– Понимаю, что после сегодняшнего дня у тебя остались самые неприятные воспоминания, но… Я рад, что со мной была именно ты. Меня восхищает твоя стойкость – ты не ударилась в слёзы или истерику после взрыва. Ты одна из… Даже нет, ты единственный человек, которому я мог бы это всё рассказать. И ты даже не представляешь, как я счастлив, что в тот день, когда я обыскивал гримёрную Маргарет, ты застала меня на месте преступления. Против воли я рассмеялась. Джеймс тоже улыбнулся, причём в этот раз улыбка вышла более живой. Маг мягко коснулся ладонью моего лица и продолжал смотреть на меня с такой нежностью, словно я была самой прекрасной и невероятной женщиной на свете. «Сейчас поцелует», – пронеслась в голове шальная мысль, и сердце заколотилось в предвкушении, как сумасшедшее. Но Джеймс внезапно решил повести себя как джентльмен и, насквозь банально и официально, сказал: – Полагаю, ты очень устала. Спокойной ночи, Элиза. – С-спокойной, – заикнувшись, попрощалась я. По-моему, глубокое разочарование в моём голосе не расслышал бы только глухой, но Джеймс, напоследок улыбнувшись, скрылся за дверью. Обидно. Я заперла дверь и уже потянулась к надоевшему парику, но нетерпеливый стук заставил меня торопливо отдёрнуть руки. Ну, кто там ещё? Щёлкнул замок, и на пороге вновь показался Джеймс. И прежде, чем я успела хоть что-то сказать, он стремительно преодолел разделявшее нас расстояние и закрыл мне рот поцелуем. У меня сбилось дыхание, и все мысли сразу же разбежались. Голова стала совершенно пустой, и я лишь обвила шею мага руками и больше ни о чём не думала. – Ты же, кажется, ушёл, – выдохнула я, когда он меня отпустил. Дыхание Джеймса сбилось так же, как и моё, и лишь со второй попытки он ответил: – Не мог упустить момент, когда ты была без этой дурацкой вуали. * * * На следующее утро я проснулась в самом приподнятом расположении духа. На секунду я даже ужаснулась своему настроению – после всего, что вчера мне довелось пережить, мне следовало испытывать как минимум жёсткий стресс, а то и вовсе переживать посттравматический синдром, но вместо этого в голову лез наш вчерашний поцелуй и признание Джеймса, что я единственный человек, кого он хотел бы видеть рядом с собой в той ситуации. И я была рада, что этот сложный разговор вчера произошёл между нами, и что мне удалось лучше узнать мага. Утреннюю репетицию я благополучно проспала – после вчерашних приключений организму явно потребовался отдых. Я проснулась в середине дня, неторопливо позавтракала, собралась и обнаружила, что уже пора ехать в театр на очередное представление. Вот только моя шляпа с вуалью после взрыва и пожара пришла в полную негодность, да и осталась в карете Джеймса. Следовало найти ей замену в костюмерной до моего выхода на сцену. С этой мыслью я и отправилась в театр. Однако, едва переступив порог, я сразу поняла, что в театре снова произошло что-то непредвиденное. До начала спектакля оставался час, и самые ярые поклонники уже дежурили на Друри-Лейн. И хотя большинство составляли почитатели Маргарет, была среди них пара человек, очарованных моим голосом и загадочным образом. Поскольку сейчас на мне была лишь обычная шляпка, я приказала кучеру остановить кэб у чёрного входа, чтобы избежать ненужных встреч. За кулисами театра царил хаос. Но не обычный, с беготнёй, суетой и скандалами, как я привыкла, а, скорее, с привкусом какой-то явственной тревоги. Актёры лихорадочно переодевались и гримировались, а на лестнице я налетела на Хогарта, который трагически восклицал: – И что, никто её не видел? Но это же катастрофа! До начала спектакля меньше часа! И у нас даже нет дублёрши! – Мистер Хогарт, что-то произошло? – поинтересовалась я. – Дорогая мисс Бетси! – возликовал директор, обернувшись и заметив меня, и немедленно потянулся за платком. – Я уповаю на то, что вы сможете меня успокоить! Скажите, вы не встречались сегодня с Маргарет? – Нет, – с удивлением отозвалась я, и Хогарт схватился за голову: – Да куда же она могла пропасть? У нас выступление, а главная жемчужина нашего театра пропала! Наверху лестницы показался Гровер с привычной кислой миной на лице. – Дорогой директор, не драматизируйте. Ваша обожаемая Маргарет наверняка просто позабыла о времени в объятиях виконта Фостера. Впрочем, чего ещё можно было от неё ожидать? – голос его сочился ядом ещё больше, чем обычно: полагаю, ведущий актёр был уязвлён из-за того, что