Жаль, что Джеймс меня так и не простил. Я не хотела, чтобы наше знакомство закончилось так… Я прикрыла глаза, ожидая последнего удара, и уже снова представляла себе ту дорогу, в конце которой снова зажжётся свет, в котором я исчезну так же, как настоящая Элизабет Барнс, но этого так и не произошло. Раздался какой-то грохот, который показался мне удивительно далёким и неясным – словно в дальней комнате со шкафа уронили что-то тяжёлое. «Откуда здесь взялся шкаф?» – тупо удивилась я. В тот же миг лезвие ножа убралось, Гровер вскрикнул, а тягучая боль, присутствовавшая в каждой клеточке моего тела, не спешила сменяться на спокойствие и тишину пути «за гранью». На долю секунды я даже испытала мимолётное разочарование – я так ждала этого момента, когда боли больше не будет, что промедление теперь воспринималось как продолжение пытки. И только после этого, с трудом продираясь сквозь плотную пелену, застилавшую моё сознание всё больше и больше, я разлепила глаза и осмотрелась. Точнее, попыталась – вокруг по-прежнему была темнота, так что я решила, что ослепла. Удивительно, но даже эта мысль не вызвала особых эмоций. Потом я сообразила, что мне мешали видеть свесившиеся на лицо спутанные светлые волосы. С трудом потряся головой – движение отозвалась новой болью в шее – я наконец-то обрела способность видеть. И ничего не поняла. После пыток мой организм, видимо, работал в каком-то заторможенном режиме, потому что мне показалось, что появившиеся в подземелье люди перемещались слишком стремительно, так что я не успевала ни следить за движением, ни хотя бы понять, кто именно сюда ворвался. Подвал наполнился грохотом, выкриками, треском ломающейся мебели – всё это доносилось до меня, будто издалека. Свечи вспыхнули с удвоенной силой от наполнившей воздух магической энергии. Гровер – его я узнала только по чёрному плащу – сбил с ног одну из фигур, так что она кувырком отлетела на пол, перевернулась и осталась лежать на земле, и только после этого я узнала в ней Майкла. Но против колдуна остались ещё двое магов, которые теперь стали теснить Гровера к противоположной стороне. Затем прямо над моим ухом раздалось потрясённое ругательство, которое могло бы смутить неподготовленного слушателя – я таких не слышала даже от пьяницы МакКинли, который в нетрезвом виде становился абсолютно невоздержан на язык. Кто-то с величайшей осторожностью коснулся моего лица, и эти прикосновения не шли ни в какое сравнение с издевательствами Гровера. – Сможешь освободить её? – донёсся женский голос. – Развяжи вон тот узел, – последовал ответ. Раздался странный шорох, верёвка ослабла, а ещё через несколько секунд послышался треск, и я почувствовала, что мои руки наконец-то свободны. Но стоять на ногах после нескольких часов подвешенного состояния я уже была не в силах. Колени подогнулись, и я бы рухнула прямо на каменный пол, уже не чувствуя боли от потревоженных ран, но меня бережно подхватили, не дав распластаться на холодных плитах. Затем с моего лица отбросили завесу волос, и я увидела перед собой расплывающееся лицо Джеймса. – Прости меня, – прошептал он тихо, так что можно было решить, что мне лишь почудилось. Я хотела ответить, как я счастлива, что он здесь, что он всё же пришёл, что я снова вижу его, но из сухих растрескавшихся губ вырвался только хрип. – Боже милосердный, – потрясённо выдохнул приблизившийся женский голос, в котором я узнала Розмари. – Что он с ней сделал?.. – Смертельных ран нет, насколько я могу судить, – нервно отозвался Джеймс. Ещё ни разу в его голосе не было такого страха. Я застонала, когда он дотронулся до особенно глубокого пореза на боку. – Но я всё равно не могу определить сходу, насколько плохи травмы… Подобные ситуации обычно очень романтично и трагично выглядят в книгах и фильмах, когда героев тянет признаваться друг другу в любви перед лицом, казалось бы, неизбежной гибели. Отставать от канонов жанра мне не хотелось. – Знаешь, – с трудом ворочая языком, всё же сумела выговорить я. – приди ты на час пораньше, мне было бы значительно лучше. Рядом облегчённо выдохнула Розмари. – Жить будет, – уверенно