– Отвали, Санчес. – Все, хватит. – Касл резко поднимается на ноги. Он вне себя, стол дребезжит под его ладонями. – Что с тобой, сынок? Это на тебя не похоже. Так грубо и непочтительно себя ведешь. Твои резкие высказывания в данной ситуации лишние. Я крепко зажмуриваюсь. В темноте, за закрытыми веками взрывается ярость, устраивает там салют и ломает меня. Голова кружится. Сердце кружится. Капли пота стекают по спине, и меня начинает непроизвольно бить дрожь. – Отлично, – грубо отвечаю я, открывая глаза. – Извините, что вел себя неподобающим образом. Но я спрошу еще раз, а потом пойду и приведу ее сам: почему, черт побери, здесь нет Джульетты? В ответ слышу молчание, большего мне и не требуется. – Что здесь на самом деле творится? – Я брызжу злобой. – Зачем вы так поступаете? Почему ей надо так долго спать, отдыхать и восстанавливаться? Почему вы мне не говори… – Кенджи… – Голос Касла звучит теперь иначе. Он хмурится, морщит лоб, переживает. – Как ты себя чувствуешь? Я хлопаю глазами. Резко вдыхаю, пытаясь успокоиться, и отвечаю: – Все нормально. На секунду мне кажется, что мои слова звучат как-то странно, будто их разносит эхо. – Дружище, выглядишь ты не очень. Кто это сказал? Иан? Поворачиваюсь на голос, однако при малейшем движении все вокруг изгибается, звуки рвутся на части. – Точно, может, тебе поспать? Уинстон? Я снова поворачиваюсь, и на сей раз звуки ускоряются, набирают темп, а потом сталкиваются в режиме реального времени. В ушах начинается трезвон. Я опускаю взгляд, слишком поздно понимая, что трясутся руки. И зубы трясутся. Стучат. Я мерзну. – Почему здесь так холодно? – бормочу я. Рядом вдруг оказывается Брендан. – Давай, я отведу тебя в твою в комнату, – предлагает он. – Может, ты… – Я в порядке, – отшатываясь, нагло вру. Сердце колотится с бешеной скоростью, в таком темпе, что его движение почти смазывается, оно больше похоже на вибрацию. Это сводит с ума. Мне надо успокоиться. Надо перевести дыхание. Надо сесть… или облокотиться на что-то… Переутомление бьет как пуля меж глаз. Неожиданно, по-зверски запускает когти мне в грудь и тащит вниз. Я спотыкаюсь о стул, медленно моргаю. Руки тяжелеют. Сердечный ритм замедляется. Я растекаюсь. Глаза закрываются. И вдруг в голове всплывает образ Джеймса: голодного, побитого, в синяках. Одинокого и напуганного. От страха в сердце пробивает электрический заряд, страх возвращает меня к жизни. Глаза резко распахиваются. – Слушайте. – У меня пересохло в горле. Я тяжело сглатываю. – Слушайте, – повторяю я, – если это правда, если Джеймс и Адам действительно у Андерсона в заложниках, тогда надо идти. Идти прямо сейчас. Не медля, черт возьми, ни секу… – Кенджи, мы не можем, – прерывает меня Сэм. Она стоит уже передо мной… как странно. – Прямо сейчас мы не можем ничего предпринять. Она медленно и старательно выговаривает слова, будто обращается к ребенку. – Почему? – Потому что точное их местонахождение пока не известно. – Теперь отвечает Нурия. – А еще потому, что ты прав: это какая-то ловушка. Она смотрит такими глазами, словно ей меня жаль, отчего в моей крови снова разливается гнев. – Нельзя идти без подготовки, – говорит она. – Нужно больше времени. Больше информации. – Мы их вернем, – заверяет Касл, делая шаг вперед. Он кладет руки мне на плечи, всматривается в мое лицо. – Клянусь, мы их вернем. С Джеймсом и Адамом все будет хорошо. Нам просто нужно придумать план. – Нет, – злобно выкрикиваю я, вырываясь. – Все, что вы говорите, – полный бред. Нам нужна Джульетта. Все вышло из-под контроля. – Кенджи… Я вылетаю из комнаты. Глава 6 Должно быть, я совсем свихнулся. Другого объяснения нет. А иначе зачем мне ругаться, глядя в глаза Каслу, орать на его дочь, ссориться с друзьями и торчать здесь на рассвете, в третий раз нажимая кнопку дверного звонка. Похоже, я нарываюсь, ищу смерти. Похоже, очень хочу, чтобы Уорнер врезал мне по лицу или типа того. Даже сейчас, несмотря на густой, идиотский туман в голове, я понимаю, что не должен быть здесь. Понимаю, это неправильно. Я либо (а) совсем придурок, (б) слишком устал, (в) разозлился донельзя, или (г) все вышеперечисленное, чтобы хорошенечко задуматься о личном пространстве и о желании людей уединиться. И тут, прям как по команде, через дверь слышу приглушенный, злой голос. – Любовь моя, прошу, не обращай внимания. – А вдруг что-то случилось? – Ничего не случилось, – говорит он. – Это всего лишь Кенджи. – Кенджи? – Раздается какое-то шарканье, и у меня екает сердце. Джей всегда подходит. Она подходит всегда. – Откуда ты знаешь, что это он? – Считай, ткнул пальцем в небо, – отвечает Уорнер. Я снова жму на звонок. – Иду! Джей. Ну, наконец-то. – Никуда она не идет, – рявкает Уорнер. – Проваливай. – Я не уйду, – ору я в ответ. – Надо поговорить с Джульеттой. С Эллой. Джеллой. Тьфу ты, без разницы. – Элла, любовь моя, дай я его прибью. Слышу, как смеется Джей, что очень мило: понятно ведь, она считает, Уорнер так шутит. Я же, напротив… абсолютно уверен, что нет. Уорнер что-то добавляет, мне не слышно. В комнате становится тихо, не знаю, что и думать. А потом доходит: меня перехитрили. Скорее всего, Уорнер затащил ее обратно в кровать. Да чтоб тебя! – Но именно поэтому мне и надо открыть дверь. – Слышу я ответ Джей. Снова тишина. Потом какой-то шорох. Приглушенный стук. – Должно быть, что-то важное, раз ему приспичило пообщаться со мной в такую рань. Уорнер так громко вздыхает, что я слышу это через дверь. Снова жму на звонок.