– Ты оказался прав, – наконец произносит он. Делаю большие глаза, в груди гулко стучит сердце. – Что, простите? – Ты оказался прав, – признает Касл с ударением на последнем слове. Он сжимает и разжимает кулаки. – Про Адама. И про Джеймса. Я мотаю головой. – Нет, не надо. Нет, я просто не сдержал эмоций. С ними все в порядке. Не слушайте меня, – говорю я, слегка смахивая при этом на чокнутого. – Я ошибаюсь. Я всегда ошибаюсь. – Кенджи. – Нет. Касл поднимает голову, смотрит прямо мне в глаза. Он выглядит морально опустошенным. Даже хуже. – Скажите, что это шутка, – прошу я. – Андерсон взял ребят в заложники, – произносит он, бросая взгляд на Брендана и Уинстона. Иана. Призрак Эмори. – Снова. Мне такого не вынести. Сердце не выдержит. Я уже и так близок к краю. А это слишком. За гранью. – Ошибаетесь, – настаиваю я. – Андерсон бы на такое не пошел, не с Джеймсом. Он всего лишь ребенок. Он не стал бы так поступать с ребенком… – Стал бы, – тихо подтверждает Уинстон, – еще как. Я окидываю его диким взглядом. Чувствую себя идиотом. Словно собственная кожа вдруг стала слишком мала. Потом слишком велика. Снова перевожу взгляд на Касла и спрашиваю: – Откуда вы знаете? Почему уверены, что это не очередная ловушка, как в прошлый раз… – Конечно, ловушка, – отвечает Нурия. Голос ее твердый, но недобрый. Она бросает беглый взгляд на Касла, прежде чем произнести: – Не знаю, зачем отцу понадобилось выставлять все так, словно это банальный захват заложников. Это не так. Хотя мы не уверены точно, что происходит. Выглядит все, конечно, будто Андерсон держит ребят в заложниках, однако очевидно, что за кулисами разворачивается нечто более глобальное. Он что-то замышляет. Иначе он бы не… – Я думаю, – подхватывает Сэм, сжимая руку жены, – Нурия пытается объяснить, что, как мы полагаем, Адаму с Джеймсом отведена не главная роль. Я в недоумении перевожу взгляд с одной на другую. В комнате повисло напряжение, которого не было еще секунду назад, в голове полный сумбур, и я этого не чувствую. – Совсем не понимаю, к чему вы ведете, – признаюсь я. И тут вмешивается Касл. – Дело не только в Адаме и Джеймсе. Андерсон сейчас держит под стражей всех детей… в частности, детей Верховных главнокомандующих. Следующий вопрос уже вертится у меня на языке, когда до меня доходит… Вопросы есть только у меня. Обвожу взглядом комнату, разглядываю лица друзей. Вид у всех печальный и решительный. Словно конец истории им уже известен, и они к нему готовы. Это откровение меня убило. И я не могу сбавить резкий тон: – Почему я узнаю обо всем последний? Мой вопрос встречает гробовое молчание. Замечаю торопливые переглядывания. На лицах нервное выражение. – Мы знали, что ты тяжело воспримешь это известие, – говорит Лили. Лили, которой всегда были до лампочки мои переживания. – Ты только что вернулся с безумной операции, а потом мы вынужденно обстреляли твой самолет… Если честно, мы не знали, сообщать тебе такое сразу или нет. – Она медлит. А потом, бросив раздраженный взгляд на других девушек, добавляет: – Но, если тебе полегчает, Нурия и Сэм нам тоже не сразу сказали. – Что? – Я удивленно приподнимаю брови. – Что, черт побери, происходит? А когда вы-то узнали? В комнате снова становится тихо. – Когда? – повторяю я. – Четырнадцать часов назад, – отвечает Нурия. – Четырнадцать часов? – Мои глаза сейчас выкатятся из орбит, аж больно. – Вы знали об этом еще четырнадцать часов назад, а говорите мне только сейчас? Касл? Он качает головой и признается: – От меня тоже скрывали. Несмотря на то, что держится он спокойно, его челюсть заметно напряжена. Взглядом со мной он не встречается. Но и на Нурию глаз не поднимает. И тут нужные мысли приобретают невиданную скорость, в конце концов, до меня доходит: слишком много поваров на этой метафорической кухне. Понятия не имею, в каком хитроумном шоу я участвую, только ясно: Нурия и Сэм слишком привыкли командовать по-своему. Дочь не дочь, однако Нурия – предводитель местного сопротивления, и не важно, насколько ей нравится, что отец рядом, передавать ему бразды правления она не собирается. Что значит, она не собирается давать ему доступ к секретной информации, пока не сочтет необходимым. Что значит… Черт, по-моему, это значит, что Касл больше ничего не решает. Вот гадство! – Получается, вы обо всем знали, – произношу я, переводя взгляд с одной на другую. – Когда мы вчера приземлились, вы знали… знали, что Андерсон скрутил детей. Когда мы ели торт и пели песенку Уорнеру, вы знали, что Джеймса и Адама похитили. Когда я спрашивал, раз за разом, снова и снова, почему здесь, черт возьми, нет Адама с Джеймсом, вы все знали и молчали… – Возьми себя в руки, – резко реагирует Нурия. – Ты забываешься. – Как можно было так