Но кажется, он просто не хотел при всех показывать, что носил под жилетом старую футболку с черепашками-ниндзя, в которой ходил ещё в школе. Я эту тайну знал, так как видел вчера, но не выдавал, а то Слава бы его засмеял. — Калаш эту штуку пробьёт, — рассуждал Женя. — Прошьёт, как масло. — Ну не у всех есть калаш, — возразил я. — А нож выдержит. Пистолет должен тоже. — А дробовик нифига не выдержит, — Женя развалился в кресле ещё сильнее и зевнул. — Тебя там половина дроби в морду прилетит, а другая половина так вмажет, как кувалдой, что всё равно умрёшь. Зато сколько у людей обрезов и ружей, это куда опаснее. — Но лучше, чем ничего, согласись. — Соглашусь, — он вздохнул и расправил ремень на плече. — Хоть не тяжёлый. Теперь, думаю, будем работать спокойнее, Волк? — Знаешь, я вот так не думаю, — я вырулил на улицу Лазо и включил фары. Погода пасмурная, быстро становилось темно. — Всё равно нас будут проверять, насколько мы крепкие. Как только пивзавод с мясокомбинатом перестанут грызться, могут на нас начать поглядывать. — Точно? — Они мерят людей по своей мерке, Жень. Раз мы собрали столько человек, значит, хотим что-то у них отжать, вся эта братва так мыслит. И вполне могут наехать из-за этого, как только накопят силы. — Пусть попробуют, — Женя ударил кулаком в ладонь. — Это мы тогда шкерились от Душмана, и то, напугали его до усрачки, а сейчас… — Всё равно, Женька, надо осторожнее. Случиться может всякое. — Не спорю, Волк, — он приоткрыл окошко и прикурил. Ему я в машине курить давал. — Вот ты чего с этим комитетчиком связываешься. Он-то теперь поднимется. Глядишь, чё и поможет. — Посмотрим, я не загадываю, — я съехал с дороги. — Но такие знакомые не помешают. — А куда ты едешь, Волк? — Женя огляделся. — Чё мы в Десятке забыли? — Тамару провожу до подъезда, а то темно уже. Звонил ей сегодня, она опять вышла. Пятница же. — Пятница? — он глянул на меня. — Блин, Коломбо не успели посмотреть. — Кирилл записывает серии. — О, ништяк, завтра зайду. Я остановился у магазина. Стеклянная дверь закрыта, внутри горел свет. Но место мне не нравилось, ведь снаружи уже стемнело и тут ходят всякие. Я отъехал ближе к дому и встал рядом с другими машинами. Тут стояла лампа, которая всегда освещала небольшой пятачок. — А я сигареток тогда возьму, всё скурил, — Женя вылез следом за мной и захлопнул дверь, потом поёжился и открыл заднюю дверь. — Чёт дубак какой-то. Ща, погодь, мастерку надену. Вошли внутрь, колокольчик на двери звякнул. За прилавком стояла усталая продавщица в переднике, перед ней раскачивался какой-то алкаш в клетчатой кепке и с трясущимися. С другой стороны у стеллажей с крупами, мукой и сахаром стояла Тамара. Она уже переоделась и готовилась уходить. — О, Макс! А я думала, чего не заходишь, — Тома обрадовалась. — А то без тебя теперь домой идти страшновато. А то тут ходят всякие. — Ещё бы. А кто был? — Да тут днём… — Ну будь человеком, Людка, — простонал алкаш. — Дай хоть чекушку опохмелиться. Трубы горят, не могу. Сдохну щас. Потом занесу. — Да ты мне должен уже, как земля колхозу, — вторая продавщица говорила очень громко. Но не выдержала и подала мужику маленькую бутылочку. — Всё, вали, и больше сегодня не приходи! — Всё-всё, — мужик прижал бутылку к груди. — Сегодня не приду. — А мне сигарет, — сказал Женя, доставая стотысячную купюру. — И пивка. — Какого? — устало спросила продавщица. — Вон на витрине всё. Сегодня привезли. Женя отошёл посмотреть, алкаш с бутылкой ушёл. Тамара вышла из-за прилавка, мы собрались уходить. И тут вошли двое парней, оба в кепках-бейсболках и старых ветровках. Один держал что-то за пазухой, и мне это не понравилось. От обоих разило перегаром. — Опять они, — прошептала Тамара мне на ухо. — И Людка не позвонила, жалко ей их стало. — Ты про что? — спросил я. Женя внимательно осмотрел обоих, ему это тоже не нравилось. Он посмотрел на меня, потом на них, подошёл ко мне ближе и убрал руки в карманы. Мы встали у входа. А эти два парня подошли к кассе, даже не смотря на нас. Но один начал коситься. Надо было ехать в форме, сейчас бы их спугнули. — Чё опять явились? — возмутилась продавщица. — Я вас пожалела, звонить не стала. Они же вас покалечат, дурней молодых, а вы не понимаете этого. — А ты нас не пугай, кошёлка драная, — сказал один из них, прыщавый парень. — Бабки приготовила? Я тя спрашиваю, бабки приготовила? — А тебе там не холодно, старая? — второй, горбоносый, заржал мелким смехом. — Могу согреть, хе-е-е. — Да ты как со старшими разговариваешь? — вскричала женщина. — Я тебе в матери гожусь! Да я же тебя знаю, ты с моим Вовкой… — Выйди, — я подтолкнул Тамару в плечо. — Рядом с машиной подожди, она за углом. — Но я… — Выйди! Она послушалась и подошла к двери. А дальше началось… Первый бандит наклонился к продавщице… и резко вскинул руку, ударяя кулаком в лицо. Потом схватил за волосы и потянул на себя. Та заорала, и этот тоже: — Бабки, сука, давай! — Ах ты тварь какая, — не выдержал Женя и направился к ним. Я тоже не выдержал. А второй бандит, горбоносый, сделал шаг в сторону и выхватил обрез из-за пазухи. Оба ствола смотрели на меня. Не успею дойти, тут метров пять. Но Женя рванул ко мне и толкнул в плечо с такой силой, что я потерял равновесие и упал на пол. Выстрел прозвучал оглушительно, а Женя свалился рядом. Конец четвёртого тома…