– Жаль, что ты не сможешь быть миссис Хаксли, – произнес он, целуя ее в затылок. – Зато я мисс Хаксли. Это почти одно и то же. Внезапно ей захотелось плакать. Габриэль скоро получит развод, но, даже когда он станет свободным, они все равно не смогут пожениться, потому что Клементина никогда не решится доказывать в суде, что между ними нет родства – у нее просто не хватит на это мужества. Мартин давно не давал о себе знать, но если она поднимет тайную сторону их жизни, он не станет бездействовать. Это станет ударом для него, и он найдет любые способы, чтобы разрушить их с Габриэлем и без того хрупкое счастье. Именно поэтому ей отчаянно хотелось уехать из страны, а лучшего места, чем Рио, просто не могло быть. Это станет началом новой жизни, где все будут считать их семейной парой. – Ты давно виделась с Мартином? – спросил Габриэль, думая о том же, что и Клементина. – Давно, – кивнула она, и незаметная улыбка тронула ее губы. – Соскучился по любимому дяде? – Очень, – ответил Габриэль, но в глазах его не было веселья. – Меня беспокоит, что он так долго не объявлялся. Ведь вы с ним были очень близки, и я не понимаю причин его внезапного исчезновения. – Может, он наконец понял, что есть такие вещи, в которые ему нельзя вмешиваться? – Кто – Мартин? Габриэль обнял Клементину и подул ей в ухо, заставляя ее зажмуриться от удовольствия. – Ты меня любишь? – спросила она. – Больше жизни своей! * * * Джордан стоял на противоположном берегу пруда, наблюдая в бинокль за Клементиной, так ласково прижимавшейся к какому-то мужчине. В его душе все буквально клокотало от гнева. Что за редкая сука! Это уже третий мужчина, с которым она крутит роман, с того момента, как он узнал о ней. Она готова лечь под любого и только им брезгует. Джордан отложил бинокль в сторону и устало потер виски. Жизнь упрямо доказывала ему, как легко все может измениться, и он чувствовал себя жалкой игрушкой в ее руках. Как быстро человек может из добропорядочного гражданина превратиться в грязное животное! И самое смешное, что все произошло из-за женщины, которая не испытывает к тебе ничего, кроме презрения. Джордан жестко ухмыльнулся. Его жизнь была распланирована на несколько лет вперед, работа была главной целью. Но теперь он ни о чем, вернее, ни о ком не мог думать, кроме Клементины. Она стала его целью. Он сломал свою жизнь ради нее, и теперь он не допустит, чтобы она принадлежала кому-то другому! Джордан наблюдал, как Клементина целует своего любовника, и представлял себя на его месте. Скоро так и будет, успокаивающе бормотал он себе под нос, слушая частое биение собственного сердца. Он достал из кармана телефон и набрал номер. – Мистер Форрестер? Вы уже на месте? Замечательно, – вежливо сказал Джордан. – Надеюсь, вы – человек благоразумный? В противном случае завтра о ваших промахах будет читать вся страна. В трубку что-то быстро заговорили. – Вы отдадите кейс мальчику, который подойдет к вам. После того, как я удостоверюсь, что вы были честны со мной, этот же мальчишка принесет вам пакет. Повторяю еще раз: если вы надумали меня одурачить, вам лучше прямо сейчас удалиться из парка. В трубке утвердительно промычали, и Джордан отложил ее в сторону, еще раз взглянув в бинокль на счастливую Клементину. Дома он положил кейс на стол и пересчитал деньги. Еще ни разу он не был обманут своими жертвами. Они так тщательно скрывали свои грехи, что с готовностью выкладывали ту сумму, которую он запрашивал, а просил он немало. Клементина стоила больших денег, и он методично добывал их. Теперь он мог купить ей достойную жизнь, главное, чтобы она согласилась быть рядом с ним. Упрашивать и уговаривать ее, слезно моля о том, чтобы она обратила на него внимание, он не собирался. Джордан знал, чего он желает, и мнение Клементины по этому поводу его не интересовало. Ему была нужна она, и никто, даже сама Клементина, не убедил бы его в обратном. Ни одна женщина в мире не смогла бы заменить ее, он с болью понимал это, как и то, что его безумное влечение переросло в настоящую болезнь. Можно быть одержимым по отношению к чему-то, ставить перед собою цель и упорно идти к ней, но к людям нельзя испытывать подобной страсти. Невозможно подчинить другого человека всем своим желаниям, заставить его чувствовать то же, что и ты. Нельзя