Блу остановилась, как вкопанная, и выдохнула: – Ого. – Да, – сказал Адам. И снова там был Ганси, и снова Блу испытала нечто странное, пытаясь соединить две картинки – Ганси-призрака и Ганси-человека, стоявшего рядом с вертолетом. – Ну наконец-то! – крикнул он и поспешил к ним. На нем были те же идиотские ботинки, что и во время сеанса, на сей раз в сочетании с бриджами и желтой рубашкой поло. Они придавали Ганси вид человека, приготовившегося к любой экстренной ситуации (лишь бы эта ситуация предполагала, что он окажется на борту яхты). В руке Ганси держал бутылку с натуральным яблочным соком. Он указал ею на Блу. – Ты с нами? Как и на сеансе, Блу от одного лишь его присутствия почувствовала себя убогой, маленькой и глупой. По мере сил борясь с акцентом и стараясь не тянуть гласные, она ответила: – Ты имеешь в виду – с вами в вертолете, который оказался тут по твоему щелчку? Ганси надел чистенький кожаный рюкзак на свои чистенькие плечи, обтянутые льняной тканью. Он улыбнулся – снисходительно и радушно, как будто это не ее мать недавно отказала ему в каком-либо сотрудничестве. Как будто Мора не была почти запредельно груба. – Ты говоришь так, как будто это плохо. У него за спиной запустился мотор вертолета. Адам протянул Ганси тетрадь, и тот словно испугался. Лишь на долю секунды бесстрастие покинуло его лицо, но Блу успела вновь убедиться, что Деловой Тип с Мобильником – это маска. – Где она была? – крикнул Ганси. Ему приходилось кричать. Теперь, когда мотор работал на полную мощность, лопасти уже не выли, а визжали. Воздух бился в ушах Блу, и это было скорее ощущение, чем звук. Адам указал на нее. – Спасибо! – прокричал Ганси. Блу знала, что это стандартный ответ; он прибегал к властной вежливости, когда бывал застигнут врасплох. В то же время Ганси продолжал наблюдать за Адамом, принимая от него подсказки, как ему следует реагировать на Блу. Адам один раз коротко кивнул, и маска еще немного соскользнула. Блу задумалась: может, манеры Делового Типа с Мобильником вообще полностью исчезают, когда Ганси среди друзей? Может, Ганси, которого она видела на церковном дворе, – это то, что кроется под маской? Эта мысль ее отрезвила. Воздух вокруг них рокотал. Блу показалось, что платье вот-вот улетит. Она спросила: – А это не опасно? – Безопасно, как жизнь, – ответил Ганси. – Адам, мы опаздываем! Блу, если ты с нами, подтяни корсет, и пошли. Блу вдруг слегка занервничала. Не то чтобы она испугалась. Просто с утра она не успела психологически приготовиться к тому, чтобы оторваться от земли в компании Воронят. Вертолет, невзирая на шум и размеры, выглядел слишком непрочным, чтобы доверить ему свою жизнь, а мальчишки казались абсолютно посторонними людьми. Наконец-то у Блу возникло ощущение, что она по-настоящему пошла против воли матери. – Я никогда не летала, – призналась она Адаму, перекрикивая вой вертолета. – Никогда? – крикнул он в ответ. Блу покачала головой. Он наклонился прямо к ее уху, чтобы она могла расслышать. От Адама пахло летом и дешевым шампунем. Блу почувствовала, как по телу пробежала дрожь – от пупка до пят. – Я один раз летал, – сообщил Адам. Его дыхание обжигало кожу. Блу словно парализовало. Она думала только об одном: «Мы уже на расстоянии поцелуя». Это казалось опасным – как она и представляла. Адам добавил: – И мне страшно не понравилось. Прошло несколько мгновений – оба не двигались. Следовало сказать ему, чтобы он и не думал ее целовать, – на тот случай, если Адам был ее настоящей любовью, – но как Блу могла это сделать? Как могла брякнуть такое парню, еще даже не зная, хотел ли он вообще с ней целоваться? Блу почувствовала, как Адам взял ее за руку. Ладонь у него вспотела. Он действительно ненавидел летать. У входа в вертолет Ганси посмотрел на них через плечо. Его улыбка стала еще загадочней, когда он увидел, что они держатся за руки. – Ненавижу летать! – крикнул ему Адам. Он покраснел. – Знаю! – ответил Ганси. В вертолете оказались места для трех пассажиров сзади и еще одно, чисто утилитарное, рядом с пилотом. Внутренность салона напоминала бы заднее сиденье очень большой машины, если бы ремни безопасности не были снабжены пятиугольными застежками, как в истребителе. Блу не хотелось думать, почему пассажиров здесь нужно было пристегивать так надежно; возможно, предполагалось, что они будут