– А как это связано с тем, что она здесь? – спросила Блу. – Пока не знаю. Мне нужен какой-нибудь предмет получше. Калла выпустила зеркало и повесила маску на крючок. Они обшарили комнату. Блу нашла хлыстик из трех палочек, связанных красной лентой, и красную маску, совершенно такую же, как черная. Возле окна обнаружился и источник ужасного запаха – маленький матерчатый мешочек, в котором было что-то зашито. Она протянула мешочек Калле, которая подержала его несколько секунд, а потом небрежно сказала: – Асафетида. Всего лишь защитные чары. Нив испугал дурной сон, и она сделала эту штуку. Присев на корточки, Персефона водила руками над одной из мисок. Глядя на ее растопыренные неподвижные пальцы, Блу вспомнила, как Ганси водил ладонью над прудиком в Кабесуотере. Персефона сказала: – Много неуверенности. Вот что я чувствую. Может быть, всё просто: Нив действительно приехала, чтобы помочь Море, но Генриетта ее слегка увлекла в сторону. – Это из-за дороги мертвых? – уточнила Блу. – Я застала Нив, когда она гадала посреди ночи, и она сказала, что в Генриетте легко быть экстрасенсом. Калла фыркнула и принялась рыться под кроватью. – И легко, и сложно, – сказала Персефона. – Дорога мертвых дает массу энергии, и это всё равно что держать тебя постоянно рядом. Но она похожа на твоих парней. Очень шумная. «Мои парни!» – подумала Блу, сначала с негодованием, потом с удовольствием. Потом вновь с негодованием. Персефона поинтересовалась: – Калла, что ты ищешь? Стоя к ним спиной, та ответила: – Одиннадцать месяцев назад некий человек позвонил Нив и спросил, не желает ли она съездить с ним в Генриетту, штат Вирджиния. Он обещал взять на себя все расходы по поездке. Во время своего пребывания здесь она была должна с помощью любых доступных средств обнаружить силовую линию и ее так называемое сердце, которое, как он узнал, находилось где-то рядом, – но он не мог его найти. Нив сказала, что ее это не интересует, однако, по некотором размышлении, решила, что не прочь сама этим заняться. Она подумала, что Мора пустит ее к себе, если предложить ей помощь в поисках давнего возлюбленного. Персефона и Блу, с одинаково изумленными лицами, переглянулись. – Это просто чудо! – воскликнула Блу. Калла развернулась. Она держала в руках маленькую записную книжку, которой и помахала. – Нет, это ежедневник Нив. – Ох, технологии, – Персефона вздохнула. – Кажется, я слышу машину. Сейчас вернусь. Персефона зашагала вниз по лестнице так же тихо, как поднималась, а Блу бочком подошла к Калле и уперлась подбородком ей в плечо, чтобы заглянуть в записную книжку. – Где об этом сказано? Калла перевернула несколько страниц, исписанных почерком Нив. Перед Блу замелькали обычные памятки о сеансах, редакционных дедлайнах, встречах за обедом. Затем Калла открыла запись о звонке человека из Генриетты. Всё было, как она и сказала, с одним исключением. Нив записала также его имя и телефонный номер. И тело Блу словно обмякло. Имя человека, который звонил Нив почти год назад, было довольно странным – и хорошо знакомым Блу. Баррингтон Пуп. За ними вновь скрипнула ступенька. Персефона издала звук, похожий на кашель. – И все-таки это было довольно стремно, – заметила Калла, оборачиваясь. Персефона стояла, заломив руки. – У меня две плохие новости. Она посмотрела на Блу. – Во-первых, твои воронята здесь, и один из них, кажется, сломал большой палец о пистолет. За спиной у Персефоны послышался скрип: кто-то еще поднимался по лестнице. Блу и Калла слегка вздрогнули, когда позади нее возникла Нив, с неподвижным древним взглядом. – И во-вторых, – добавила Персефона, – Нив и Мора вернулись домой раньше. 