— Ничего она не устала! — возмутился вихрастый. — Вы просто будете секретничать. — Цыц! — Хозяин прищелкнул языком, и прохвост оказался на лестнице. Лукреция даже не успела заметить, как это у него вышло так быстро. Лишь только дверь за мальчишкой закрылась, Вольга повернулся к пожилой даме и жестом предложил ей сесть в широкое разлапистое кресло. — В этом доме нет слуг, — ответил он на невысказанный вопрос, — только гости. Мои особые гости. — Вы обещали рассказать, в чем суть задания, когда я прибуду на место, — невозмутимо напомнила баронесса, устраивая свое закоченевшее тело на мягком сиденье. — Я уже начал это делать. — Светловолосый «гусар», нимало не смущаясь, примостился на один из сундуков Лукреции. — Вы, наверное, считаете, что прибыли в школу для магов? Пожилая дама приподняла седые брови, что было равносильно ожидавшемуся от нее вопросу. — Строго говоря, здесь нет ни одного мага, и это не школа, потому что я не учитель. На Севере вообще не существует магов в вашем понимании этого слова, но есть волшебники. — Простите, я, наверное, недостаточно хорошо знаю ваш язык. В чем разница? — Со временем, думаю, вы сами поймете. Сейчас в этом доме гостят девять юных волшебников, а я лишь присматриваю, чтобы от них не вышло никому вреда. — И как долго они будут здесь гостить? — с сомнением спросила баронесса. — Пока я не сочту их безопасными для самих себя и для окружающих, — развел руками Вольга. Не понять, шутит или нет. — И в чем же суть вашей проблемы? — Лукреция сложила тонкие пальцы в замок. — Этот дом не просто место для молодых волшебников, но и хранилище для наших семейных реликвий. — Семейных? — А вы не знали? Все волшебники Севера — ветви одного древа, связанные пусть и дальними, но неразрывными узами родства. Пожилая дама беспокойно пошевелилась в кресле. Она привыкла заранее готовиться к заданиям, но на этот раз у нее не было ни достаточного количества времени, ни источников информации. Ощущать себя школьницей, не выучившей урок, было неприятно. — Так что с вашим хранилищем? — Оттуда пропадают вещи. — Много? Какие? — Проблема в том, что я и сам не знаю, сколько и чего там хранится. Заметил это только месяц назад, когда пропало кольцо Радогаста Предсказателя погоды. Потом исчезло зеркало Береники и пояс Всеслава. Но на самом деле, скорее всего, пропало гораздо больше. Баронесса неодобрительно поджала губы. Она любила порядок во всем, и хранение ценностей без мало-мальски вразумительного каталога представлялось ей чудовищным разгильдяйством. — Там хранятся только волшебные предметы? — Не обязательно. Там собраны предметы, которые когда-то принадлежали знаменитым волшебникам. — Вы же волшебник, почему сами не найдете вора? — Дело в том, что все эти реликвии — достояние нашей семьи, любой может взять, что пожелает. Но для того чтобы вынести их из дома, необходимо мое разрешение. Я проверял: ни одного из пропавших предметов в доме больше нет. Сделать это мог только очень сильный волшебник, но, кроме моих воспитанников, в хранилище никто не бывает. Я даже не знаю, что для меня сейчас важнее: найти пропавшее или узнать, кто скрывает свой талант. — Поразительная беспечность с вашей стороны! И полная профессиональная несостоятельность! — не удержалась от выговора баронесса. — Так и дом по бревнам разобрать можно — вы не заметите. — Вы слишком строги ко мне, — нисколько не обиделся Вольга. — Нет у нас такой профессии, как воспитатель волшебников. Тут обитают девять великовозрастных оболтусов, не знающих, куда девать собственную силу. А я один. И иногда мне нужно спать, пусть в это время кто-то и разбирает дом по бревнышку. Вы когда-нибудь имели дело с невыспавшимся волшебником? Никакого желания шутить у Лукреции не было. — К тому же есть еще и этический вопрос, — продолжал хозяин дома. — Одно дело, если вы будете вмешиваться в жизнь ребят и высказывать свои подозрения, и совсем другое, если это буду делать я. Как нам потом существовать под одной крышей? Баронесса не могла не признать, что в этом есть здравый смысл. — Боюсь только, что вмешиваться в жизнь ваших подопечных мне будет не так-то легко, учитывая пропасть в десятки лет между нами. — О, об этом не беспокойтесь! У меня уже готов план! Но о нем после ужина. У вас есть два часа, чтобы отдохнуть, а потом спускайтесь вниз, в столовую. Вольга поклонился и вышел, оставив Лукрецию в некотором замешательстве. Такого неоднозначного задания у нее еще не было. Во всех иных случаях баронесса ощущала свое превосходство: в остроте ума, знании человеческой психологии, умении плести интриги. Здесь же… Северяне были абсолютно непонятны — сталкиваться с этим народом ей еще не приходилось. А уж северяне-волшебники… С волшебниками состязаться было все равно что принимать участие в спортивных соревнованиях в ее возрасте. И все же внезапно вспыхнувший азарт и давно позабытое девичье любопытство мешали ей собрать вещи и немедленно уехать обратно. В столовой баронесса была ровно в шесть. И была там одна: компанию в назначенное время ей составила только кукушка, выпорхнувшая из напольных часов, — самое воспитанное существо в этом доме. Пожилая дама заняла место во главе стола (которое, как она считала, полагалось ей по праву