директор назвал «жемчужиной» театра Маргарет, а не его. – Томми, не завидуй! – донёсся из коридора на втором этаже голос МакКинли, после чего актёр громко икнул: должно быть, как обычно, успел выхлебать бутылку виски прямо перед выступлением. Гровер весь скривился из-за такой фамильярности, а я, не забыв, как он упрекал меня в исчезновении графини Блэквуд, елейным тоном осведомилась на всю лестницу: – Чему именно ему не завидовать, Дугал? Тому, что Маргарет находится в объятиях виконта Фостера? МакКинли в коридоре оглушительно захохотал, бледное лицо Гровера покрылось неровными красными пятнами. Испепелив меня разъярённым взглядом, в котором я прочитала свой смертный приговор, актёр опрометью бросился вон, а Хогарт страдальчески и даже слегка жалобно воскликнул: – Господа, неужели для этого сейчас подходящее время? Маргарет! Мне нужна Маргарет! И убежал дальше. Я мысленно пожала плечами – в свободное время мы с Маргарет почти не общались, я её едва знала и совершенно не представляла, где её стоило искать – и отправилась в костюмерную. Там миссис Браун помогла мне найти новую шляпку и прикрепить к ней отрез вуали. Пока я вертелась перед зеркалом, в дверях появилась новая фигура – Сара. Беспечно напевая что-то себе под нос, она подпорхнула к помощнице миссис Браун и начала рассказывать ей про какой-то шов на платье, который вроде бы не мешает, а вроде бы и мешает, и неплохо было бы с ним что-то сделать. Поскольку сейчас, прямо перед представлением, было точно не время решать подобные мелкие вопросы, я уточнила: – Маргарет так и не нашлась? – Нет, – подтвердила мою мысль актриса. – Хогарт уже отправил к ней домой посыльного, но чёрт его знает, когда он вернётся… На самом деле это было довольно странно. За всё время, что я выступала, Маргарет, несмотря на все свои причуды театральной примы, к своей работе относилась вполне ответственно, на репетиции почти не опаздывала, а уж о том, чтобы взять и прогулять спектакль, речи вовсе никогда не шло. Может, что-то случилось? Поскользнулась и сломала ногу? Недалеко от костюмерной я вновь втолкнулась с Хогартом, который спешил к зрительному залу, на ходу бормоча себе под нос: – И билеты все проданы… Что теперь делать? Может, она ещё появится? Задержать представление на полчаса? Вовсе отменить? Стоит ли вообще её ждать?.. Я только покачала головой и отправилась в свою гримёрную. Теперь придётся задержаться в театре на лишние полчаса-час. Оставалось только надеяться, что Маргарет всё же появится… В коридоре было уже пусто – все актёры спустились за кулисы – и я сразу ощутила знакомый холод. Чёрт, неужели опять?.. После того, что произошло с Обществом Искателей, острых ощущений хватило мне на несколько лет вперёд, и теперь холод чёрной магии внушал мне сильнейшее отвращение. Захотелось развернуться и убежать, но ноги словно приросли к полу. Помедлив, я достала подаренный Анабелл нож и, держа его перед собой, двинулась по коридору вперёд. Чем больше я продвигалась вперёд, тем холоднее становилось, а у двери моей гримёрной было, как мне показалось, самое холодное место. И почему я совсем не удивлена?.. Осторожно, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону, я нажала на ручку. Дверь открылась без скрипа, я осторожно заглянула внутрь и в тот же миг поняла, что на представление Маргарет не придёт. Она лежала на полу у туалетного столика. Почему-то все ящики были выдвинуты, а их содержимое – рассыпано по полу, словно в них кто-то копался. Актриса лежала на животе, неестественно вывернув левую руку. На Маргарет был длинный халат из тёмно-красного шёлка, который она обычно надевала перед тем, как ей делали причёску, и поначалу я подумала, что женщина просто потеряла сознание. Но как только я подбежала к ней, мне в нос ударил тяжёлый, густой металлический запах. Присмотревшись, я обнаружила, что красный шёлк теперь выглядел совсем тёмным из-за пропитавшей его насквозь крови. – Маргарет! – почему-то шёпотом позвала её я. – Ты жива?! С трудом я перевернула её на спину и отшатнулась назад. Шёлковая ткань распахнулась, и моему взору предстали многочисленные порезы, покрывавшие грудь, руки, ноги Маргарет. Тихо вскрикнув, я торопливо зажала себе рот рукой, и лишь потом осознала, что мои ладони были в крови. От отвращения меня едва не вывернуло наизнанку, и сдержалась я только потому, что меня отвлекло совершенно белое лицо без следа жизни. Рот застыл