«Сейчас в моде худомания, – сказала Кендал. – Все мы стремимся выглядеть на фото секси и худыми». «У меня была кошмарная фигура с того момента, когда я пошла в шестой класс, – сказала Джада. – Терпеть не могу свои фотографии и ужасно боюсь показаться на людях в купальнике. Одна девочка на занятиях по физкультуре посоветовала мне сесть на диету. Я плакала навзрыд. Уже много лет занимаюсь спортом и знаю, что могу похудеть. Я так хочу быть стройной, но никак не могу собраться с духом и решить, какая мне нужна фигура». «Несколько недель назад одна девочка сказала мне, что я такая худая, аж противно, – сказала Аспен. – Так трудно быть идеальной». У каждой из участниц наших фокус-групп была хотя бы одна подруга с расстройством пищевого поведения. Девочка, шкафчик которой был рядом со шкафчиком Амалии, ела только морковку. Амалия рассказала в фокус-группе: «У нее обнаружили анорексию и положили в больницу. Она чуть не умерла». Эдди рассказала, как вернулась в школу три месяца спустя после операции на челюсти. «Все считали, что выгляжу сногсшибательно, потому что я потеряла двадцать фунтов веса. Я практически голодала. Отчасти мне было противно слышать все эти комплименты, но отчасти приятно, что на меня обратили внимание. Я не хотела снова набирать вес». «Моя мама всю жизнь сидела на диете, – сказала Кендал. – Она хочет, чтобы и я сидела на диете вместе с ней. Она заставила всех родных заново сделать фотографию на Рождество, чтобы там все выглядели как можно стройнее». Мы все засмеялись. Джордан мрачно сказала: «Беда не приходит одна». Просветительская работа с населением и схемы лечения расстройств пищевого поведения изменились к лучшему с 1992 года. Мы теперь гораздо больше знаем о таких проблемах по сравнению с тем, что было двадцать лет назад. В распоряжении психотерапевтов появились более эффективные схемы лечения, а специалисты открыли отличные центры по работе с пациентами. Юные женщины протестуют против стандарта худобы, который им навязывают. Движения в защиту прав девушек тоже уделяют большое внимание этим вопросам. Многие девушки гораздо больше интересуются фитнесом по сравнению с тем, что наблюдалось в 1994-м. Они занимаются спортом: выходят на пробежки, плавают, ездят на велосипеде, некоторые осваивают альпинизм – и так преодолевают беспокойство по поводу своих фигур. Мы с Сарой размышляли об этом, когда наблюдали за зимним баскетбольным матчем Кейти. Она была первой спортсменкой в нашей семье. В 1960-е годы спорт был нам еще недоступен, а Сара, которая показывала отличные результаты на школьных уроках физкультуры в старших классах, выполнив норматив по спортивной ходьбе, в 1990-е годы уже бросила занятия спортом. А вот Кейти была очень одаренной спортсменкой и входила в школьную команду. Мы сидели на трибуне и смотрели, как их команда «Орлы» билась за выход в четвертьфинал. У одетых в сине-белую спортивную форму девушек волосы были заплетены в косы или завязаны в конские хвостики, которые мотались из стороны в сторону. Они уверенно и сосредоточенно носились по спортивному полю туда-сюда. Поразительно, какие они все были мускулистые, как им нравилось соревноваться друг с другом и проявлять напористость, но при этом они постоянно подбадривали и поддерживали друг друга. «Орлы» постоянно увеличивали разрыв в счете и подпрыгивали от ликования, когда игра шла хорошо. Мы гордились этими сильными девушками. Интересно, смогли бы мы лучше выдерживать конкуренцию и проявлять напористость, если бы в свое время занимались спортом. Наблюдая за этим матчем, мы пришли к одному и тому же заключению: с помощью спорта можно развивать бодипозитив и вырабатывать у девушек-подростков уверенность в себе. Ситуация с расстройствами пищевого поведения может измениться, лишь когда произойдут перемены в нашей культуре. Когда достоинством юных женщин будет считаться их характер, личность, творческие способности, ум и напористость, то мы увидим, как изменится их отношение к собственному телу. Каждая девушка сама по себе достаточно сильна, чтобы сопротивляться навязанному ей культурному стереотипу о худобе как признаке красоты, и взрослые в состоянии ей в этом помочь. Каждый из нас может ценить девушек (да и каждого из нас) за ум, за характер, за способность к состраданию и за упорство. Глава 12. Наркотики и алкоголь Рита, 16 лет Рита выглядела так, словно вышла из клипа MTV. В ее каштановых волосах торчали перья и бусинки, одета она была в обтягивающее платье с леопардовым принтом. Но вот характер ее не соответствовал внешнему