Комиссар подошел ближе и, наклонясь к жертве, осмотрел тело, не дотрагиваясь до него. — В нее стреляли, — сказал он. — Не может быть, — тихо произнес Дронго, всматриваясь в тонкое покрывало, впитывающее кровь, — я сидел внизу, почти под самым номером. Если бы в нее выстрелили, я бы наверняка услышал. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто именно лежал на постели. Не было никаких сомнений, что убийца выстрелил в супругу мистера Фармера — Сильвию. — Дева Мария, — шептала потрясенная горничная, — у сеньор подэ ажудар мэ? — Что она говорит? — спросил Брюлей. — Просит о защите, — пояснил Дронго, — она думает, что ее могут обвинить в этом преступлении. — Скажи, чтобы она позвала врача, — приказал комиссар, — и узнай, где находится полицейский участок. Ты говоришь по-португальски? — Нет, — ответил Дронго, — но я хорошо знаю итальянский, он похож на испанский и португальский. Хотя на португальский гораздо меньше. Сейчас попробую. — Шамэ у медику, — попросил он горничную вызвать врача и задал вопрос: — Ондэ фика а ишку адра пулисьял? Он уточнил, где находится полицейский участок, и женщина сразу ответила: — Алвор. — Что вам здесь нужно? — услышали они за спиной. Дронго обернулся. На пороге стоял высокий худой мужчина в элегантном сером костюме. Из нагрудного кармана пиджака торчал кончик темно-синего платка в тон галстуку. Редкие седые волосы, худое лицо с глубокими морщинами, дергающийся от волнения левый глаз… Но его английский был безупречен. — Хосе да Кунья, — представился вошедший, — менеджер отеля. — У вас произошло убийство, — сказал Дронго. — Я вижу, — мрачно ответил менеджер, — а что вы здесь делаете? Кто вы? — Я комиссар Дезире Брюлей, а этой мой друг и напарник, сеньор Дронго, — сообщил Брюлей по-французски, но да Кунья его понял. Менеджеры в отелях подобного уровня, как правило, хорошо знают несколько европейских языков. — Простите, комиссар, но я думаю, будет лучше, если мы дождемся полиции и ничего не будем трогать, — предложил да Кунья. — Разумеется, — согласился Брюлей, переходя на английский, чтобы их понял и Дронго, — только спросите у вашей горничной, что она видела и слышала? Менеджер спросил у несчастной пожилой женщины, что произошло. Женщина сбивчиво рассказала. — Она говорит, что ничего не видела и не слышала. Сначала она постучала, затем вошла в номер. Осмотрела ванную комнату и прошла в спальню, где увидела убитую женщину. Тогда горничная сразу выбежала на балкон и закричала. — Сколько времени она находилась в коридоре, убирая номера в этой части отеля? — уточнил комиссар. Менеджер перевел и выслушал ответ. — Уже полтора часа, — пояснил он. — И «ничего не видела и не слышала»! Может, все же она заметила, как сюда кто-то входил? Да Кунья перевел и удивленно поднял бровь. Дронго разобрал, что именно сказала горничная, но терпеливо ждал, пока менеджер переведет ее слова на английский язык. — Она видела, как отсюда выходила немолодая женщина из другого номера. Женщина была в белом халате отеля. Она приехала с племянницей мистера Фармера. Это ее визажистка. — Ясно, — нахмурился Брюлей, искоса поглядев на Дронго. Тот пожал плечами. Ясно? По его мнению, ситуация становилась все более запутанной. — Пропустите, — раздался крик из коридора, — пропустите нас! В номер вошли Джеймс Фармер и еще несколько мужчин, — все, кто находился вместе с ним на поле для гольфа. Хозяин отеля Мануэль Сильва, не в силах успокоить дыхание, уставился на мертвое тело. Адвокат Карнейро, внимательно посмотрев на лежавшую в крови женщину, перевел взгляд на Брюлея и покачал головой, словно комиссар должен был обеспечить безопасность несчастной. Мурашенков, только глянув в сторону кровати, отвернулся. А пан Шокальский тяжело вздохнул и прошептал какую-то католическую молитву. Фармер молчал. Он словно окаменел, глядя на