старшинства и титула) и, чопорно положив руки на колени, принялась ждать. В две минуты седьмого в комнате появилась худенькая щекастая девчушка, ойкнула при виде грозной старухи и едва не уронила стопку тарелок, которую принесла. — Не «ой», а добрый вечер, — поправила ее Лукреция. — Хозяин дома сказал, что ужин будет в шесть. Почему никого еще нет? — Так сейчас же шесть, все придут, — невразумительно пролепетала девочка. Баронесса многозначительно показала на часы, где жила ее верная союзница в вопросах пунктуальности — кукушка. Великая интриганка, она давно уже примерила на себя роль дотошной старой перечницы — в таком образе ее редко кто принимал всерьез, полагая, что старушенция лишь в шаге от слабоумия. Это всегда было на руку. Для пущего эффекта Лукреция пристукнула по полу клюкой, которую таскала скорее как театральный реквизит, чем как необходимую опору. Незачем окружающим знать, что, несмотря на свой почтенный возраст, баронесса еще весьма и весьма проворна. Девчонка быстренько расставила тарелки и, сверкнув хитрым взглядом, скрылась из комнаты. Когда на часах было пять минут седьмого, в столовую начали подтягиваться и другие обитатели дома. Появился вихрастый пацан, что до этого правил ее санями, небрежно и иронично поклонился. Но не успел он сесть, как Лукреция стукнула клюкой по столу, аж тарелки зазвенели. — Молодой человек, потрудитесь сначала объяснить свое опоздание к ужину! — Чистил и кормил лошадей после дороги, ваше строжайшество! — Стервец вытянулся в струнку и зачем-то приложил ладонь к виску. Лукреция не удержалась от вздоха. — Даже если причина уважительная, необходимо прежде всего извиниться перед теми, кого вы заставили ждать. — Приношу свои глубочайшие извинения, но лошади должны быть накормлены вперед людей. В комнате снова появилась девчушка с пухлыми щечками и поставила на стол исходящий густым ароматом горшок. — Морош, представляешь, она нас воспитывает! — с радостным изумлением воскликнул вихрастый, нарушив еще с десяток правил хорошего тона. Лукреция приложила титанические усилия, чтобы не закрыть лицо ладонью. — Именно поэтому всех северных волшебников считают безалаберными самодурами. — В комнату вошла еще одна девушка: высокая, хорошо сложенная, с двумя толстенными косами до пояса. Она была заметно богаче одета, чем двое других подростков. Поставив на стол плошки с солеными грибами и овощами, она слегка поклонилась баронессе. — Добрый вечер. Меня зовут Белоника. Олег спустится через пять минут — у него возникли непредвиденные трудности. — Буреслав? — хором спросили остальные. — Ага, каким-то образом снес дверной косяк… утверждает, что волшебством, — ответила Белоника, тут же позабыв о напускной воспитанности. На присутствие Лукреции никто не обращал внимания. Ее не представили и не дали возможности представиться самой. Пожилая дама была оскорблена до глубины души. Похоже, что сегодня роль старой перечницы будет исполнена ею с особым энтузиазмом и шиком. Зашли еще трое юношей и девушка — эти были уже совсем взрослыми. Каждый принес что-то к сервировке стола. Видимо, здесь так было принято — баронесса взяла обычай себе на заметку. Если она хочет влиться в общество, необходимо принимать его правила. Завтра тоже придется носить тарелки. Или лучше старая перечница принесет перечницу? Она улыбнулась — мысленно конечно же. Тем временем в столовой поднялся жуткий галдеж. Появление Вольги в компании щуплого горбоносого паренька с примечательно широкими бровями обстановку нисколько не улучшило. Лукреция снова была вынуждена прибегнуть к помощи своей клюки. Как-никак, а чувствовать себя невидимкой она была готова только тогда, когда ей это выгодно. — Молодые люди! — Баронесса умела сделать тембр своего голоса настолько противным, что его невозможно было игнорировать. Обитатели дома разом замолчали и замерли — многие слышали такой отвратительный звук впервые. Гостья могла собой гордиться. — Если стол уже накрыт, будьте добры занять свои места! Все удивленно и восторженно переглянулись, а затем (о чудо!) стали рассаживаться вокруг стола, толкая друг друга в бок локтями. — Вольга, мне неудобно напоминать, но ваш долг, как хозяина дома, представить меня присутствующим, — безапелляционно заявила Лукреция. Порой ее слушались генералы и даже некоторые королевские особы, где уж тут устоять какому-то северному волшебнику. Вольга встал и откашлялся, но могло показаться, что он пытается скрыть улыбку. — Девочки и мальчики, волшебники и просто возмутители спокойствия. — Он покосился на горбоносого мальчишку, усевшегося рядом. — Хочу представить вам нашу гостью — баронессу Зоненштадтскую, любезно согласившуюся помочь мне с приведением в порядок нашего хранилища. Лукреция склонила голову, подумав про себя, что причина выбрана очень удачно. — Олег, а она с нами останется? — спросил вихрастый нахаленок-возница. Вместо нормального ответа Вольга посмотрел на него с подозрением: — Зачем тебе? — Ну понимаешь, мы же тут дети. А детям нужен кто-то, кто будет их воспитывать и над кем они потом с благодарностью будут издеваться. Девочки захихикали, парни одобрительно закивали. Вольга покосился на гостью и стал задумчиво накладывать себе в тарелку соленых грибов.