Подземный уровень. Минус четвертый этаж. Сектор лабораторий. 06:55 Ремни-фиксаторы сменились металлическими полосками, вместо каталки – стальная конструкция, снабженная сервомоторами, умеющая принимать как горизонтальное положение, так и вертикальное. Прибавилось трубочек, проводов, сложного медицинского оборудования. У дверей застыли двое охранников, позы напряжены, глаза цепко впились в объект потенциальной опасности, руки сжимают скорострельные стрелковые комплексы, готовые в любую секунду выплюнуть град разрывных пуль. Еще несколько вооруженных до зубов парней находятся в соседних комнатах, готовые прийти на помощь в любой миг по сигналу. В коридорах усиленные посты, уровень тревоги снижен всего на одну планку от максимального. Смерть коллег не прошла незамеченной для сотрудников службы безопасности комплекса. Я подхватил пластиковый стул у стены и поставил его ближе к кровати плененного иноземца. Выглядел последний на удивление бодрячком. – Ты хотел со мной поговорить? – я с удобством расположился. Подопытный медленно повернул голову, в запавших глазах на худом лице темным пламенем тлела ярость. Ясно, злится и, судя по всему, сильно. В принципе неудивительно. Я бы тоже бесился, окажись в похожем положении. Швед что-то сказал. Как и прежде, ни одного слова я не понял. На помощь пришла электроника, закрепленное у изголовья устройство послушно перевело произнесенную фразу. Из миниатюрных динамиков донеслось: – Мне сказали, что вы здесь главный. Искусственный механизм не смог передать гнев, что отчетливо слышался в голосе скандинавского беженца. Непорядок, придется ему выучить русский для нормального общения. – В какой-то мере да, – согласился я, закидывая ногу на ногу. – Хотя если брать сферу исследований, то это царство профессора Кнабе. Он тут первая скрипка. От входа скользнул едва заметный ветерок, дверь приоткрылась и быстро закрылась, в комнату зашла стройная фигурка в белом халате. – Ваш кофе, ваше сиятельство. Уже знакомая девушка (Яночка, кажется?) осторожно протягивала мне большую кружку, исходящую крепким запахом божественного напитка. Миловидная барышня, следуя давней привычке, не забыла наклониться поближе, чтобы взгляд обрабатываемого самца сам уперся в глубокий вырез с двумя более чем симпатичными полушариями. Чертовка. В томном взгляде явственно виднелось смирение с желанием услужить, готовность быть покладистой и покорной. – Спасибо, – поблагодарил я, принимая горячую кружку. – Можешь идти. Эффектный разворот и шаг от бедра походкой профессиональной модели на подиуме, оставляя за собой шлейф чувственного парфюма. Умеет подать себя. Этого не отнять. Против воли слегка обернулся, наблюдая, как девица уходит. А потом незаметно покосился на шведа. Тот тоже не отрывал заинтересованного взора от ладной фигурки до тех пор, пока та не скрылась за дверью. Я про себя усмехнулся. Сработало. Злости в нашем беспокойном друге значительно поуменьшилось. То, что надо для спокойного и взвешенного диалога. Идея привлечь сексапильную ассистентку возникла спонтанно. Для отвлечения внимания самое то. Сбить настрой, сместить акценты мысленной установки на ярость, заставить думать о чем-то другом. Потому и не взял кофе сразу, а попросил принести в палату именно ту, что ночью так зазывно старалась показать себя. Получилось. Швед уже не походил на озлобленное на весь мир существо. Женщины всегда оказывали влияние на мужчин. Присутствие симпатичной особы сыграло роль источника умиротворения. Продлится это недолго, но для завязки беседы достаточно. – Итак, вы хотели поговорить, – я отхлебнул из кружки, стараясь принять самый безобидный вид. Парочка охранников у дверей незаметно испарилась, оставляя нас наедине. – Когда меня отпустят? – прозвучало из недр электронного переводчика. – Когда исследования будут завершены, – быстро ответил я, чтобы меня не заподозрили в лукавстве. Пауза. Мрачная, тяжелая, гнетущая – вязкой смеси из злобы и ненависти. Блин, похоже передышка не продлилась долго. Субъект снова переключился в режим гнева на окружающих. Похоже, здесь и толпа полуголых девиц, энергично отплясывающих канкан, вряд ли поможет. Слишком велика концентрация на негативе. – То есть меня все же отпустят? Следом угрюмый взгляд исподлобья, полный подозрений и недоверия. Мужик не верил, что уйдет отсюда живым. И нельзя сказать, что у него на это не имелось причин. – Если не станешь делать глупостей, – я неспешно сделал еще один глоток и напомнил: – Бежать тут особо некуда. Если ты еще не понял, мы очень глубоко под землей. Сумрачное выражение лица со сжатыми в тонкую полоску губами и пылающие гневом глаза – он не мог шевелиться, но постарался передать весь спектр эмоций, что им сейчас овладели. Вышло отлично. Вплоть до пожелания мне и всем находящимся в лабораторном комплексе сдохнуть особо мучительным образом. Я усмехнулся, мне понравилась показанная тень проявленной воли. Рыданий и нытья тут не дождешься. Это обнадеживало. У него имелся характер. – Почему я должен вам верить? – Не должен. Только глупец станет верить в добрые намерения, оказавшись в подобных