35 На кухне было тесно. Кухня никогда не была просторной, а когда туда втиснулись трое юношей, четыре женщины и одна Блу, стало казаться, что в ней просто не хватает пола. Адам вежливо помогал Персефоне приготовить чай на всех, хотя постоянно спрашивал: «А где чашки? А ложки? А сахар есть?» Ронан, впрочем, с лихвой компенсировал спокойствие Адама – он занимал столько места, что хватило бы на троих, потому что постоянно ходил туда-сюда. Орла тоже явилась за новостями, но с таким восхищением уставилась на Ронана, что Калла прикрикнула на нее, велев уйти и освободить немного пространства для остальных. Нив и Ганси сидели за столом. Адам и Ронан выглядели точно так же, как в последний раз, а Ганси нет. У него стали другие глаза. Блу рассматривала его на минуту дольше принятого, пытаясь понять, что же изменилось, – и решила, что причин несколько. В том числе глаза стали немного светлее, а кожа вокруг них натянулась немного туже. Он сидел, вытянув перед собой руку. Большой палец был в шине. – Кто-нибудь, срежьте с меня больничный браслет, – попросил он. Было нечто одновременно мужественное и тревожное в той намеренной небрежности, с которой Ганси это произнес. – Я чувствую себя инвалидом. Пожалуйста. Протянув ему ножницы, Персефона заметила: – Блу, я, кажется, говорила тебе, что не нужно зажимать большой палец в кулаке, если собираешься кого-то ударить. – Ты не просила передать это ему, – парировала Блу. – Так, – сказала Мора, стоя на пороге и потирая лоб. – Я так понимаю, что-то происходит. Кто-то только что пытался убить тебя, – она повернулась к Ганси. – Вы двое говорите, что вашего друга убил человек, который пытался убить его, – это было адресовано Ронану и Адаму. – Вы втроем утверждаете, что Нив звонил человек, который убил их друга и пытался убить Ганси, – это относилось к Блу, Персефоне и Калле. – А ты говоришь, что не общалась с ним с тех самых пор. Теперь Мора обращалась к Нив. Остальные и так смотрели на нее с самого начала, хотя Мора говорила со всеми по очереди. – И ты позволила им обыскать мою комнату, – заметила Нив. Блу ожидала, что Мора устыдится, но та вдруг как будто стала выше ростом. – И, несомненно, у меня были на то причины. Поверить не могу, что ты скрыла от меня правду. Если ты желала исследовать дорогу мертвых, почему просто не попросила? Откуда ты знаешь, что я сказала бы «нет»? Но ты притворилась, что искренне хочешь… Она замолчала и посмотрела на Блу. – Найти Орешка, – договорила та. – О господи, – произнесла Мора. – Калла, это твоих рук дело, так ведь? – Нет, – сказала Блу. Она изо всех сил притворялась, что парни не смотрят на нее. – Я тоже имею право злиться. Почему ты просто не сказала мне, что на самом деле ничего не знаешь о моем отце и что я родилась вне брака? Зачем было делать из этого тайну? – Я никогда не утверждала, что ничего не знаю о нем, – ответила Мора глухо. Ее лицо не понравилось Блу; оно казалось чересчур эмоциональным. Тогда девушка посмотрела на Персефону. – А ты откуда знаешь, что я не обрадовалась бы правде? Мне всё равно, что мой отец был проходимцем по прозвищу Орешек. Сейчас это уже неважно. – На самом деле его звали как-то иначе, правда? – негромко спросил Ганси у Адама. Голос Нив, неизменно мягкий, заполнил кухню. – По-моему, ты всё излишне упрощаешь. Я действительно разыскивала отца Блу. Просто я искала не только его. Калла резко спросила: – Зачем тогда столько секретов? Нив многозначительно взглянула на забинтованный палец Ганси. – Это открытие, которое влечет за собой опасность. Вы ведь тоже понимаете, что тайна необходима. Иначе бы вы поделились с Блу всем, что знаете.