ломать его душу, потому что это приводит к медленному убийству – как самого себя, так и того, кого ты так безумно любишь. Джордан осознавал, что сам разрушает себя. Вся эта внутренняя сила, бурлившая в нем до его встречи с Клементиной, превратилась в страстное желание обладать ею, и он жил только этой мыслью. Мысль эта неотступно преследовала его, не позволяя отвлечься ни на минуту. Была ли это любовь – он не знал. Одно он чувствовал: что жизни без Клементины для него просто не может быть, и все то, что происходило до этого, не имеет никакого значения. Джордан посмотрел в зеркало и провел рукой по своему лицу. Он похудел, и даже отросшая борода не скрывала впалых щек. Глаза казались огромными и неестественно яркими на бледном лице. Джордан потрогал висевшие на бедрах брюки. «В ближайшее время необходимо купить приличный костюм и сходить в парикмахерскую», – усмехнулся он. Подойдя к окну, он высунул голову и посмотрел вниз во двор, пытаясь таким образом освежить мысли. Все чаще в последнее время он оставался дома, стараясь как можно реже появляться в городе. Джордан ощутил, как его щеки стали мокрыми. Неужели это слезы? Нет, всего лишь дождь, и пусть он плачет вместо него. Джордан вытер лицо рукавом и подумал, что пора встретиться с Клементиной. На душе у него стало легче от мысли, что скоро увидит ее. Он сел в углу маленькой комнаты и принялся обдумывать, как лучше устроить их свидание. Зазвонил телефон, и Джордан без удивления поднял трубку. Он знал: это звонит Морони, чтобы уточнить время и место их обычной встречи. Несмотря на то что Джордан занялся шантажом, природная честность не покинула его окончательно. Он действительно отдавал компрометирующие документы тем, у кого отнимал большие суммы денег. Кроме того, он делился с Морони частью полученных доходов. Конечно же, это были жалкие крохи в сравнении с тем, что он на самом деле получал от испуганных жертв, но Морони был доволен и этим. Он почувствовал себя в безопасности, познакомился с молоденькой танцовщицей стриптиза и был счастлив, тратя на нее деньги и ощущая себя богатым человеком. Джордан вышел из дома и направился к метро. Внезапно его насторожило то, что человек, мимо которого он только что прошел, показался ему знакомым. Он был уверен, что не мог видеть его раньше. Это было новое лицо, интеллигентное и не запоминающееся. Джордан напряг память, пытаясь вспомнить, где он видел этого мужчину, но ничего не приходило на ум. Тогда он вышел из метро и бесцельно побрел по улице. Он делал вид, что погружен в свои мысли, но на самом деле не упуская ни одной мелкой детали. Затем он вошел в какой-то магазин и стал из окна наблюдать за улицей. Показавшийся ему знакомым мужчина прошел мимо витрины, и Джордан нахмурился. Дважды за вечер встретиться с одним и тем же человеком в таком огромном городе и запомнить его лицо – любому это покажется подозрительным! Особенно если ты опасаешься преследования и прилагаешь множество усилий, чтобы скрыть свою жизнь от других. Джордан выбежал на улицу. Он незаметно вынул из кармана пистолет, догнал мужчину и приставил его к боку незнакомца, прикрыв его собой от посторонних взглядов. Незнакомец даже не вздрогнул, только слегка напрягся. Такое поведение подтвердило догадку Джордана, что этот человек бродит здесь не случайно. Обычный простофиля уже задергался бы, а этот тип был на удивление спокоен. Хотя, может, он не понял всей серьезности происходящего, потому что никогда не сталкивался с чем-то подобным и не знал, как следует реагировать. Джордан повел незнакомца вперед, подталкивая его в спину, и вскоре заставил его повернуть в тихую улочку. – Чего вы хотите? – сдавленным голосом спросил мужчина и засунул руки в карманы плаща, будто что-то искал. – Денег? Тогда забирайте бумажник и отпустите меня! Джордан внимательно рассматривал его: худощавый, приятный на вид. Но что-то в его глазах, прятавшихся за тонкой оправой очков, говорило, что он не тот, кем пытается казаться. Это уже были не выдумки: по долгу службы Джордан часто сталкивался с разными людьми и научился интуитивно чувствовать, честен ли какой-либо человек или нет. Стоявший перед ним тип не внушал ему доверия, несмотря на его вполне естественную бледность и почти настоящий испуг. Джордан навел на него пистолет. – Почему