виду. Говорила она тихо, почти застенчиво и очень хотела понравиться. Она, стесняясь, рассказала мне, что недавно ее арестовали за употребление алкоголя за рулем. Из-за этого ей было стыдно и страшно. Папа у нее был алкоголиком, и меньше всего ей хотелось становиться такой же. «Я пришла, потому что хочу с молодости все исправить, – сказала Рита. – Не хочу пустить жизнь под откос, как мои родители». Рита была старшей из троих детей. Ее отец работал продавцом, а мама была домохозяйкой. Жизнь не ладилась с тех пор, как Рита себя помнила. У мамы был артрит, и она не могла работать. А папа был ходок, любил женщин, и у него была игровая зависимость. Работал он всегда долго, а потом пропадал по барам и лотерейным клубам, где играли в лото на деньги. Дома он появлялся нечасто, но когда это случалось, начинался хаос. «Меня часто били, – тихо сказала она и показала шрам над левым глазом, куда пришелся удар пивной бутылкой. – Но это не самое худшее. Папа говорил ужасные вещи, когда был выпивший, например: “Кто тебя такую страшную замуж возьмет” или “Дылда, потаскуха”». Она вздрогнула. «Я старалась не попадаться ему на глаза. Лежала с открытыми глазами, не могла уснуть и слышала, как он орет на маму. Иногда он бил и ее». Она откинула с лица длинные волосы. «Когда мне было четырнадцать лет, я заявила отцу, что если он еще хоть раз поднимет руку на маму, я его прибью. Он знал, что я так и сделаю. С тех пор пальцем ее не трогал». В разговоре быстро выяснилось, что на шестнадцатилетнюю Риту легло слишком много обязанностей. Как многие дети, которым пришлось взять на себя роль взрослых, о других она заботилась лучше, чем о себе самой. Она долго работала на местной радиостанции. Утешала маму, а когда отец напивался так, что утром не мог встать с постели, звонила его начальнику и придумывала отговорки. Помогала братьям с домашней работой, а до своей руки не доходили. У Риты был бойфренд Терри, который в свои девятнадцать лет уже страдал от тяжелой алкогольной и игровой зависимости. Он работал на полставки в лотерейном клубе. С Ритой он познакомился на уличных танцах, и она ему сразу понравилась. В тот вечер он танцевал с ней, а потом позвал в гости на барбекю в воскресенье. Рита принесла торт и всю еду сама приготовила. «Он лучше, чем мой папа, – заявила она и вздрогнула. – Я знаю, что у него есть проблемы, но руку на меня он не поднимает». Она стыдливо замолчала, а потом сказала: «Я и сама знаю, что глупо встречаться с Терри, так что вам не стоит говорить мне об этом». Я решила приберечь эту тему для обсуждения в какой-нибудь другой день. Как и многие дочери алкоголиков, Рита выбрала себе мужчину, похожего на отца. Для нее любовь ассоциировалась со злобой, насилием, непредсказуемым поведением и стыдом. Она встречалась с Терри в надежде, что у этой истории будет хороший конец. Встречалась, поскольку то, что знакомо, приносит успокоение, даже если это были привычные хаотичные взаимоотношения с алкоголиком. Хотя Рита считала себя взрослой, на самом деле это было не так. У нее не сформировалась собственная личность, единственное, что у нее было, – это готовность всем помогать. Она не задумывалась о собственной сексуальности и не строила карьерных планов. У нее не было личных целей и мыслей о том, как она собирается жить дальше. Рита плохо представляла, как строить взаимоотношения, она неуверенно чувствовала себя в обществе других людей и плохо училась в школе. Как большинство девушек, которых отцы подвергли эмоциональному или физическому насилию, Рита прочно усвоила многие из отцовских представлений. Она не верила, что может понравиться порядочному парню или что она достойна любви. Она считала, что ее собственная ценность – быть объектом сексуального интереса. Как это часто происходит с теми, кто пострадал от отцовского насилия, Рита была терпеливой, доброй, готовой прощать человеческие слабости. Все эти черты характера помогли ей выжить в доме алкоголика. Она многое умела и была ответственной, но в глубине души считала, что ее жизненная миссия заключается в том, чтобы помогать другим. Я хотела помочь ей понять саму себя как самостоятельную личность, а не как члена семьи. Ей нужно было помочь представить, что такое хорошие взаимоотношения с людьми. Она не совсем понимала, что такое здоровый мужчина. Мужчины казались ей мальчиками; с ними нужно было проявлять терпение, заботиться о них и утешать. А женщины были похожи на ее мать, слабую и неумелую, или на нее саму, то есть взваливали на себя бремя этого мира и должны были со всем справляться