отозвалась она. Джеймс выдавил в ответ вымученную улыбку и поднял меня на руки. Я не сопротивлялась, с трудом начиная верить, что всё почти закончилось, но сразу уйти из подвала нам не дали. Как выяснилось, пока Розмари и Джеймс освобождали меня, прочие новоприбывшие – которых оказалось неожиданно много – успели скрутить Гровера. Он теперь стоял в позе побеждённого – на коленях, плечи ссутулены – и маги держали протянутые в его сторону руки, готовые в любой момент нанести удар. Среди них я узнала изрядно помятого и потерявшего весь свой лоск Майкла, а рядом… Я даже моргнула и поборола искушение протереть глаза. Всё равно мои руки сейчас весили, казалось, по тонне каждая. Вместо Алана или кого-то из Рыцарей, к которым я уже привыкла, в подвале обнаружился лидер Путешественников собственной персоной. Рядом с Винсентом стояла Анабелл – здесь, в свете горящих свечей, её избитый вид казался ещё более ужасающим, – но выглядела она вполне живой и рвущейся в бой. Когда ей бросилась в глаза наша с Джеймсом колоритная пара, даже на лице этого терминатора в женском обличье отразилось что-то, похожее на потрясение. Кажется, выглядела я и впрямь не лучшим образом. – Мы уходим, – коротко сообщил Джеймс остальным. – Ей нужна помощь. – Ничего себе из неё подушечку для иголок сделали… – длинно присвистнул Майкл, а в следующий момент до меня донёсся звук удара и болезненный вскрик Гровера, показавшийся мне самой сладкой музыкой. – У вас есть пожелания, относительно дальнейшей судьбы этого колдуна? – вдогонку нам поинтересовался Винсент с величайшей учтивостью, словно мы все встретились на традиционном пятичасовом чаепитии. Джеймс взглянул на меня, и я увидела в его глазах тот же отчуждённый холод, как в памятный день, когда уничтожили всех Искателей, и он впервые обратился к тёмной магии, чтобы спасти нас. – Мне достаточно будет знать, что он умирал медленно, – процедил Джеймс, и мне показалось, что в воздухе вновь пронеслось знакомое холодное дуновение, а руки мага разом стали ледяными. Но, скорее всего, только показалось. Туман перед глазами стал приближаться, окружил меня со всех сторон, уплотняясь, и свет померк. * * * Вопреки опасениям, когда я в следующий раз открыла глаза, вместо тёмной дороги я увидела над собой украшенный лепниной светлый потолок. Я лежала в кровати, укрытая одеялом; на улице царил белый день. Тело слегка затекло от долгого нахождения в одной позе, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какой отбивной котлетой я чувствовала себя в театральном подвале. В голове прояснилось, и я попробовала пошевелиться. Руки и ноги слушались. Судя по ощущениям, на мне было множество бинтов, но сильная боль так и не появилась. – Осторожнее, – раздался сбоку такой знакомый голос, и я, позабыв обо всём, повернулась на него, но дёрнулась слишком резко, и шея заныла. А, к чёрту! Видеть Джеймса прямо перед собой было гораздо важнее, и плевать на всё! До моего пробуждения он сидел в кресле у кровати, а сейчас поднялся на ноги и приблизился. Сюртук вместе с жилетом был небрежно наброшен на подлокотник, и на Джеймсе осталась только белая рубаха с расстёгнутыми верхними пуговицами. Ленточка, удерживавшая длинные русые волосы в хвосте, почти развязалась – несколько прядок выбилось. Я вспомнила, что не должна улыбаться счастливой улыбкой влюблённой дурочки, но сдержать её было сложно. – Розмари исцелила тебя, как могла, – сообщил он, внимательно рассматривая меня. Взгляд он не отводил, и особой жалости в его лице я не заметила. Можно было надеяться, что Гровер не слишком сильно меня изуродовал. – Кое-где шрамы останутся, но, если судить в целом… Опасности для жизни никакой, и ты выздоровеешь намного быстрее, чем при помощи обычной медицины. Мне вспомнилось, как Розмари исцелила меня в двадцать первом веке после нападения Валери. Интересно, у неё какой-то особый дар к этому?.. Я помедлила. Больше всего на свете мне хотелось сказать, как я счастлива его видеть, но вспомнила, каким было лицо Джеймса в Вестминстере, и промолчала. Вопросов было много, и я уже хотела начать спрашивать, но в горле пересохло, и