«Мама-Тая». Это имя подходило этой женщине. Света всегда была девочкой вежливой, мама её учила прислушиваться к старшим и уважать их, но тут… То ли из-за того, что за спиной её попискивали мальчики, то ли эта огромная баба была слишком фамильярна, в общем, девочка не сдвинулась ни на шаг. Лишь продолжала разглядывать всё вокруг, покрепче взяв свою жабью палку. — Ладно. Ладно, стой там, стой там, если хочешь, — сразу согласилась баба, — мама-Тая не против, просто я хотела предложить тебе воды, вот, вот он, родник, пей, если хочешь, если надумаешь, в жару так охота пить, и я тебе всегда буду позволять пить из родника. Только теперь девочка увидала ручеёк, что вытекал почти из-под дерева, а ещё увидала дупло в дереве, такое огромное, что эта жирная женщина без всякого труда могла туда пройти, даже не склоняя головы. Наверное, так оно и было, она пряталась там, используя дерево как дом, так как по обеим сторонам дупла лежали, как львы перед воротами петербургских дворцов, два огромных черепа. Очень похожих на человеческие. Нет, не человеческие… Любой из них был девочке выше колена. А вокруг вся земля завалена красными листьями до состояния ковра. А там, куда попадают лучи солнца, растут яркие одуванчики. Здесь красиво, не жарко, хорошо. Светлана хотела бы тут остаться. Жаль, что эти мальчики и эта мама-Тая занимают это прекрасное место. Света смотрит на толстуху. И слышит от Лю: — Светлана-Света, спросите, приглашал ли вас этот суприм. — Вы меня хотели видеть? — сразу спрашивает девочка. Теперь мама-Тая плюхается прямо на землю недалеко от ручья. Очередной красный лист медленно падает с дерева прямо рядом с нею. Она уже лежала, а жир ещё колыхнулся на ней разок. Она глубоко дышит, смотрит на Свету мутными глазами, поднимает упавший листок, крутит его в пальцах и начинает: — Мои сынки охотятся на больших дураков, — мама-Тая указывает на черепа, что стоят перед дуплом. — Ми сыночки умелы и ловки, они любого великана загонят и забьют, они всякую живность, всякую смогут добыть, но… Светлана слушала её внимательно. — Мои сыночки не могут ходить на юг, там живёт больная тварь. И ты её уже знаешь, уже знакома с ней. «Больная тварь… Больная тварь…, — Света не могла сначала понять, кого имеет в виду эта гигантская бабища, но, чуть поразмыслив, поняла. — Аглая!». — Аглая? — спросила она у мамы-Таи. — Да, такое дурацкое имя выдумала себе, умная никогда не стала бы себя так называть, — согласилась та. — Да? Вот ты как себя зовёшь? — Меня зовут Светлана, — отвечала девочка. — Вот, Светлана, нормальное имя, — назидательно говорила толстуха, — А та крыса выдумала себе — Аглая, — мама-Тая даже сплюнула. — Даже произносить такое противно. Умом-то она скорбная, вот и придумывает всякую дурь. — Она не для того вас пригласила, чтобы обсуждать имена, — произнёс Любопытный, — спросите, что ей нужно от вас, но сначала выразите солидарность с нею. Покритикуйте Аглаю. — Аглая чуть не убила меня недавно, камни кидала, — начала девочка, видя, что мама-Тая Аглаю не любит. — Вот, и я о том, — сразу оживилась толстуха, она даже привстала на локте, — бешеная убивает моих сыночков, убивает и убивает. Убивает просто так… Есть их невозможно, я их такими специально рожаю, чтобы их мясо было несъедобным, а она всё равно их убивает, чтобы мне нагадить. Я сама её догнать не смогу, а сыночки с нею не справляются…, — женщина вздыхала. А Света начинала понимать, зачем её сюда позвали. И уже обдумывала, как помягче отказать маме-Тае. И, конечно ж, е она угадала смысл этого разговора: — Я тебя позвала, чтобы ты убила бешеную, — закончила наконец толстуха. — Думаю, она и тебе надоела. Она всем тут как кость в горле. Многие будут тебе благодарны. «Многие? — Светлана думала и старалась не делать удивлённые глаза. — Аглая, женщина-сумасшедший качок, ты, бабища, рожающая синих полу-животных, сколько вас тут таких ещё?». Девочка