и ни на что не жаловаться. У Риты была наследственная предрасположенность к алкоголизму, она видела, как люди спиваются, настрадалась и была не уверена в себе. Для нее алкоголь был способом справиться со страданиями. Я предложила ей найти группу поддержки. Рита была готова к изменениям. Ей нужно было преодолеть дурную предрасположенность и найти хотя бы минимальную поддержку для себя. Она была молода, на нее столько всего навалилось, но она была энергичной, честной и открытой. Я надеялась, что жизнь Риты не пойдет под откос, как у ее родителей. Под конец нашего приема я спросила, когда Рите хочется прийти ко мне снова. Она откинула назад свои прекрасные волосы и ответила: «Завтра». В 1990-х многие подростки употребляли алкоголь и наркотики. Делали они это по разным причинам: из-за психологических проблем, давления общества и неурядиц в семье. Некоторые причины были связаны со сложными психологическими процессами, а другие возникали сами по себе. Большинство подростков в качестве психоактивного средства выбирали алкоголь. Он был дешевым и доступным. Но многие родители даже не подозревали, насколько легко приобрести наркотики. Многим из моих клиентов впервые предложили наркотики, когда они учились в седьмом классе. К восьмому классу некоторые из них уже регулярно употребляли наркотики. В моем родном провинциальном штате тоже были свои проблемы. Междугородняя трасса, пересекавшая Небраску, была одним из маршрутов наркотрафика в масштабах всей страны. И в маленьких поселках вдоль этой дороги у населения были проблемы с наркотиками. Подростки из таких деревень, как Алво (114 жителей) и Аврора (3717 жителей), появлялись у меня на приеме по поводу наркомании, которая по степени тяжести могла сравниться с той, что наблюдалась у жителей городов. Одна девушка так сказала об этом: «Наркотики в нашей школе самый основной бизнес». Я хочу подчеркнуть, что не всякое употребление наркотиков или алкоголя свидетельствует о патологии. Здоровые и адекватные подростки экспериментируют с наркотиками и алкоголем. Выпивка на вечеринках широко распространена, и это всего лишь признак того, что подростки хотят быть как все и поступать как все. Важно не клеймить всех подряд как наркоманов и алкоголиков. Такое навешивание ярлыков может принести лишь вред. Просто и подросткам, и взрослым нужно помочь научиться отличать здоровое стремление к экспериментам от пагубной зависимости. К наркотикам и алкоголю тянет тех девушек-подростков, которые часто не знают, как жить дальше, впадают в депрессию и излишне беспокоятся. Алкоголь и марихуана популярны, потому что для девушек это быстрый и надежный способ почувствовать себя хорошо. Амфетамины подавляют чувство голода и помогают меньше есть. К тому же употребление психоактивных средств часто повышает статус подростка среди друзей. Как можно понять, что у девушки есть предрасположенность к формированию зависимостей? 30 % тех, у кого родители были алкоголиками, становятся алкоголиками сами. Но я не хотела бы преувеличивать значение этих данных. Иногда девушки-подростки из других семей также испытывают серьезные проблемы с зависимостями. Определенную роль здесь играют сверстники. В целом подростки, вероятнее всего, будут употреблять наркотики, если это делают их друзья. Некоторые привычки, например, пить, чтобы отключиться от реального мира или расслабиться, более опасны, чем другие. Пить в одиночку или скрывать, что употребляешь наркотики или алкоголь, саморазрушительно. Но к каждой девушке нужен индивидуальный подход. Часто наркомания и алкоголизм являются симптомами других проблем. Особенно в отношении девочек-подростков важно понять контекст, в котором возникает зависимость. Часто ее тяжелая форма сигнализирует о какой-то катастрофе, например, об отчаянии, проблемах в общении с друзьями или родными, о том, что человек испытывает огромное давление из-за того, что должен добиться каких-то высоких результатов, или об отрицательном сексуальном опыте. Девушки употребляют алкоголь и наркотики по разным причинам, а их реакции нужно оценивать применительно к конкретной ситуации. Келли, 15 лет Кевин в зеленых брюках из полиэстера и желтой рубашке для гольфа выглядел как провинциал, несмотря на то что работал в международной сельскохозяйственной компании. У Роберты, которая трудилась медсестрой в государственном медицинском учреждении, было милое лицо, она внушала уважение. «Мы нашли марихуану в комнате Келли», – сказала Роберта. «Мы уже несколько месяцев догадывались, что она на что-то подсела, – подтвердил