я запнулась. Джеймс понял меня без слов и в следующую секунду протянул мне чашку с водой. Я с наслаждением напилась и закашлялась, а потом приподняла подушку, села и выжидательно уставилась на Джеймса. – Что я пропустила? Как долго я вообще здесь? – Несколько дней, – я растерянно охнула, а он сел рядом на край кровати. – После магического вмешательства организму понадобилось время на восстановление. Тот ублюдок, который сотворил это с тобой, мёртв. Глава Путешественников с одобрения всех присутствующих разобрался с ним лично. Жертвоприношений и убийств больше не будет. – Как Винсент вообще там оказался? Как вы нас нашли? – Благодаря Винсенту и нашли, – он слабо усмехнулся. – Он забеспокоился, когда его подруга не вернулась, и явился в ковен за поддержкой… – Как?! – изумилась я. На рассудительного главу Путешественников это совсем не было похоже. – На что он рассчитывал сразу после убийства Эмили? – Могу только предположить, что он и в самом деле любит свою помощницу, если обратился к нам за помощью, сразу позабыв обо всех политических играх, – задумчиво отозвался Джеймс, пристально взглянув на меня, и добавил: – Не могу сказать, что не понимал бы его. Я невольно вспыхнула под этим прямым, обжигающим взглядом и уже ждала, что сейчас прозвучит что-то очень важное, но… – Вот только ты права, и в ковене после случившегося накануне его и слушать не пожелали. Рыцари наотрез отказались предпринимать хоть какие-то шаги для вашего спасения. Я предложил помощь Винсенту, не оглядываясь на мнение ковена. Майкл и Розмари присоединились почти сразу же, а к Алану, по понятным причинам, мы не стали обращаться. Используя какую-то магию Путешественников, Винсент привёл нас к вам. Теперь Гровер мёртв, и чёрная магия больше никому не угрожает. – У него остался сообщник в ковене, – покачав головой, сообщила я. – Он сам мне сказал. – Его будут искать, хотя не думаю, что ковен добьётся успеха, – Джеймс проговорил это, презрительно скривившись, и я вспомнила его слова о том, что он разочаровался в ковене. Вот он – ещё один шаг к тёмной магии? – В любом случае, на этом всё. Путешественники пообещали более нам не докучать. Колдун больше не опасен. Его книгу заклинаний Майкл и Розмари сожгли, и угрозы больше нет. Я не сдержала кривой усмешки на этих словах. Должен ли он знать, что на самом деле эта книга цела и невредима и ближайшие сто тридцать лет будет лежать в надёжном месте? Пожалуй, в этом нет необходимости. Пускай пока всё останется как есть. – И новых убийств больше не будет, – добавил он, продолжая свою мысль. – Кто знает, сколько их ещё бы было?.. – Всего одно, – ответила я, не задумываясь. – Должно было быть ещё одно жертвоприношение – третье, в том же месте, где вы нашли руны. Гровер собирался убить Анабелл. На этот раз Джеймс не стал спрашивать, откуда мне это известно – вероятнее всего, решил, что меня просветил Гровер. Но затем я неожиданно осознала, что он вовсе не думал об этом, а вместо этого поймал меня за руку и теперь выводил на моей ладони пальцем какие-то узоры. Я почувствовала, как по коже побежали мурашки – и это было не потому, что в комнате вдруг резко похолодало. – Я ведь едва не потерял тебя, – внезапно тихо произнёс он, снова поднимая на меня глаза. Моё сердце заколотилось, как ненормальное, – никто никогда не смотрел на меня так. – Я бы этого не вынес, Элиза. Сделав над собой усилие, я слабо улыбнулась. – Но ты же не можешь не спускать с меня глаз круглые сутки… – Да, но я же дал тебе кольцо, которое должно было тебя защитить… Повисла пауза, и я была уверена, что мы думали об одном и том же – о тех обстоятельствах, при которых я вернула его ему. Поколебавшись ровно две секунды, я мысленно махнула рукой, крепко взяла его ладонь и сказала: – Не вини себя. Я солгала тебе, и ты имел право на меня злиться. Я давно должна была сказать тебе… – в какой-то миг перед моими глазами промелькнула вся история нашего знакомства, начиная с того, как он спас меня в две тысячи пятнадцатом году от Путешественников, и признание слетело с моих губ совершенно легко, – …что я люблю тебя. Я понимаю, какими