«Мне запомнилась одна вечеринка. Мы пили “маргариту” и играли в вопросы и ответы. Кто-то спросил о сексе, мол, был ли у тебя секс в машине, или оральный секс, или сразу с двумя. Ну всякое такое. Если ты отвечал “да”, то можно было выпить две “маргариты”. Я была единственная, кто не выпил ни одной, и мне было так стыдно». Кристи объяснила, что ей нравился Адам и что они занимались петтингом, но до полового акта не доходило. Ей был интересен секс, но она не хотела опозориться или нарушить установленные родителями правила. Она рассказала, что использовала другие способы удовлетворять Адама, но потом они стали ссориться, потому что он хотел заниматься сексом, а она – нет. В конце концов они расстались. И сразу же несколько других парней стали приглашать ее на свидания. Она пару раз согласилась, но все свидания заканчивались потасовками. Многие ее друзья уже активно занимались сексом и уговаривали ее попробовать. Она сказала: «Они хотели, чтобы я занималась сексом, чтобы им самим из-за этого было не так стыдно. Нет уж, спасибо». «Я хотела ходить на свидания, а не сексом заниматься, – сказала Кристи. – Трудно быть популярной без парня, но мне было наплевать. Я хотела немного подождать, пока не буду к этому готова. Наверное, это все из-за моего католического воспитания… Теперь я в основном хожу на свидания, если там сразу несколько пар. Всегда сама за себя плачу, чтобы не быть парню ничем обязанной. Стараюсь не акцентировать внимания на своей внешности или на интеллекте. Жизнь меня научила, что лишний ум и красота до добра не доведут. Я хочу быть как все, хочу, чтобы меня принимали». Однажды после занятий в университете рядом с моей кафедрой собралась группа студенток. Я только что прочитала лекцию о сексуальности в 1990-е, и они хотели поделиться со мной своими замечаниями. «Ваши идеи о здоровой сексуальности неприменимы в реальной жизни, – сказала Джинджер. – Никто не обсуждает секс так, как вы это предлагаете. От этого было бы слишком неловко». Джейн добавила: «Никто не знает, что делать, поэтому просто напиваются и делают это. А на следующий день стараются просто об этом не думать». «Я боюсь ходить на свидания, – подключилась к разговору Сюзанна. – Боюсь, что меня изнасилуют и заразят СПИДом». Марианна сказала: «Мне повезло, у меня постоянный парень. Мы вместе с первого курса. Он не идеальный, но это лучше, чем по свиданиям бегать». И все дружно заявили: «Что угодно, только не свидания». В 1990-е годы американские девушки столкнулись с тремя глобальными проблемами применительно к сексуальным взаимоотношениям. Первая заключалась в том, чтобы осознать особенности собственной сексуальности и принять их, то есть решить, чего ты хочешь, что тебе нравится, и научиться получать от секса удовольствие. Другая была связана с тем, как установить близкие отношения с другим человеком и добавить в них сексуальность. И третья была связана с опасностью стать жертвой сексуального насилия. К старшему подростковому возрасту большинство девушек или подверглись насилию, или знали кого-то, с кем это произошло. Они испытывали страх даже перед теми мужчинами, которые просто хотели познакомиться с ними ближе. Конечно, одно с другим связано и потому осложняет процесс формирования здоровой женской сексуальности. Даже сегодня в Америке нет четких и универсальных правил сексуального поведения, которые бы всеми признавались одинаково. Мы живем в рамках культуры плюрализма, где действуют взаимоисключающие сексуальные парадигмы. На девушек обрушивается совершенно разнородная информация со стороны родных, церквей, школ и средств массовой информации. Каждой девушке нужно соотнести и совместить все это у себя в голове, создав собственную, понятную для себя систему ценностей. У всех людей свои парадигмы, и они противоречат друг другу. Нет четких и понятных представлений, что значит быть сексуальными, поэтому каждой паре необходимо заново вырабатывать систему взаимоотношений. В лучшем случае люди общаются друг с другом неуклюже и бросаются из крайности в крайность. В худшем – никто даже и не пытается в этом разобраться. Самое большое непонимание между людьми появляется, когда сексуальные взаимоотношения возникают в паре, где представления о сексе абсолютно разные, но люди даже не обсуждают свои воззрения. Например, два человека