смотрела на неё с укором, весь её взгляд выражал мысль: тётя, где я и где Аглая? Как я её убью? Нет, Тая не была глупа, она сразу поняла взгляд девочки: — Мои мальчики сказали, что ты научилась вырабатывать яд. Это полезное умение, полезное… Одного моего хорошего сыночка ты убила своим ядом. Сыночки тебя побаиваются, так и зовут тебя Ядовитая девка. Уважают тебя. — Не говорите ей, Светлана-Света, что это яд жаб, пусть они думают, что вы его сами вырабатываете. Скажите ей, что Аглая сильная, что пока ваш яд начнёт действовать, Аглая сможет и вас убить, скажите, что это очень опасное дело, — советовал ей голос. «Как хорошо, что у меня есть Лю». — Яд не убивает сразу, — говорит Светлана, — а Аглая сильная. Для меня это будет опасно. — Да, она сильная, — соглашается мама-Тая, кивая своей огромной головой. — И что ещё хуже, она быстрая. Не будь она быстрой, я бы её сама убила. Но я не могу её схватить. Не могу, сколько ни пробовала, — она подняла свою руку со свисающим с неё салом. — Но если ты её убьёшь, — толстуха сделала паузу и рукой обвела местность вокруг, — сможешь всегда приходить сюда ко мне, пить воду из моего родника, проходить через мои земли в любую сторону. Мои сыночки никогда больше не вздумают напасть на тебя, а территория Аглаи будет твоей. Все с этим согласятся, я всех уговорю. — Это интересное предложение, но пока не соглашайтесь, думаю, что она вам ещё что-то предложит, — снова советовал девочке Любопытный. И Светлана, выслушав маму-Таю, не ответила ей. Девочке было жарко в куртке, даже в тени дерева, он хотела пить, косилась на этот прекрасный ручеёк, что протекал в каких-то десяти шагах от неё. Но Света не хотела пить при толстухе и тем более по её разрешению. Она решила потерпеть, а мама-Тая, видя, что Светлана сомневается, продолжила: — Да. Здесь она опасна, но ты сможешь убить её не здесь, а там, пронеси свой яд туда… Там твой яд будет так же опасен, но на тебя никто не подумает. Просто найди её там и всё реши с ней. «Пронеси! Как пронести туда жирный яд жабы? Во рту, что ли?», — думала Светлана и опять молчала. Тут мама-Тая и говорит ей: — Если ты это сделаешь, то я дам тебе редкое сокровище. — Вот мы и добрались до главного, — шепчет Лю. — Что вы мне предложите? — спрашивает Светлана. Мама-Тая, кажется, из складок жира на животе достаёт что-то маленькое, почти невидимое: — Вот. Смотри, — она показывает эту вещь Свете. — Подойди, подойди, не бойся, это настоящее чудо, смотри. Света сначала оглянулась: за её спиной, развалившись у ручья, сидит с десяток молодых мальчиков, все смотрят на неё. Всё-таки они не совсем безмозглые, их взгляды осмысленны, в глазах интерес, сейчас они не расположены к действиям, сидят и лежат расслабленные. В них нет напряжения. Это успокаивает. Девочка, немного опасаясь какой-либо неожиданности, всё-таки делает шаг к толстухе, чтобы рассмотреть что-то в толстых, как сардельки, пальцах мамы-Таи. «Пипец! Её сокровище — это кусочек медной проволоки, скрученной в виде кольца? Она, что, дура? — Светлана смотрит на эту проволоку, которую она могла бы надеть на палец, и уже начинает сомневаться в нормальности толстухи. — Они тут, что ли, все с дурью?». Два конца проволочного кольца скручены между собой грубо и некрасиво. Но мама-Тая смотрит на эту ерунду едва ли не с благоговением, а потом говорит: — Ты сейчас думаешь, что я сумасшедшая, да? — она ухмыляется. — Да вижу, вижу, что думаешь… Ладно… Сейчас ты сама всё увидишь. И тут своими пальцами-сардельками она сжимает кольцо до половины его диаметра. И вдруг гаснет свет! Почти гаснет. Даже под кроной красного дерева только что было светло от слепящего солнца, что заливало все окрестности, и вдруг полумрак, вечер за полчаса до ночи. Света почти нет, а тот, что есть, стал серый. Да и вообще всё вокруг стало серым. Серым и застывшим. Всё замерло, не было ни тихого журчания ручья, ни естественного