выглядят мои поступки. Но ты так презирал свою невесту, и в то же время был самим собой рядом с актрисой, что я побоялась нарушить это равновесие. Прости меня. На моём признании лицо Джеймса украсилось самой искренней улыбкой, которую я видела, кажется, впервые. И теперь он… выглядел счастливым?.. – Я влюбился в тебя в ту же секунду, когда впервые увидел. Ты застала меня в гримёрной Маргарет и с самым хладнокровным видом посоветовала обратиться к самой актрисе за помощью в поисках! Ты всё это время лезла прямиком в сердце опасности, не страшась ничего. Ты была рядом со мной в те моменты, когда мне требовалась помощь или я должен был сделать сложный для меня выбор, – в следующий миг он приблизил своё лицо почти вплотную к моему. – Ты не представляешь, как я счастлив, что ты перенеслась из своего времени именно сюда. Для меня нет никакой разницы, кто ты – актриса или дочь баронета. И я люблю именно тебя, Путешественница. У меня вырвался взволнованный вздох, на глаза навернулись слёзы, а от всепоглощающего ощущения счастья мне захотелось петь. В своём родном двадцать первом веке я бы полжизни отдала, чтобы услышать это признание. Тогда оно казалось чем-то совершенно невероятным, фантастическим! Неужели сейчас всё происходит взаправду, и я не сплю?.. И в тот момент я поняла, что все мои приключения, опасности, в которые я попадала, перемещение во времени, даже встреча с Гровером – всё стоило того, чтобы их пережить. Именно ради этого момента. * * * Моё выздоровление благодаря магическому вмешательству значительно ускорилось, и на следующий день я уже ходила по комнате. Ещё через несколько дней, когда я чувствовала себя совсем хорошо, ко мне пришла Розмари в компании с незнакомым мне доктором. Я даже не хотела предполагать, что именно ему наврали обо мне, и каким образом я оказалась ранена. Врач же, глубокомысленно поцокав языком, подтвердил, что я вполне здорова и могу вернуться к привычному образу жизни. Тогда же выяснилось, что всё это время я находилась в особняке Блэквудов. Я свободно передвигалась по всему дому, общалась с Розмари, чьё отношение ко мне сделалось в разы теплее. И, что меня поразило больше всего, прислуга в доме держалась со мной так, словно я была хозяйкой и обращалась ко мне «Ваша милость», чем жутко меня смущала. Когда ко мне в очередной раз подобным образом обратился степенный дворецкий, я решила, что этот вопрос стоило прояснить. Джеймс был в библиотеке, когда я пришла к нему. Перед этим я встретила в гостиной Розмари, которая напомнила, что ждёт нас к чаю через полчаса, и я решила, что как раз успею поговорить с Джеймсом. – Слушай, а ведь в прошлый раз у меня была другая комната? – непринуждённо поинтересовалась я, но он лишь пожал плечами. – Тогда была гостевая, а это моя спальня. Куда ещё можно было положить мою жену? Даже долго выяснять ничего не пришлось, получите и распишитесь… От этих слов у меня перехватило дыхание. После взаимного признания в любви мы с Джеймсом виделись каждый день и общались как возлюбленные. В частности, он свободно входил ко мне, когда я лежала в кровати, хотя по правилам местного этикета это считалось недопустимой вольностью, если речь шла о даме благородного происхождения. Однако к вопросу статуса наших отношений мы ещё не возвращались. Рано или поздно эта тема точно бы встала, но я решила не поднимать её первой. – Значит, жену? – игриво уточнила я, с интересом наблюдая за его лицом. – Знаешь, а ведь очень удобно получилось, – задумчиво сообщил Джеймс, притягивая меня к себе. Я прильнула к нему, наслаждаясь каждым мгновением. – Я думал, что мне предстоят развод и новая свадьба, а теперь выяснилось, что всё уже сделано. Пожалуй, такой поворот событий мне даже нравится… – А что же скажет высший свет? – полюбопытствовала я. – О моём возвращении к мужу теперь все будут судачить. Ещё жди с визитом сэра Перси, который наверняка захочет высказать всё, что он обо мне думает. – Ну и наплевать на всех, – отозвался он совершенно искренне. – Пускай болтают что хотят. А на сэра Перси можно наложить какое-нибудь проклятие, чтобы он навсегда забыл сюда дорогу.