ты следишь за мной? – грубо спросил он. Мужчина беспокойно наблюдал за его действиями, не вынимая рук из карманов. – Я не понимаю, о чем вы говорите? – мужчина дернулся в сторону, и Джордан выстрелил ему в ногу. Незнакомец упал, тихо застонав от боли, но через минуту поднялся и сделал несколько неуклюжих шагов назад. Джордана не беспокоило, что это может быть абсолютно невиновный человек, по какой-то невероятной случайности столкнувшийся с ним. Он был уверен, что мужчина старается играть роль напуганного и подавленного прохожего, но на самом деле не испытывает страха. Даже пуля в ноге не смогла заставить его бешено заверещать от боли и ужаса. Джордан видел холодный блеск его огромных, навыкате, глаз, которые выражали все, что угодно, только не испуг. Джордан поднял руку, чтобы выстрелить еще раз, но мужчина выхватил из плаща «беретту» и нажал на курок. Звериным чутьем почувствовав опасность, Джордан отскочил в сторону. Плечо болезненно дернулось, но он успел дважды выстрелить и словно в тумане наблюдал, как медленно падает незнакомец. Джордан осмотрелся, пытаясь определить, не привлекла ли чье-то внимание эта перестрелка, но вокруг было тихо. В той подворотне, где они находились, не наблюдалось никакого движения, только слышалось тяжелое дыхание самого Джордана и сквозь наступавшие сумерки виднелось тело лежавшего на земле человека. Джордан потрогал горевшее плечо и посмотрел на кровь, стекавшую с рукава. Медленно подойдя к незнакомцу, он пощупал пульс у него на шее и не обнаружил признаков жизни. Здоровой рукой он обшарил карманы незнакомца, но ничего, кроме водительского удостоверения на имя Чарльза Руэ, не обнаружил. Тщательно протерев документ, Джордан бросил его на землю возле тела и направился домой. Он старался держаться темной стороны улицы, но никто не обращал внимания на раненого человека, шатавшегося от боли, принимая его за пьяного. Дома он на мгновение отключился, но тут же пришел в себя. Усилием воли он напряг все силы, потому что необходимо было обработать рану. Он не смог снять свитер, поэтому разрезал его тупыми ножницами, которые нашел в кухне. Джордан подошел к зеркалу и осмотрел себя. Выходного отверстия не было, значит, пуля застряла внутри, но, похоже, кости не повреждены. Он прощупал лопатку и ощутил дикую боль. Рука онемела и перестала двигаться. Он зажег огонь на плите, достал нож с длинным лезвием и тщательно прокалил его. Найдя чистое полотенце, смочил его виски и протер им рану. Выпив половину содержимого бутылки, Джордан прикусил зубами полотенце. Взял нож в руки, наклонился к зеркалу, чтобы лучше видеть место, из которого он собирался вытащить пулю, и громко зарычал сквозь полотенце, разрезая живые ткани. Наконец он выковырял маленький кусочек металла и обессиленно прислонился к стене. Комната завертелась перед ним в диком танце, и Джордан часто заморгал глазами, стараясь остановить головокружение. Он вытер кровь, сочившуюся из раны, и полил плечо виски. Затем снова прокалил лезвие ножа и прижег им рану. Не сделай он этого, так истек бы кровью, не дожив до утра. В ране так остервенело защипало и задергалось, что Джордан, ослепленный болью, потерял сознание. Когда он очнулся, в комнате было темно. Он понял, что наступила ночь. Джордан переполз на диван и застонал. Лицо его горело, губы пересохли от жаркого дыхания. Он накрылся одеялом, но все равно дрожал от холода, временами проваливаясь в бездну. В бреду он шептал какую-то невнятицу, выкрикивал имя Клементины, трясся в судорогах и дико стонал. Жизнь играла с ним, но Джордан яростно вцепился ей в шею, не отпуская от себя. Не имеющий должной медицинской помощи и ухода человек выжил – благодаря страстному желанию жить и обладать. В очередной раз открыв глаза, Джордан наконец увидел перед собой не расплывающуюся в тумане неясную картину, а знакомый серый потолок. Качаясь, он подошел к окну и позвал соседского мальчишку, гонявшего мяч по улице. За несколько долларов тот сбегал в аптеку за лекарствами и в ближайший магазин за провизией. Дав себе несколько дней на полное выздоровление, Джордан решил найти новое жилище, так как это казалось ему небезопасным. Он думал о человеке, которого убил. Кто приказал ему следить за бывшим агентом? Наверняка он был не один. Но тогда почему никто