в крике, глаза распахнуты и с ужасом смотрят в потолок. Актриса была мертва. И убили её «Серой смертью» – проклятием, которое мне было хорошо знакомо, потому что когда-то я спасла от него Джеймса. Глава 24 Не могу сказать, сколько времени я там просидела рядом с трупом. На меня напало странное оцепенение – мысленно я говорила себе, что мне стоит убраться оттуда поскорее, но ноги вдруг налились свинцом и отказывались слушаться. И я не знаю, как долго я бы просидела в собственной залитой кровью гримёрной, бессильно прислонившись к стене, но тут снаружи донеслись торопливые приближающиеся шаги, хлопнула дверь, и кто-то влетел внутрь, громко воскликнув: – Элиза! А через секунду раздалось: – О, дьявол меня раздери… Человек в два шага подошёл ко мне, рывком поднял меня на ноги, развернул к себе, и внезапно я узнала в нём Джеймса. – Так Эмили не соврала, и ты и в самом деле ходишь на каждое моё выступление? – ни к селу ни к городу выдала я. Голова всё ещё соображала плохо. Джеймс это тоже понял и посмотрел на меня оценивающе. – Может, дать тебе пощёчину? Или вылить на тебя кувшин воды? – как бы рассуждая сам с собой, предложил он. – Н-не надо кувшина… – пробормотала я. Сознание, до этого пребывавшее в каких-то далях, вдруг вернулось, и в этот момент я отчётливо поняла, что стою посреди собственной гримёрной, где лежит труп актрисы. Зубы пару раз клацнули, но голова наконец-то начала соображать. – Твою мать… Джеймс ещё пару секунд рассматривал меня, словно не был уверен, не ударюсь ли я в истерику, но решил, что опасность миновала, и подошёл к телу Маргарет. Присел на корточки, что-то потрогал, а затем наклонился над трупом, изучая раны и нисколько не опасаясь испачкать белоснежную рубашку. С каждой секундой он мрачнел всё больше. – Её убили совсем недавно, – поведал он. – Тело ещё не остыло. Это чёрная магия, проклятие смертельное. У неё не было шанса выжить. – Почему она здесь? – растерянно спросила я таким тоном, словно передо мной был Шерлок Холмс собственной персоной. – Зачем её труп притащили именно в мою гримёрную? Джеймс распрямился и внимательно осмотрелся. Потом косо взглянул на меня, не зная, стоит ли сообщать мне правду, но потом заговорил: – Её сюда не притащили, а убили прямо здесь. Она вся в крови, но ни в коридоре, ни на пороге кровавых следов нет. А вот тут, у этой стены, её, наоборот, очень много. Нет, она умерла именно здесь. – Здесь что-то искали, – чужим, будто не своим голосом поделилась я ещё одним открытием и слегка дрожащей рукой указала на вывернутые ящики. Только сейчас я обратила внимание, что и шкаф у противоположной стены, и сундук для одежды, в котором я никогда ничего не хранила, тоже были распахнуты. – Что убийце было здесь нужно? – Не уверен, что здесь искал убийца… – пробормотал Джеймс, заглядывая в ящики. Затем он подошёл к шкафу, где висела часть моего нового гардероба. Вся одежда была на месте, но выглядела так, словно в ней рылись. – Я по-прежнему склонен думать, что Маргарет была осведомительницей Путешественников. Но если это так, то что она рассчитывала здесь найти? Почему её убили именно здесь? Да уж, вряд ли мою гримёрную обыскивала именно Маргарет, – подумала я. Если она и в самом деле шпионила для Путешественников, им не было смысла добывать обо мне информацию, потому что Анабелл и так было известно обо мне почти всё. Но в таком случае, за каким чёртом Маргарет принесло сюда, аккурат перед выступлением? – Откуда ты здесь взялся? – вдруг удивлённо спросила я, вспомнив ещё одну немаловажную деталь. – Как ты понял, что что-то случилось? – Очень озабоченный Хогарт вышел на сцену и объявил, что спектакль переносится на полчаса. Потом я ощутил довольно сильный магический выброс, и мы отправились выяснять, что случилось. Уже подбегая сюда, я понял, что источник магии был в твоей гримёрной. В этот момент одновременно произошло две вещи: в коридоре раздались новые торопливые шаги, а я удивлённо переспросила: – Погоди, ты сказал «мы»? На мгновение Джеймс прислушался, а затем переменился в лице и поспешил к дверям. Дверь гримёрной закрылась, оставляя меня наедине с телом. Я не сразу поняла, что происходит, но всё стало ясно, когда сразу за порогом раздались голоса: – Тебе не стоит туда входить. Поверь, так будет лучше, – в настойчивом, увещевающем голосе я узнала Джеймса, которому ответил другой, резкий и прерывающийся: – Отойди! Я должен её увидеть!