условиях. Швед растянул рот в улыбке, больше похожей на оскал загнанного в ловушку зверя. – Тогда зачем мы вообще разговариваем? – справедливо заметил он. Я развел руками и честно ответил: – Потому что без твоего добровольного согласия исследования затормозятся. Скандинав в изумлении уставился на меня, хмуря брови. Не понимал, где подвох, но подозревал, что он непременно должен присутствовать. Зря, кстати. Я говорил чистую правду и не собирался врать. Зачем? Взаимовыгодное сотрудничество всегда лучше обмана. – И вы так просто это мне говорите? – А ты предпочел бы услышать что-то другое? – вопросом на вопрос ответил я и, не давая собеседнику вставить слово, спросил: – Как тебя зовут? Молчание. Сверление недоверчивым взглядом и напряженное покусывание губ. Он не знал, как себя вести, застигнутый врасплох откровенностью. Наверняка думал, что ему начнут вешать лапшу на уши, заверяя в добрых намерениях. А тут практически в лоб – ты важен, потому как важны исследования. – Густав Бергман, – вырвалось неохотное и сразу же уточнение: – Если меня не подводит память. Я кивнул. Последствия дикой инициации еще долго будут аукаться разуму. Получение магического дара не проходит бесследно ни для кого. Кому-то приходится платить самую высокую цену – потерей собственной личности. – Ну что же, Густав, приятно познакомиться. Меня зовут Виктор, – я обозначил вежливый поклон. Первый в мире маг, владеющий сразу двумя стихиями, поморщился. – Я знаю, – проронил он. – Кто-то из ученых упоминал, что проект находится под личным надзором принца Виктора из Дома Строгановых. Мне с трудом удалось сдержать улыбку, аппарат забавно перевел понятие «род и клан». Или в шведском эти определения одинаковы? Так, ладно, стоит завязывать со светской болтовней и расшаркиванием. Пора приниматься за дело. За этим же сюда ехал. Я наклонился чуть вперед, отставляя кофе в сторону. – Считаешь несправедливым то, что с тобой произошло? – я посмотрел скандинаву в глаза и увидел там боль и все ту же ярость. А еще совсем немного обиду, растерянность и непонимание: почему это происходит именно с ним, за что ему эти наказания? – У вас, по-видимому, на этот счет свое мнение, – ядовито выдохнул человек, всего несколько часов назад вспомнивший собственное имя, а до этого не один месяц живший в тумане беспамятства и животных инстинктов. Я вновь откинулся на спинку стула, покачивая ногой. Теперь мой вид выражал презрение. Я молчал, намеренно затягивая паузу. Густав не выдержал первым: – Зачем вы на нас напали? – его голос сочился злостью и горечью. – Чем мы мешали? Мы никогда не угрожали вам! Это прозвучало так наивно, что я уже не мог удержаться от насмешливой улыбки. Господи, сколько ему лет, если он так рассуждает? – Вы нам не угрожали, это правда, – легко согласился я. – Дело вовсе не в вас. Не в жителях Швеции, Норвегии, Дании и Финляндии. Дело в географическом положении Скандинавии. Или вы думали, что ледышки так ненавидят вас лично, что устроили целое вторжение? Густав скрипнул зубами. Крыть было нечем. – Пойми простую вещь: мир кланов – это мир сильных. И если бы Строгановы не успели обезопасить «задний» дворик своих владений, этим обязательно бы кто-нибудь воспользовался в будущем, – я поболтал кружку с кофе, поднял глаза на мрачного собеседника. – Или ты и вправду считаешь, что причина исключительно в вас? Тогда я тебя разочарую. Нам нет дела до вас и никогда не было. Просто вам не повезло жить на территории, которая представляла потенциальную опасность для клановых владений Холодного Предела. Вот и все. Швед молчал, не находя слов для гневной отповеди. Точнее они скорее всего у него имелись, и в избытке, просто он сам понял, что все аргументы будут звучать сейчас по-ребячески. Как у обиженного мальчишки, что жалуется взрослому на жестокость реального мира. – Общество колдунов не прощает слабость. Строгановы не хотели выглядеть уязвимыми. И они сделали то, что было необходимо. Принесло это горе? Да, конечно. Даже спорить не стану. С точки зрения проживающих в Скандинавии – нападение выглядело настоящим актом агрессии. Но для жителей Холодного Предела – эта была простая необходимость, как защита от будущих нападений. Я сделал еще один глоток кофе и усмехнулся. – И если говорить откровенно, то сытая Европа вполне заслуживала той встряски, что получила. Разве не так? Вспомни времена до Великого Откровения. Страны третьего мира, откуда так называемая «западная цивилизация» безжалостно высасывала ресурсы для своего благополучного существования, тоже скорее всего считали сложившийся порядок несправедливым. Думаешь, нет? Я насмешливо смотрел на представителя одной из благополучнейших стран в прошлом, предлагая ему взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Почти так, как совсем недавно мне предлагала сделать Полина, поставив себя на место родни пострадавших в теракте. – Сомневаюсь, что умирающее от голода и болезней население Африки испытывало к упитанным и здоровым европейцам чувство благодарности. Ты так не считаешь? – Это к делу не относится, – угрюмо выдохнул Густав. – Мы старались им помочь.