идут на свидание, для одного из них секс – развлечение, а для другого – доказательство любви. И утром они просыпаются с совершенно разными ожиданиями в отношении их будущего общения. В нашей культуре царит полная неразбериха в отношении сексуальности. Мы втолковываем дочерям, что нужно быть личностью, а СМИ внушают им, что главное – красивое тело. В кино и по телевизору мы видим духовно богатых людей, которые ведут себя свободно и вступают в беспорядочные половые связи, но при этом нас предупреждают, что секс без ограничений может быть опасен. Мы запутались в двойных стандартах и ожиданиях, которым никогда не сбыться. В 1990-х в штате Род-Айленд было проведено исследование жизни подростков, которое выявило у них полное замешательство по этому вопросу. Тинейджеров попросили ответить на вопрос: «При каких обстоятельствах мужчина может вступить с женщиной в сексуальные отношения без ее согласия?» Среди опрошенных 80 % сказали, что мужчина может применить силу, если пара состоит в браке, 70 % – если пара собирается пожениться, 61 % заявили, что насилие оправданно, если у пары уже были сексуальные отношения. Более половины опрошенных считали, что такое поведение возможно, если женщина сама напросилась. 30 % заявили, что это допустимо, если известно, что женщина занималась сексом с другими мужчинами, или если ее так сексуально возбудили, что она не в состоянии себя контролировать, или если она пьяна. Более половины опрошенных считали, что «если женщина одевается вызывающе и одна идет по улице, то сама напрашивается на изнасилование». Итак, становится ясно, что никто из этих подростков не понимает, что у мужчины никогда нет права принуждать женщину к сексу. В наших культурных моделях женского идеала отражается двойственное отношение к женщинам и сексу. Мужчинам полагается быть сексуально активными и привлекательными. А женщинам надо быть то ангелами, то проявлять животную сексуальность, днем вести себя как леди, а ночью – как распутница. Мэрилин Монро осознавала это противоречие и умела его использовать. Она была и невинным пушистым котеночком, и страстной тигрицей, и ребенком, и секс-бомбой. Неудивительно, что девушки совершенно запутались и не понимают, когда им нужно быть сексуальными. Девушки получают два вида сексуального воспитания в школе: одно – на уроках, другое – в школьных коридорах. В классе изучают анатомию, развитие плода и роды. Ученикам показывают фильмы о том, как происходит зачатие (о сперматозоидах и яйцеклетках). (В отношении полового воспитания в школах также нет единодушия, и многие родители считают, что о таких вещах должны рассказывать дома.) В некоторых школах говорят о сексе, контроле рождаемости и венерических заболеваниях, но, к сожалению, это в большинстве случаев неэффективно. В основном это совершенно не помогает ученикам определиться с тем, что для них важнее всего: осознать собственную сексуальность, разобраться с противоречивыми ожиданиями на этот счет и получить рекомендации, как вести себя достойно в сфере сексуальных взаимоотношений. В средних классах школ в 1990-е годы потеря девственности считалась признаком зрелости. Подружки подбивали друг друга заняться сексом с малознакомыми парнями. Многие девушки так стремились завоевать одобрение сверстников, что поддавались на эти провокации. Но двойные стандарты все равно сохранялись. Тех же самых девушек, которых подбивали на секс в воскресный вечер, в понедельник утром обзывали шлюхами. А парни, которые добились от них секса на вечеринках, избегали их в школьных коридорах. В городе Линкольн на стене туалета в кафе «Красное и черное», где местные подростки танцевали под музыку в стиле гранж, была надпись, которая свидетельствовала о такой путанице. Там было написано: «Все должны заниматься любовью со всеми», а внизу была приписана другая строчка: «Вот так и умирают от СПИДа». Девушки-подростки 1990-х годов приобретали первый сексуальный опыт со смешанными чувствами. Секс сбивал их с толку, казался опасным, волновал, вызывал стыд и внушал надежды. Девушки осознавали собственные сексуальные влечения и стремились узнать о них больше. Они интересовались противоположным полом и хотели нравиться парням. Секс ассоциировался у них со свободой, взрослой жизнью и искушенностью. В кино сексуальные контакты изображались как