погибшую супругу. Подобная сцена может остаться в памяти на всю жизнь, отравляя существование человека даже в его снах. Фармер сжал тонкие губы. Сделал несколько шагов и остановился перед кроватью. Он не кричал, не плакал, не прикасался к телу убитой. Он молча смотрел на труп Сильвии. — Извините меня, — нарушил гнетущую тишину комиссар, — я думаю, будет лучше, если мы все отсюда выйдем и подождем приезда полиции. Он посмотрел на Фармера, ожидая, когда тот выйдет. Но Джеймс Фармер был сильным человеком. Или безразличным. Он снова посмотрел на труп жены и взглянул в глаза Брюлею. — Кто? — спросил он. Кажется, это было главным, что его интересовало. — Не знаю, — ответил Брюлей, — мы пришли, когда все было кончено. Фармер еще несколько секунд смотрел ему в глаза, затем повернулся и вышел из комнаты. Все остальные мужчины тихо вышли за ним. Брюлей взглянул на Дронго. — Теперь я буду твоим напарником, — тяжело вздохнув, сказал он, — и нам предстоит найти убийцу. Если, конечно, Сильвия не самоубийца. Но здесь нет оружия. Я его не вижу. И я еще не видел ни одного самоубийцы, который падал бы лицом в постель после того, как выстрелил себе в сердце. — Я думаю, нам нужно начать с визажистки, — напомнил Дронго, — если полицейские узнают, что она сюда входила, несчастную сразу арестуют. Всем были известны натянутые отношения между Сильвией и племянницей ее мужа. — Нам нужно поговорить с ней до того, как сюда приедет полиция, — согласился Брюлей, — пойдем, Дронго. Мы с тобой оказались не готовы к такому развитию событий. ГЛАВА ПЯТАЯ Они вышли в коридор, где толпилось множество людей. Комиссар поманил к себе визажистку и что-то тихо шепнул ей. Она посмотрела на него и медленно кивнула в знак согласия. — Ты не будешь возражать, если я побеседую с ней без свидетелей? — спросил комиссар. — Конечно нет, — ответил Дронго, — я думаю, так будет лучше. Мне неудобно вам напоминать, но у нее достаточно сложное положение. Ведь она визажистка Кэтрин, а все слышали, как ссорились Кэтрин и погибшая Сильвия. — Я с ней поговорю, — пообещал комиссар, — только не нужно сразу делать выводы. Эта несчастная женщина и без того напугана случившимся. Кстати, узнай, не вернулись ли назад Кэтрин и ее супруг. Они, кажется, выехали из отеля совсем недавно. — Да, — подтвердил Дронго, — они отошли от меня за несколько секунд до вашего появления. — Вот поэтому и узнай, — попросил Брюлей. Дронго прошел по коридору. Остановился рядом с Мурашенковым и Сарычевым. — Какое несчастье, — осторожно сказал Сарычев, — кто мог подумать, что она застрелится. — Почему вы так решили? — поинтересовался Дронго. — Ее же не могли убить, — испугался Сарычев, глядя на молчавшего Мурашенкова, — или вы думаете иначе? — Мне кажется, ее застрелили, — признался Дронго. — Что? — еще больше испугался и удивился Сарычев. — Что вы такое говорите? Кто мог ее убить? Отель охраняется, вокруг полно людей. — Подождите, — требовательно приказал Мурашенков, взглянув на Дронго, — вы считаете, что это убийство? — Мне кажется, что безусловно. Иначе нужно допустить, что она выстрелила себе в сердце, затем спрятала куда-то пистолет и упала на постель, чтобы эффектно умереть. — Ценю ваш юмор в такой ситуации, — хмуро парировал Мурашенков, — но кто мог это сделать? — Если бы я видел, то обязательно сообщил бы об этом ее мужу. — А кто ее нашел? — Горничная. Она закричала, а я как раз в это время сидел под балконом на террасе. Мурашенков оглянулся на толпу, стоявшую у дверей сьюита, который занимали Фармеры. — Давайте отойдем, — предложил он. Втроем они спустились в холл первого этажа. Перед стойкой портье было расставлено несколько кресел. — Садитесь, — показал на них Мурашенков. Было заметно, что он привык отдавать распоряжения. Но Дронго сначала подошел к портье. Вместо Жозе за стойкой он увидел молодую женщину.