биться о стены. Ронан, самый очевидный Вороненок, уже устроился у окна. Он без улыбки посмотрел на остальных. Адам, стукнув его в плечо, сел посередке, а Блу – на оставшемся месте у окна. Пока она возилась с ремнями, Ганси просунулся в салон, чтобы стукнуться кулаками с Адамом. Через две минуты, когда Ганси вскарабкался на переднее сиденье, рядом с пилотом, Блу увидела, что он улыбается, неудержимо и искренне, от души радуясь тому, что они направляются… куда-то. Его недавние изысканные манеры как рукой сняло. Это была подлинная личная радость, свидетелем которой Блу стала только благодаря тому, что сидела в вертолете, – и она вдруг тоже ощутила радостное волнение. Адам наклонился к ней, словно хотел что-то сказать, но в итоге просто покачал головой и улыбнулся, как будто Ганси был шуткой, слишком трудной для объяснения. Пилот слегка удивил Блу – это оказалась молодая женщина с внушительно прямым носом и темными волосами, собранными в красивый узел. Наушники прижимали выбившиеся пряди. Она, видимо, сочла близость Блу и Адама гораздо более интересной, чем Ганси, потому что крикнула: – Ты не познакомишь нас, Дик? Ганси поморщился. – Блу, – сказал он, – это моя сестра Хелен. 22 Ганси нравилось в полетах почти всё. Он любил аэропорты, в которых было полно людей, занятых разными делами. Любил самолеты, с их толстыми иллюминаторами и складными столиками. Когда самолет несся по взлетной полосе, это напоминало Ганси о том, как «Камаро» вжимал его в спинку сиденья, когда он давил на газ. Завывание вертолета символизировало продуктивность. Ганси нравились маленькие рычаги, ручки и приборы кабины – и старомодные простые ремни с застежками. Бóльшая часть удовольствия для него состояла в достижении цели – особенно если цель достигалась рационально. Трудно придумать нечто более рациональное, чем прямой полет к искомой точке. И, конечно, от вида Генриетты с высоты в тысячу футов у Ганси захватывало дух. Мир внизу был темно-зеленым; зелень прорезала узкая, блестящая река, в которой, как в зеркале, отражалось небо. Ганси мог взглядом проследить ее путь до самых гор. Когда они поднялись в воздух, он слегка встревожился. В присутствии Блу он начал подозревать, что, возможно, слегка хватил через край с вертолетом. Ганси задумался, будет ли Блу приятно узнать, что это вертолет Хелен, что он не заплатил ни цента, чтобы воспользоваться им. Наверное, не очень. Памятуя свое обещание, по крайней мере, не причинять вреда словами, Ганси держал рот закрытым. – Вот она, – голос Хелен прозвучал прямо в ухо брату; они все надели наушники, иначе невозможно было разговаривать из-за неумолчного шума лопастей и мотора. – Подружка Ганси. Фырканье Ронана едва пробилось сквозь эфир, но Ганси слышал его достаточно часто, чтобы опознать. Блу сказала: – А она не худенькая, если можно увидеть ее сверху. – Я имею в виду Генриетту, – ответила Хелен и посмотрела налево, заходя на вираж. – Они поженятся. Просто еще не назначили дату. – Если будешь и дальше меня смущать, я тебя выкину и полечу сам, – предупредил Ганси, сидевший рядом с ней. Угроза была неосуществимая. Во-первых, он не сбросил бы Хелен с такой высоты, а во-вторых, всё равно не имел права летать без нее. Кроме того, по правде говоря, Ганси плохо умел управлять вертолетом, хотя Хелен его и учила. Ему как будто недоставало важного умения ориентироваться по вертикали так же хорошо, как по горизонтали, и это приводило к различным недоразумениям с участием деревьев. Ганси утешался мыслью, что, по крайней мере, отлично освоил параллельную парковку. – Что будешь дарить маме на день рожденья? – спросила Хелен. – Себя, – ответил Ганси. – Подарок, который вечен. Брат отозвался: – Сомневаюсь, что несовершеннолетние дети обязаны дарить подарки родителям. Я зависим от старших, и у меня нет своих средств. Не так ли? – Ты зависим? – переспросила Хелен и рассмеялась. Она смеялась, как мультяшный персонаж: «Ха-ха-ха-ха!» Этот устрашающий смех обычно пробуждал в мужчинах подозрения, что они и есть его объект. – Да ты с четырех лет перестал быть зависимым. Прямо из карапуза ты превратился в старика, который живет в собственной квартире. Ганси отмахнулся. Сестра славилась любовью к преувеличениям. – А ты что подаришь маме? – Это сюрприз, – надменно ответила Хелен, постукивая по какому-то рычагу розовым ноготком.