Кевин. – Она и ее друг Брендан часто какие-то ушатанные». Я спросила об алкоголе, и Роберта ответила: «Она капли в рот не берет. Она вегетарианка и терпеть не может алкоголь и табак. Ее привлекают наркотики шестидесятых годов. Она похожа на хиппи». Келли была младшей из трех дочерей. Старшие сестры были сообразительные, успешные и привлекательные. Кэролайн была круглой отличницей и финалисткой конкурса «Мисс Небраска», сейчас была замужем за адвокатом и ждала первого ребенка. Кристина заканчивала учебу в колледже Гриннелл, где возглавляла студенческий совет. Она собиралась стать медиком. Роберта рассказала, что у них обычная семья, они ходят в церковь, любят «Большой красный футбол»[34] и общаются с соседями. Растить первых двух дочерей было легко. «Мы не лезли в их жизнь. Другие дети тянулись к ним. Им никогда не нужно было навязывать правила поведения или говорить, к какому часу они должны вернуться домой. Мы даже говорили Кристине, чтобы она так не налегала на учебу. А вот Келли совсем другая. Ей нравится другая еда, другие фильмы, музыка и люди. Ей нравится все странное. Все, что получалось со старшими дочками, с ней не срабатывает». «Старшие дочки целеустремленные, а Келли не настроена на успех, – сказал Кевин. – Ее трудно наказать, потому что она не интересуется деньгами, телевизором или новой одеждой. Однажды мы запретили ей видеться с ее парнем, а она в ответ пригрозила, что убьет себя». «Мы уверены, что она занимается с ним сексом, – присоединилась Роберта. – Они с Бренданом неразлучны. Он вполне приятный мальчик, но мы знаем, что они вместе употребляют наркотики. Ее сестры никогда не выпивали и не употребляли наркотиков». «Похоже, что за старшими сестрами Келли было трудно угнаться, – подключилась я. – Она стала искать свою собственную нишу, чтобы не быть похожей на них. Старшие девочки были яркими и успешными, потому Келли решила стать “паршивой овцой” в вашей семье. Одна из проблем успеха старших девочек в том, что теперь вам трудно перестроиться и вести себя по-другому. Растить Кристину и Кэролайн было легко, а по поводу Келли вам нужна консультация». «Келли думает, что сестер мы любим больше, чем ее, но это неправда, – сказала Роберта. – Просто Келли нам сложнее понять». На следующей неделе ко мне на прием пришла Келли, высокая и стройная, с темно-русыми волосами. На ней были оранжевая рубашка, рваные джинсы и военные ботинки с толстыми носками оливкового цвета. Она держалась вежливо, но отстраненно. Мне казалось, что она просто пережидает прием у меня, поэтому я какое-то время просто рассказывала о моей юности в шестидесятые годы. Келли сказала: «Вот бы жить в те времена. У меня нет ничего общего со сверстниками». «А что бы ты хотела делать?» – поинтересовалась я. «Тусить с Бренданом. У нас общий взгляд на жизнь. Он любит меня такой, какая я есть». Она с подозрением посмотрела на меня: «Мама вам сказала, что мы сексом занимаемся?» Я кивнула. «Да ну и что! Мы любим друг друга, и я принимаю противозачаточные таблетки». Я поинтересовалась, что значит для нее «не ну и что». Келли взъерошила волосы и ответила: «Ну вот мои родители, им нравится играть в бридж и разгадывать кроссворды. Они смотрят образовательные передачи по телевизору и слушают оперу. А мне кажется, что меня в роддоме перепутали и отдали не в ту семью. Вот мои сестры для них идеально подходят, этакое воплощение мечты представителей среднего класса. А я такой быть не собираюсь». Я спросила, что она чувствует, рассказывая мне это. «Мне больно. Они пытаются любить меня, как и моих сестер, но у них не получается. Родителям нравится, когда мы чего-то в жизни добиваемся. Тогда они считают, что они достойные люди. Они не понимают, за что меня любить». «А чего хочешь ты?» «Просветления. Того, что Будда называет нирваной». «Звучит амбициозно». «Мы с Бренданом читаем о буддизме. Когда у нас будут деньги, мы уедем в Университет Наропы в Боулдере»[35]. Все оставшееся время мы проговорили о буддизме. Келли была потрясающе начитанна для пятнадцатилетней девушки. Ее эта тема очень занимала. И когда закончилось время приема, ей явно не хотелось уходить. В следующий раз Келли пришла ко мне в тех же ботинках, джинсах и носках, но футболка была розовая. Она принесла свои рисунки, на которых был изображен Будда, медитирующий под древом просветления. Она сказала: «Терпеть не могу алкоголь и сигареты. Они разрушают сознание». «А другие наркотики?» «Мы иногда употребляем грибы и кислоту, – она замолчала. – Лучшие моменты в моей жизни я испытала на кислоте».