не явился сюда прикончить его, когда он был в бессознательном состоянии? Допив оставшийся виски, Джордан с отчаянием осмотрелся. А если бы все закончилось по-другому? Если бы на месте того мужчины в подворотне остался лежать он? Сердце его гулко застучало, и он постарался отбросить эти пугающие мысли. Он прикрыл глаза, успокаиваясь, но внезапно вскочил, вспомнив, что уже несколько дней не видел Клементину. ГЛАВА 26 Мартин подождал, когда Рун откроет перед ним дверцу, и только тогда вышел из автомобиля. Следом, недовольно пыхтя, выскочил Рафаэль. – Не думал, что на старости лет мне придется ездить с няньками, – пробурчал он и, оттолкнув Мартина в сторону, направился к дому. Гойя почтительно открыл входную дверь, пропуская его, но Раф рыкнул на него: – Вон твой хозяин, – он указал на Мартина, – передо мной можешь не стелиться! – Они выполняют свою работу, – защитил ребят Мартин. – Почему ты бесишься? – Мне не нравится, что эти задницы постоянно следуют за мной! Может, они и мой член будут поддерживать в туалете? – спросил Рафаэль и недовольно выдохнул воздух. – Если понадобится, – резко ответил Мартин, – то они и это будут делать! Неужели ты не понимаешь, что я защищаю нас обоих? – О себе беспокойся, – огрызнулся Раф. – Я сам знаю, что мне делать. – Стивен Хоупс тоже знал, что делает. И был найден с тремя дырками в теле. Мартин налил два бокала виски, один протянул раздраженному Рафу. Тот нехотя взял его и шумно отхлебнул. После того как Стива Хоупса обнаружили мертвым, Мартин стал слишком подозрительным. Так как Стив следил за Бруксом, Мартин предполагал, что именно Брукс и убил Стива, обнаружив за собой слежку. Под именем Чарльза Руэ Стив числился у Мартина водителем, и, когда его обнаружили мертвым, комиссар полиции Шнайдс, находившийся с Мартином в особых отношениях, сообщил ему об этом и попросил приехать на опознание. Сразу же после этого Мартин выбрал из своих людей Руна и Гойю для личной охраны. Он предполагал, что Брукс начнет охоту и на него. Кроме того, Кристиан-Жак и двое его подручных тщательно охраняли Клементину и Габриэля, не обнаруживая при этом своего присутствия. Толстошеий Гойя подошел к Мартину и спросил: – Вы еще собираетесь сегодня куда-нибудь ехать? Мартин отрицательно покачал головой. – Тогда я прикажу поставить машину в гараж. Рун молча устроился в кресле, но Раф прикрикнул на него: – Иди попей чаю, милок, мне нужно поговорить с твоим хозяином наедине! Рун посмотрел на Мартина, спрашивая у него подтверждения, тем самым еще больше выводя Рафаэля из себя. – Клементина и Габриэль уезжают из страны, – сказал Раф, с удовлетворением наблюдая за лицом Мартина. – Как уезжают? Куда? – Кристиан-Жак вчера прилетел из Бразилии. Габриэль и Клементина присмотрели себе квартиру в Рио-де-Жанейро. Судя по всему, в ближайшее время они собираются переехать туда жить. Рафаэль присел рядом с Мартином и похлопал его по плечу, но Мартин отмахнулся от этой дружеской поддержки и порывисто встал. Он подошел к окну и посмотрел в сад. Столько денег тратилось на уход за ним, но этот сад никогда не будет по-настоящему живым, потому что не услышит детского смеха… – Зачем все это, если она уезжает? – наконец спросил Мартин. – Между прочим, кроме Клементины, у тебя есть племянник, – напомнил Раф. – О нем ты никогда не говоришь. – Габриэль сам выбрал свой путь. – И Клементина тоже. Оставь их в покое! – вспылил Раф, но Мартин уже не слушал его. Он вспоминал, как маленькая Клементина смеялась в этом саду. Он видел перед собой ее огромные темно-серые глаза, полные отчаяния, когда она узнала, что он убил ее мать, и ее бледное прекрасное лицо, прикрытое черной вуалью, в день похорон Уильяма Паркера. Его сердце было переполнено обожанием, но оно эгоистично стучало в его груди, приказывая не отпускать ту, без которой он не представлял своей жизни. Раф встревоженно глядел на погруженного в свои мысли Мартина, не решаясь окликнуть его. В конце концов он не выдержал и громко спросил: – Что будем делать с Бруксом? Мне привлечь к его поискам Кристиан-Жака? – Он прикурил сигару, глядя, как густой дым волнами расходится по комнате. – Нет, пусть присматривает за Клементиной, – Мартин подошел к нему. – Если Клементина права и Брукс действительно увлечен ею, то рано или поздно он объявится.