нечто восхитительное и увлекательное. Но девушки волновались о том, что раскритикуют их фигуру и неопытность. Вдруг их застукают родители? Вдруг они попадут за грехи в ад? Они боялись беременности, венерических заболеваний, страшились опозориться, волновались, вдруг они недостаточно сексуальны и не удовлетворят своих партнеров. Секс для них был связан с унижением и деградацией женщины, и они наслушались всяких грязных словечек, связанных с этим. Они опасались эмоционального и физического насилия. В основном девушки таили все переживания в себе, ведь взрослые и искушенные ничего не боятся. В 1990-х больше половины юных женщин от пятнадцати до девятнадцати лет уже занимались сексом. Это вдвое больше по сравнению с 1970-ми годами. По сравнению с 1970-ми количество пятнадцатилетних девушек, которые занимаются сексом, выросло в пять раз. И вдвое возросло количество тех, у кого было более одного сексуального партнера. Мой опыт работы психотерапевтом показывает, что пятнадцатилетние девушки не были готовы ни к каким сексуальным взаимоотношениям, кроме поцелуев и прогулок, держась за руки. Девушки в этом возрасте слишком юные, чтобы понимать и здраво оценивать свои поступки. И не в состоянии решать, вступать ли в половые отношения. Девушки слишком восприимчивы к давлению сверстников. У них в голове все перемешалось: любовь, секс, популярность. А когда они сексуальны, то часто попадают в беду. Они еще ни эмоционально, ни интеллектуально не готовы взять на себя ту ответственность, которая при этом возникает. Решение заняться сексом должно быть подобно движению к Полярной звезде, то есть нужно понимать, кто ты, каковы твои ценности и долговременные цели. К старшим классам многие девушки уже достаточно созрели и готовы к сексуальной жизни, но самые зрелые и здоровые среди них часто избегают секса. Я хочу здесь провести различие между половым актом и сексуальным опытом разного рода. Для девушек нормально получать удовольствие от развивающейся у них сексуальной восприимчивости и стремиться ее изучать. Можно быть сексуальной и при этом оставаться девственной. Но в 1990-е годы не существовало общепринятого или простого способа отказать парню в занятии сексом. Поэтому многие девушки старались не ходить на свидания и не позволяли к себе прикасаться, потому что не знали, в какой момент нужно сказать стоп. Забавно: из-за того, что многие девушки были информированы о пределах дозволенного в области сексуальных взаимоотношений, они предпочитали даже не целоваться. Когда я была студентом-медиком в 1970-е, моя первая работа в качестве врача заключалась в том, чтобы проводить курсы полового воспитания с неблагополучными девушками в исправительном государственном учреждении. Им было от тринадцати до пятнадцати лет. Все они вели активную половую жизнь. Двое были беременны, одна подверглась групповому изнасилованию, одну втянули в занятия проституцией, еще у одной была репутация школьной секс-бомбы. Когда мы уселись вокруг стола на первой групповой встрече, меня поразило, как они были молоды, как мало знали и понимали о сексе. Они ругались как сапожники, но мало что знали о своем теле, о контрацепции или о беременности. Одна девушка заявила: «Нельзя забеременеть без орального секса с парнем – это когда сперма попадает тебе в живот». А другая, беременная, заявила: «А я никогда на самом деле сексом и не занималась». Вот такое сексуальное образование они получили из фильмов, телепередач и на улицах. Отсутствие информации о физиологии достаточно опасно. А еще хуже было то, что девушкам никто не давал совета, как правильно принимать решение относительно секса. Они не совсем понимали, что делают, а потом просто «забывали», что у них был секс. Они не знали, что имеют право на осознанное решение по этому поводу. Не умели сказать нет. Я разработала для них программу сексуального воспитания. Мы разыгрывали по ролям сцены соблазнения. Я была соблазнителем и проигрывала сценки, о которых от этих же девушек и узнала. Сначала они стеснялись и цепенели, потом хихикали, смотрели себе под ноги, тихо бормотали под нос возражения и легко уступали при малейшем психологическом давлении. Потренировавшись как следует, они научились говорить нет окончательно и бесповоротно. Если парень настаивал, они научились кричать, толкаться, щипаться