Вернувшись домой после празднования Дня святого Валентина, я погуглила имя Джетта Харта. Мика была права: у него были связи. В поиске нашлось множество фотографий Джетта со знаменитостями: от кинозвезд до известных моделей. Но потом я пересмотрела несколько эпизодов «Готовим с душой» на Нетфликсе и вспомнила, насколько этот человек мог быть несносным и грубым. Так что я даже не пыталась надеяться, что он использует свои связи по моей просьбе. Эндрю проигнорировал мою колкость, но заметно стиснул зубы. Значит, его это все-таки беспокоило. Мика помахала зажигалкой, как флагом. – Серьезно? Вы снова собираетесь раздражать всех вокруг? Давайте жить дружно, а? За последние несколько месяцев Мика, в отличие от меня, уже трижды виделась с Эндрю на частных вечеринках. Вечеринках, организаторы которых не стали заказывать цветы. Это она говорила мне, что Эндрю куда приятнее в общении, чем мне показалось при первой встрече. И она была не права. – Я занята, – пожала я плечами. – Буду держать свои мысли при себе. – Обещаешь? – попросил Эндрю. Мика пихнула его в бок. – Что? Я промолчала и, развернувшись, направилась к фургону, чтобы забрать оттуда последнюю пару букетов. Ты сможешь держать себя в руках, говорила я себе. Ты профессионал своего дела. Я ставила на столы последние лейки с подсолнухами, когда ко мне подошла Кэролайн с листком желтой бумаги. – Это игра! – радостно пояснила она. Голос у нее так и звенел от предвкушения. Точно. Я и забыла, что на бранчах в честь Дня матери всегда проводились какие-нибудь игры. Заголовок в верхнем углу страницы гласил: Мамы и дочки, насколько крепки ваши семейные узы? Дальше следовал длинный перечень вопросов: от любимой еды и любимых фильмов до привычек и вечерних ритуалов. – С одной стороны отвечаешь за себя, с другой – за маму или дочь, – объясняла Кэролайн, – а потом сопоставляешь ответы. Те, у кого будет больше всего совпадений, выиграют наш ежегодный приз! – Подарочный сертификат в «Барбекю Хэнка»? – Разумеется. Да уж, поход на барбекю – что может быть связано с материнством больше? Но судить слишком строго я не могла. Сама, наверное, выбрала бы подарочный сертификат в спа, но в нашем городке никакого спа не было. Ближайшим из всего, что приходило в голову, был ногтевой салон, но и тот находился только в получасе езды. – Весело, правда? – спросила Кэролайн. – Да, думаю, будет весело. – Я отдала ей опросник. Напоследок она прошлась между столами, рассматривая плоды наших трудов. – У нас ведь в фургоне еще остались цветы, верно? – Да, – ответила я. – Хорошо, потому что стол с едой тоже неплохо было бы как-то оформить. Сможешь отрезать стебли у дюжины подсолнухов и разложить цветки между жаровнями? Я кивнула. Подсолнухи стояли в большом ведре в заднем углу фургона. Я достала один и развернула его цветком вниз, чтобы отрезать стебель, затем отложила в сторону и достала следующий цветок. Слегка встряхнув его и разгладив лепестки, я покрутила стебель в руках. Лепестки затрепетали и вытянулись, как крошечная цветочная балерина. Перед глазами пронеслась картинка: по сцене, усыпанной лепестками, порхает дюжина балерин в ярко-желтых воздушных пачках и пуантах, от которых вверх по ногам вьются яркие ленты. Я тряхнула головой: слишком легко отвлекаюсь. Закончив свою миссию по обезглавливанию подсолнухов, я понесла пятнадцать цветков к столу с едой. Мика с Эндрю хохотали над какой-то шуткой. – Да ты врешь, – говорила Мика. – Не вру, – отвечал Эндрю. – Докажи. – Что, думаешь, я это фотографировал? – Ты все фотографируешь. – Ты что, издеваешься над моими навыками фотографа? – Нет, навыки у тебя что надо. Я издеваюсь над количеством твоих фотографий. – Это для дела, – запротестовал Эндрю. – Как скажешь, – ответила Мика. – Соф, – обратилась она ко мне. Я успела выложить на стол три цветка и раздумывала, нормально или глупо они смотрятся. – Что? – Голосуй. – За что? – Неужели она думала, что я что-то поняла из их разговора? – Эндрю сказал, что засунул язык в одну из зажженных топливных канистр. – Да, – ответила я. – Что – да? Ты думаешь, он правда это сделал? Там же миллион градусов. Огонь синий! – Да, – повторила я. – Видишь, она мне верит, – сказал Эндрю. – Да, я верю, что ты достаточно глуп, чтобы это сделать. Мика расхохоталась, но потом надула губы. – Соф. Это было жестко. – И она снова рассмеялась. – Благодарю, – сказал ей Эндрю и повернулся ко мне. – Это так-то ты держишь свои мысли при себе? – Поверь, я пытаюсь. – Ну как, твоей маме понравился твой подарок? – спросила подруга, чтобы поскорее сменить тему. Ей отлично удавалось избегать конфликтов. На прошлой неделе мы с Микой отправились за покупками и решили, что будет здорово подобрать нашим мамам в подарок платья – чтобы сегодня они обе смогли их надеть. Моя мама нечасто носила платья, поэтому я выбрала для нее не очень модную, но удобную обновку – в ее стиле. – Она его еще не открывала, – ответила я. – Но я оставила сверток на ее кровати с запиской: мол, открой перед праздником в парке. – Здорово! Уверена, ей очень понравится. – Надеюсь. – Не знаю почему, но я очень волновалась. – А твоя мама? Мика ухмыльнулась. – Она ужасно обрадовалась. Когда я вручила ей платье, она чуть не разревелась, но потом сделала вид, будто чем-то поперхнулась. Я улыбнулась. Миссис Уильямс была очень милой. – Классная подвеска, кстати, – сказала Мика, наклоняясь через стол, чтобы рассмотреть мой новый кулон. – Спасибо. Это из «Всякой всячины». – Что за «Всякая всячина»? – спросил Эндрю. – Ты еще не был во «Всякой всячине»? – ахнула Мика. – Нет. Мика подняла глаза к небу и задумалась, как простыми словами объяснить необъяснимое. – Это магазин рядом с работой Софи, там продается… – Всякое барахло, – закончила я. – Чужое барахло. – Нет, не просто чужое барахло! Еще там можно купить галлон молока. Или новую лопату. – То есть… всякую всячину? – спросил Эндрю. – Именно! – воскликнула Мика. – Я обожала копаться во «Всякой всячине». Там я находила большую часть своих украшений и почти все материалы, которые использовала для дизайна одежды. Так как городок у нас был небольшой, вещи во «Всякой всячине» мало кто покупал. Люди вываливали туда содержимое своих чердаков, и там их чердаки и оставались. – Мам! – заорала вдруг Мика. Сорвавшись с места, она побежала мимо столов по газону, чтобы броситься на шею матери. Миссис Уильямс была низенькой, полноватой женщиной – Мика переросла ее еще в седьмом классе. У нее была темная кожа медного оттенка, а черные волосы длиной всего в дюйм подчеркивали точеные скулы и карие глаза. На ней было новое платье, подаренное Микой, – зеленое, длиной по колено. Она выглядела замечательно. Я отвернулась и снова занялась оформлением стола. Раскладывая подсолнухи, я чувствовала на себе взгляд Эндрю и изо всех сил его игнорировала. Отросшие волосы лезли в лицо, но я заставляла себя не трогать их. – Что? – наконец, не выдержала я.