врать? – гну я свою линию, не потрудившись снизить тон. – Как можно было стоять и улыбаться, зная, что страдают наши друзья? – Мы хотели убедиться, – говорит мне Сэм. А потом вздыхает, тяжко, сдувая с лица прядки белокурых волос. Под глазами у нее фиолетовые синяки, выходит, я не единственный, у кого в последнее время проблемы со сном. – Люди Андерсона слили эту информацию прямо в подпольные организации. Он намеренно подкинул ее в нашу сеть, что с самого начала заставило меня сомневаться в его мотивах. Андерсон, похоже, догадался, что ваша команда укрылась у другой группы повстанцев, – продолжает она. – Но ему не известно, кто точно вас прячет. Я вычислила, что он просто пытается нас выманить, заставляет открыться, поэтому решила проверить всю информацию прежде, чем ее распространять. Мы не хотели предпринимать дальнейших шагов, не будучи абсолютно уверенными, и подумали, что, если выдать такую болезненную информацию, которая в конечном итоге может оказаться ложной, это подкосит боевой дух. – Вы ждали четырнадцать часов и не поделились информацией, которая могла быть верной, – кричу я. – Андерсон уже мог решить от них избавиться. Нурия качает головой. – Так не поступают с заложниками. Он ясно дал понять: ему что-то от нас надо. От козырей не избавляются. Я вдруг замираю. – О чем ты? Что ему от нас надо? – Потом, оглянувшись, добавляю: – И почему, черт побери, здесь нет Джульетты? Она должна это слышать. – Причин ее тревожить нет, пусть поспит, – возражает Сэм. – Сейчас мы все равно ничего не можем сделать. Утром сообщим ей. – Черт-те что! – забываясь, в гневе выпаливаю я. – Простите, сэр, я понимаю, мы не в «Омеге пойнт», но вы должны что-то предпринять. Так не пойдет. Джей возглавила это треклятое сопротивление… ей не надо, чтобы с ней сюсюкались или оберегали. Когда она поймет, что мы ей ничего не сказали, то точно разозлится. – Кенджи… – Как угодно, но это все какая-то чушь, – твержу я, вцепившись руками в волосы. – Блеф. Очередное вранье. Андерсон не мог собрать всех детей, просто невозможно. Разумеется, он старается задурить нам головы – и это, кстати, работает, – потому что прекрасно знает: мы не можем быть уверены, правда ли они у него в заложниках. Это все какая-то хитрая манипуляция. Идеальная партия. – Нет. – С этими словами Брендан кладет руку мне на плечо. И хмурится, выражая беспокойство. – Это не манипуляция. – Естественно, мани… – Сэм их видела, – вмешивается Нурия. – Есть доказательства. Замираю. – Что? – Я могу видеть на больших расстояниях, – признается Сэм. Она пытается выжать из себя улыбку, но, похоже, слишком истощена. – На очень, очень больших расстояниях. Мы догадались, что, если Андерсон собирается куда-то отвезти детей, он сделает это поближе к своей базе, где под рукой и солдаты, и необходимые ресурсы. Когда Элла сообщила о смерти Иви, я еще больше уверилась, что он отправится обратно в Северную Америку, где ему нужно ликвидировать последствия и удерживать власть над континентом. Если, например, еще какая-нибудь повстанческая группа попытается воспользоваться волнениями, он должен быть на месте, вершить власть и следить за порядком. Поэтому я поискала в Сорок пятом секторе. За четырнадцать часов я все хорошенько осмотрела и уверена, что собрала достаточно доказательств, которые подтверждают его заявления. – Какого черта… Ты уверена, что собрала достаточно доказательств? Что за чепуха? Зачем нагонять столько туману? И с чего это ты единолично что-то реша… – Следи за тоном, Кишимото, – резко обрывает меня Нурия. – Сэм без отдыха трудилась, пытаясь все разузнать. Здесь тебе предоставили кров, здесь она обладает авторитетом, и ты его призна́ешь и выкажешь ей свою благодарность и уважение. Сэм кладет руку на плечо Нурии, успокаивая ее. – Все в порядке, – произносит она, не отрывая от меня глаз. – Он просто расстроен. – Мы здесь все расстроены. – Нурия смотрит на меня с прищуром. От гнева она начинает слегка светиться, ее темная кожа словно биолюминесцирует. Я не могу отвести от нее взгляд. А потом чуть встряхиваю головой, чтобы избавиться от наваждения. – Я не хочу выказывать неуважение, – говорю я. – Просто не понимаю, почему мы на это ведемся. «Достаточно доказательств» – звучит как-то неубедительно, особенно когда Андерсон уже проворачивал такую фигню и раньше. Забыли, чем все закончилось? Если бы не Джей, которая тогда спасла все наши задницы, мы уже были бы покойниками. Иан так точно. – Ты прав, – терпеливо начинает Касл, – но упускаешь одну важную деталь. Я наклоняю к нему голову. – В тот момент Андерсон действительно схватил наших людей. Он об этом не врал. Я стискиваю зубы. Сжимаю кулаки. Все тело превращается в камень. – Отрицание – первая стадия горя, дружище.