и убегать. А потом мы обсудили с ними, как принимать решения относительно собственной сексуальности и как обсуждать с другим человеком секс и интимные отношения. Я объяснила, что для девушки важен первый сексуальный опыт. Это пробный шар. Если ей повезет, то ее первый раз произойдет с любимым человеком, и секс будет частью близких и преданных взаимоотношений. Если ей повезет, то любовью с ней будут заниматься нежно и страстно, и это создаст между партнерами более нежные и душевные взаимоотношения. Почти никому из девушек в этой группе так не повезло. С ними все происходило сумбурно, поспешно и без чувств. Половой акт – это то, что с ними сделали. Многих из них к этому принуждали. Никто не занимался сексом по осознанному решению, чтобы поделиться любовью с тем, с кем у них были отношения. Я помогла им пофантазировать. Пока они не представят себе, что такое хорошие отношения, я сомневалась, что они у них будут. И я попросила их представить встречи с хорошими парнями, которым они были интересны, куда они хотели бы с ними пойти и чем бы они хотели заняться. Свидание должно длиться весь вечер, должны быть комплименты, разговоры, должно быть хорошо и весело. Поначалу они посчитали, что это невозможно. Они и не думали, что такое бывает, но постепенно смогли придумать достойное свидание. Я научила девушек в этой группе разрабатывать свой список критериев. Сначала мне от этих критериев просто плакать хотелось. Одна девушка заявила: «Чтобы чувак на меня тратился. Ну, там в “Макдональдс” сводил бы или еще куда». А другая сказала: «Парень должен сказать, что любит меня». Мы начали заново. Любой из критериев становился пунктом принятия ответственности за осознанное решение заняться сексом. Девушки узнали, что им нужно самим решать, кто достойный уважения партнер для секса. Через несколько недель они придумали систему критериев получше. Всем девушкам нужно было разобраться в той сексуальной неразберихе, которая царила вокруг. В противоположность услышанному ими в средствах массовой информации девушкам требовалось понять, что главное во взаимоотношениях вовсе не секс. Взаимоотношения – это совместная деятельность, разговоры, смех, споры, общие друзья и приятный отдых вне дома. Девушкам нужно внушить, что они должны быть субъектом сексуальных взаимоотношений, а не объектом чьего-то сексуального интереса. Им нужно было научиться отличать сердечную привязанность от секса. Девушки хотят быть сексуальными, но чтобы при этом их уважали. Они хотят быть крутыми и искушенными, а не пресыщенными и распутными, хотят спонтанности, но не собираются умирать от СПИДа. Лиззи и Анжела столкнулись с типичными сексуальными проблемами девушек-старшеклассниц в 1990-е. Лиззи хорошо училась, Анжела была оторвой. У Лиззи была крепкая семья, а семья Анжелы распалась. Лиззи была популярной и хорошо ладила со сверстницами, для своего возраста она была довольно зрелой. Анжела была незрелой и импульсивной, близких друзей у нее было мало. Обе девочки пострадали от хаоса, который господствует в нашей культуре. Лиззи, 17 лет Лиззи вызвал к себе школьный психолог, потому что она заявила, что хочет пойти в другую школу. Она приехала ко мне на прием сразу после этой встречи. Это была фигуристая старшеклассница в клетчатой юбке-шотландке и модном свитере. В начале нашей встречи она заявила: «Я считаю себя психически благополучным человеком. Я не уверена, что мне место здесь. Все мои проблемы связаны с тем, что происходит в реальном мире, а не в моей голове». Я поинтересовалась, что это за проблемы в реальном мире. «Мои друзья, – ответила она. – Вернее, те, кого я считала друзьями. А сейчас большинство из них со мной не разговаривают». Лиззи была из рабочей семьи. В детстве она ходила на рыбалку с папой и в боулинг с дядей. Поблизости жила ее бабушка, которая любила внучку и научила готовить. Родители Лиззи работали на заводе, производившем шины, и там же работали почти все родители ее друзей. Дети ходили в одну школу, играли в одних футбольных и бейсбольных командах, гуляли в одних парках, сидели в одних кафе. Лиззи в начальной школе была спортсменкой, а в средних и старших классах – чирлидером, выступая в группе танцевальной поддержки спортивных команд. Во второй год учебы в старших классах она стала встречаться с Полом. Они были знакомы