Беллами не отставал ни на шаг. То, что увидел Уэллс, заставило его остановиться. Ребята из сотни и колонисты, которые все еще могли устоять на ногах, сбились в кучу, тяжело дыша. Несколько оставшихся в строю охранников вроде бы взяли в плен крупного, рослого наземника, раненного в ногу, судя по всему, важную шишку. Они держали его на прицеле. Несколько колонистов, похоже, вели оживленные переговоры с горсткой наземников, остальные товарищи которых, сложив оружие, медленно и мрачно пятились назад. Уэллс не мог поверить собственным глазам. У них получилось! Наземники готовы капитулировать! Они с Беллами с новыми силами бросились к ребятам из сотни. Пусть израненные и измотанные, но они были победителями, и подхваченный эхом их общий торжествующий клич вознесся от земли до самых небес. – Ну ты крут! – перекрывая радостный гам, завопил Беллами. – Да и ты не так плох… для уолденца! – с улыбкой прокричал в ответ Уэллс. Собравшиеся на поляне пританцовывали, обнимались и обменивались восторженными восклицаниями, но вдруг весь этот праздничный гвалт заглушил чей-то крик: – Они вернулись! Уэллс и Беллами, обернувшись, увидели, как из леса на поляну вышла группа незнакомцев. Они держали в руках оружие, и некоторые из них чем-то неуловимо отличались от всех остальных. Уэллс быстро оценил их одежду, манеру держаться, растерянные лица. Они не были наземниками. Кто же они тогда? Колонисты? Вновь прибывшие остановились на краю поляны. Одна женщина вышла вперед и, тяжело дыша, сказала слабым голосом: – Мы нашли вас! Она показалась Уэллсу какой-то знакомой. Юноша напряг память, и его осенило: эта женщина работала в отцовской администрации, и ее кабинет был в том же коридоре. Должно быть, она вместе с остальными прибыла на другом челноке – одном из тех, что, вероятно, сбились с курса. – Нет ли у вас какой-нибудь еды? – спросила женщина. До этого мгновения Уэллс не замечал, какими истощенными выглядели все эти люди. – Все нормально, – сказал он своим товарищам, – они из Колонии. Кто-нибудь, пожалуйста, принесите еды и питья. Несколько ребят тут же отправились выполнять его просьбу. Чувствуя спиной сотни устремленных на него глаз, Уэллс шагнул вперед и спросил: – Откуда вы пришли? – Наш челнок приземлился в нескольких милях отсюда, за озером. Какое-то время мы приходили в себя и залечивали раны, а потом несколько дней шли к вам, ориентируясь на дым лагерных костров. – И сколько вас? – Мы потеряли несколько человек, но вначале нас было сто пятнадцать. Уэллс бросил взгляд на толпу за ее спиной. К ней присоединилось еще множество вышедших из лесу людей. – Ваш челнок стартовал из Колонии последним? Женщина кивнула. На языке Уэллса крутился вопрос, но он не был уверен, что осмелится его задать, потому что сомневался, действительно ли хочет получить ответ. – Мой отец… – начал он. Выражение лица женщины смягчилось. Она знала, кто такой Уэллс, и поняла, что он хочет спросить. – Я очень сожалею… – начала она, и каждое ее слово словно било юношу под дых. Она явно колебалась, не зная, что именно рассказать. – Когда мы взлетали, он все еще не вышел из комы, а челноков больше не было. Кислород, по сути, тоже заканчивался, а сам корабль… ну… он просто разваливался на части. Ему осталось от силы пять-шесть часов. Крик горя и вины рвался из груди Уэллса, но юноша сумел его сдержать. Если он сейчас позволит себе в полной мере ощутить тяжесть утраты, то наверняка просто не сможет жить дальше. Все его тело начала бить крупная дрожь. От возникшего в сознании образа медленно задыхающегося отца Уэллс и сам начал задыхаться, словно его шею до сих пор сдавливали руки дюжего наземника. Споткнувшись, он чуть не потерял равновесие, но тут кто-то встал рядом и поддержал его. Это был Беллами. – Уэллс, – сказал он, – мне так жаль, мужик. – На лице брата было написано сочувствие