шума — тишина давила на уши не хуже, чем в белом лесу. А мальчики, что сидели за ней и хоть и чуть-чуть, но шевелились, теперь превратились в истуканов, в пластиковые фигуры, которые даже не дышали. И лист! Красный лист, который только что оторвался от одной из мощных веток дерева и падал кружась, вдруг повис в воздухе, неподвижный и мёртвый. И только мама-Тая могла шевелиться, от её туши тянулись белые нити то ли дыма, то ли пара, и она при этом говорила: — Ну, как тебе? — она, всё ещё показывая девочке смятую проволоку, улыбалась своими толстыми губами. — Чувствуешь? Тебя сейчас обжигает, так и должно быть. Не бойся этого. У девочки и вправду горело лицо, она подняла руку и увидала, как от края рукава её куртки идёт тонкой струйкой дым. Она вдохнула горячий воздух, хотела закричать на толстуху, а может, ткнуть её палкой с жабьим жиром… Но тут же всё вернулось в своё обычное состояние, и лист падал куда положено, и зажурчал ручей, и синие мальчики зашевелились, а Светлана, переводя дух, услышала: — Человек Светлана-Света, что это было? Что произошло? Вы выпали из поля моего видения, и я не слышал вас. Выясните у неё, что это было, — кажется, этот фокус мамы-Таи очень заинтересовал Любопытного. Света слышала, что он возбуждён. Это её не удивляло, девочка сама едва не тряслась от этого фокуса и от того, что ещё чувствовала свою горящую кожу лица и рук. Но она, в отличие от Любопытного, кажется, догадывалась, что произошло. В принципе, чего там было догадываться, если девочка видела, как всё застыло и падающий с дерева лист вдруг перестал падать, замерев в воздухе. Что это могло быть? Но спрашивать у толстухи ничего не пришлось, она была довольна произведённым на девочку эффектом и всё сама рассказывала: — Это колечко останавливает время для того, кто рядом с ним находится. Я сдавила его всего до половины, и ты видела, что случилось? Всё вокруг остановилась на пять секунд. Сожмёшь полностью, так всё замрёт секунд на восемь. — Спросите у неё, как это работает, что это за материал? Как этот артефакт концертирует энергию, возможен ли повтор эффекта, или артефакт одноразовый? — быстро говорил Лю. Вот теперь Света узнала, каким тоном говорит голос, когда он действительно взволнован. Но все эти вопросы она не смогла задать маме-Тае, потому что та сказала: — Когда кольцо выпрямится обратно, а это случится через пару дней, его можно будет снова сжать. — Спросите её, Светлана-Света, — тараторил Лю, — можно ли ускорить этот процесс. Но девочка опять молчала, она слушала толстуху, а та заканчивала: — Ты сможешь всегда ходить через мою землю, ты сможешь всегда пить из моего родника, ты получишь это кольцо, если убьёшь Аглаю. Ты согласна взяться за дело? — Соглашайтесь, Светлана-Света, соглашайтесь, мы что-нибудь придумаем, мы найдём способ решить эту задачу, — Лю торопил девочку принять решение. — Скажите ей, что согласны. Но на сей раз Света приняла решение сама. Она помолчала и ответила маме-Тае: — Я подумаю. Глава 46 До сих пор девочка никогда не слышала, чтобы Любопытный говорил так много. Пока они шли обратно, он просто не умолкал: — А что вас во время того эффекта обжигало, воздух или лучи, или, может быть, поле? А свет был такой, как обычно, не было ли спектральных искажений? А падающий лист висел совсем на шевелясь или имел оси вращения? А вы могли спокойно двигаться во время эффекта, не чувствовали ли вы эффект преодоления? Голос спрашивал, спрашивал, он не отставал от девочки, задавая, как правило, абсолютно непонятные для неё вопросы. Ей не один раз пришлось пересказывать ему, что она чувствовала и что видела, когда выпала из поля его зрения. — А вам не показалось, что время там внутри течёт медленнее, чем здесь, в естественном его состоянии? — Нет, — отвечала Света, — она что-то говорила, это было недолго. А потом вернулся нормальный свет, и листок с дерева стал нормально падать.