с детского сада, но встречаться начали после поездки на ферму у церкви. Около года у них были чудесные взаимоотношения. Он был красивый, играл в футбол. Все друзья говорили Лиззи, как они ей завидуют. Родителям Лиззи Пол нравился, а она нравилась его родителям. Во время учебы их выбрали принцем и принцессой их параллели. Каждый был уверен, что в выпускном классе их выберут королем и королевой. Лиззи летом накануне выпускного класса поехала работать в летний лагерь в горы в Колорадо. Детишки были славные, природа живописная, и там ей понравился один из вожатых. Сначала они с Джессом были просто друзьями. Гуляли в горах, плавали на каноэ по прозрачному озеру, а сверху светили холодные звезды. Джесс был родом из Чикаго, осенью собирался поступать в Северо-Западный университет. В нем было все, чего не хватало Полу: он был разговорчивый, опытный и необычный. Лиззи старалась не поддаваться его обаянию, но он постоянно был рядом и, как она сказала, «в горах легко влюбиться». Однажды ночью они лежали вместе под одеялом на берегу горного озера и разговаривали. А потом стали целоваться. Джесс снял с Лиззи блузку, а потом брюки. Ему хотелось секса, а Лиззи, хотя ей этого особо не хотелось, не смогла ему отказать. В ту ночь они занимались любовью. Лето пронеслось как один день. Лиззи старательно отвечала на письма Пола, которые он присылал каждую неделю. Она написала, что скучает по нему, но у нее очень много дел, а потому времени и сил на длинные письма нет. О Джессе она не писала совсем. В конце августа Лиззи попрощалась с Джессом. Он пригласил ее к себе домой в Чикаго, но сказал, что не верит в отношения на расстоянии, и предупредил, что будет встречаться с другими девушками. Лиззи было больно слышать это, но она сама понимала, что они ведь не обручены. Когда она вернулась домой, Пол спросил: «Ты с кем-то переспала?» Лиззи очень удивилась, но отпираться не стала. Пол расценил это как признание и разрыдался. Они проговорили до поздней ночи. Пол страдал и мучился, но продолжал с ней общаться. Сказал, что хочет остаться с ней друзьями. Первые несколько недель в школе прошли нормально. Друзья были рады снова видеть Лиззи, а она с головой погрузилась в тренировки и выступления с танцевальной группой поддержки спортивных команд. На некоторых занятиях она оказывалась вместе с Полом и его друзьями, и сначала все было хорошо, потом стала нарастать неловкость, а затем все стало просто невыносимо. Пол перестал с ней разговаривать. Когда она шла по школьному коридору, друзья Пола кричали ей вслед обидные слова, обзывая ее шлюхой и стервой, и ей просто не верилось, что они могут так говорить о ком-то, особенно о ней. Лиззи попыталась поговорить с Полом, но он отказался. Друзья его пошли вразнос и даже угрожали, чтобы она оставила его в покое. Она пыталась переждать какое-то время, но это, похоже, не помогло. В сущности, друзья разделились на тех, кто за нее, и тех, кто против. Большинство парней и некоторые из девочек (все, с кем она дружила практически всю свою жизнь) перестали с ней разговаривать. В октябре ее не пригласили на большую вечеринку для чирлидеров и спортсменов. Она бросила занятия в танцевальной группе. Она хотела поговорить обо всем с родителями, но понимала, что они расстроятся, когда узнают, что она занималась сексом. И тогда она обратилась к школьному психологу. Рассказывая мне подробности этой истории, Лиззи помрачнела и рассердилась. Она знала, что это несправедливо. Она считала, что имеет право решать, с кем ей встречаться. И ей было противно, что ее обзывали шлюхой. Сначала нужно было преодолеть ее кризис. Я посоветовала ей поплакать, покричать и сделать что угодно, чтобы выразить свои чувства. Мы обсудили дела насущные: с кем она сядет рядом во время школьного обеда? (Некоторые друзья от нее не отвернулись.) Что сделает, когда в следующий раз парни в коридоре будут обзывать ее? (Она решила твердо посмотреть им в глаза и сказать: «Надеюсь, с вами такого никогда не случится».) Как она будет проводить субботние вечера? (Она решила поработать волонтером в приюте для жертв домашнего насилия.) В конце концов Лиззи решила остаться в своей школе. Она не позволит друзьям Пола выжить себя из школы в выпускном году. Мы обсудили принципиально важные вопросы. Я спросила у нее: «А с какими людьми