и что-то еще. Быть может, боль? Уэллс кивнул. Это было его собственное горе, однако он забыл, что Беллами тоже только что потерял отца – потерял прежде, чем получил шанс с ним познакомиться. По сути, каждый колонист на Земле лишился множества близких людей. Их оставшиеся на корабле семьи, друзья, соседи уже погибли, обреченные спать вечным сном в гигантском безмолвном корабле на земной орбите. Колония превратилась в огромный саркофаг. – А мне жаль, что ты так его и не узнал, – сказал Уэллс, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Пусть он и пытался приготовиться к самому худшему, но все равно до сих пор не мог принять того, что никогда не увидит, как отец сходит с челнока со смесью удивления и восторга на лице. Никогда не узнает он ни чудес Земли, ни того, чего добился его сын. Не сидеть ему с Уэллсом у костра, слушая радостную болтовню вокруг, не сказать, как он горд своим мальчиком. – Мне тоже жаль, – сказал Беллами, а потом улыбнулся. – Хотя знаешь что? Думаю, я с ним, типа, был знаком. – Это ты о чем? – спросил Уэллс, пытаясь сообразить, когда отец мог выкроить время на общение с Беллами. – Ну я же слышал, что он был чертовски умен, много работал, реально старался помогать людям… совсем как еще один парень, которого я знаю. Уэллс какое-то время смотрел на него, а потом вздохнул. – Если ты имеешь в виду меня, то очень ошибаешься. Я ничто по сравнению с отцом. – Кларк считает по-другому. Она говорила мне, что у тебя есть те же качества, что и у отца, – его прямота и отвага, – а от матери у тебя доброта и чувство юмора. – Беллами некоторое время с задумчивым видом помолчал и продолжил: – Конечно, я ни разу не слышал, чтобы ты сказал хоть что-то смешное, но поверил Кларк на слово. К собственному удивлению, Уэллс коротко рассмеялся. Лицо Беллами снова стало серьезным: – Слушай, я знаю, что тебе сильно досталось. Никто не должен бы пережить то, что с тобой случилось. Но ты не один, ясно тебе? Мало того что сотня людей считает, что ты герой и, может, даже круче, чем на самом деле есть. Я хочу сказать, что у тебя тут не только друзья, но и семья. Я горжусь, что у меня такой братишка, как ты. Беллами был прав. Боль от потери Саши, отца и бессчетного количества павших в сегодняшнем бою друзей никогда не покинет Уэллса, но Земля по-прежнему остается его настоящим домом. Даже печаль в сердце, кажется, немного улеглась, когда они с Беллами обнялись, похлопывая друг друга по спине. Земля – это место, где живет его семья. Глава двадцать восьмая Беллами Беллами остановился перед дверью хижины-лазарета. Он знал, что Вице-канцлер желает с ним побеседовать, но не испытывал по этому поводу ни малейшего энтузиазма. Вчерашняя битва и ее последствия сильно измотали юношу. Они с Уэллсом вначале похоронили нескольких наземников, а потом собирали на поле боя перемазанное в запекшейся крови оружие. А погребение погибших колонистов и подростков из сотни было запланировано на следующий день. Слава Богу, Октавия уцелела, но не всем ребятам так повезло. Однако, несмотря на кровопролитную схватку и потери, настроение в лагере было бодрее, чем две ночи назад, когда сюда под конвоем привели самого Беллами, Уэллса и Кларк. Теперь люди снова могли смеяться, а вновь прибывшие колонисты обращались к членам сотни за помощью и советом, уже не опасаясь разозлить Родоса. Какая-то часть Беллами хотела лишь одного – оглядевшись по сторонам, отыскать Октавию, которая организовала для младших ребятишек игру в прятки. Ему было тяжело даже ненадолго выпускать сестру из виду, после того, через что им довелось пройти. Однако спустя секунду любопытство взяло верх, и он зашел в лазарет. Там было полно раненых, но благодаря обычной расторопности Кларк и ее чуткости к пациентам царила не слишком мрачная атмосфера. К счастью, большинство раненых быстро шли на поправку.