ты действительно хочешь дружить? Чем ты можешь поделиться с другими людьми? Что действительно делает тебя счастливой? Чем в себе ты гордишься? Как ты расставляешь приоритеты и как принимаешь правильные решения, выбирая, на что потратить время? Как построить твою жизнь в соответствии с твоими жизненными целями?» А Джесс больше на ее письма не отвечал. Он написал ей три письма с тех пор, как они расстались, но каждое следующее письмо было короче предыдущего. Лиззи была вынуждена признать, что для нее эти отношения значили больше, чем для него. Оттого, что у них был секс, она еще больнее переживала их расставание. Отчасти она и сама поверила, что она потаскуха, как шептали ей в спину парни в школьных коридорах. Вдруг секс стал казаться чем-то опасным. Лиззи разработала собственную тактику поведения в отношении секса. Она решила подождать, пока у нее не завяжутся длительные отношения с кем-то, кто будет достоин ее доверия и кому она будет так же важна, как и он для нее. Она хотела поговорить о том, как секс влияет на отношения, и хотела предохраняться от незапланированной беременности и венерических заболеваний. А еще она решила, что сама будет выбирать, когда быть сексуальной, трезвым рассудком при холодном свете дня, а не в угаре страстного свидания. На сегодняшний момент Лиззи сумела настроиться на то, как преодолевать трудности в школе: стала гулять по лесопарку, брать номера журнала «Люди» и «Географического журнала» и ходить в кофейню с подругой. Она напомнила себе, что будет жизнь и по окончании школы. Лиззи стала готовиться к поступлению в колледж. Постепенно все наладилось. Пол стал встречаться с другой девушкой, и тогда и ему, и его друзьям надоело унижать Лиззи. Сейчас она была не так популярна, как в предыдущий год, но теперь и популярность стала для нее не так важна. Она дружила с двумя девочками с детства, и у нее появились новые друзья в приюте. К концу курса психотерапии она уже встречалась со студентом колледжа. Они сблизились. Но с сексом Лиззи решила подождать. Она еще не была морально готова к страданиям, связанным с потерей любимого мужчины. Лиззи была сильной юной женщиной, которая была в состоянии о себе позаботиться, но, как и все подростки, она угодила меж двух огней, когда дело дошло до секса. Родители полагали, что до свадьбы она останется девственницей. Джесс уговорил ее заняться сексом, хотя их отношения были кратковременными. Ее друзья-старшеклассники были в ярости не потому, что она занималась сексом, а потому, что сделала это с кем-то чужим для них. Лиззи научилась заботиться о себе и выдерживать неодобрение окружающих. Она научилась думать, выбирая друзей, и брать на себя ответственность, принимая решения насчет секса. Анжела, 16 лет Я познакомилась с Анжелой, когда она была на четвертом месяце беременности от Тодда, с которым встречалась менее полугода. Она появилась в моем офисе в черной кожаной юбке и футболке с глубоким вырезом и названием американской рок-группы SKID ROW на груди. За пару минут Анжела рассказала мне, что с ней случилось. Ее отец завел роман на стороне, когда она училась в восьмом классе. Мама уехала в Аризону с младшим братом, и они редко общались. Анжела жила с папой, его новой подругой Мари и тремя ее маленькими детьми. Анжела жаловалась, что редко виделась с отцом наедине и что «детишки воровали ее вещи» и «были совсем испорченные». У нее не было личного пространства и возможности побыть одной, отец и Мари заставляли ее присматривать за малышами, чтобы в выходные пойти куда-нибудь отдохнуть. Я спросила, как дела у нее в школе, а она сморщила нос: «Мне приходилось ходить в учебный центр, пока не исполнилось шестнадцать, но там было противно. Сразу после дня рождения я оттуда ушла». «А что тебе там так не нравилось?» Анжела тяжело вздохнула и вытянула свои белые ручки над огненно-рыжей косматой головой. «Там было скучно. И еда была паршивая. И девчонки-задаваки». «Расскажи мне о своих родителях». Она снова вздохнула. «Когда я рассказала маме, что беременна, она отреклась от меня. Она больше моего брата любит. Он слишком маленький, чтобы столько нагрешить». Она откинулась на спинку дивана. «Мне лучше с папой. С ним проще. Он обозлился, что я забеременела, но все еще любит меня. Он хочет, чтобы я жила с ним и Мари, пока не родится малыш».