Это произнес отец Беокка. Он ждал под аркой ворот, а теперь поспешно захромал к нам через место недавнего побоища. Голос его звучал спокойно и властно. Тайра зарычала на Беокку. — Ты мертвец, священник! — воскликнула она и издала один из своих тявкающих воплей без слов. И псы повернулись к Беокке, а Тайра вновь начала дергаться, как сумасшедшая. — Убейте священника! — завопила она псам. — Убейте его! Убейте его! Убейте его! Я побежал вперед, но тут с изумлением понял, что моя помощь не нужна. Христиане любят рассказывать о чудесах, и я всегда хотел стать свидетелем такого чуда. Ну, знаете, вроде того, что слепой внезапно прозревает, калека вновь становится способен ходить, а прокаженный исцеляется. Я слышал истории о людях, разгуливавших по воде, и даже о мертвецах, которые чудесным образом оживали, но никогда не видел ничего подобного. Окажись я свидетелем столь великого волшебства, я, пожалуй, и сам стал бы христианином, хотя священники утверждают, что, мол, нужно просто верить, и все. Однако в тот день, под непрекращающимся дождем, я увидел нечто, действительно очень похожее на чудо. Отец Беокка — полы его рясы были все в грязи — отважно похромал навстречу стае свирепых гончих, которым приказали на него напасть. Тайра громко вопила, веля собакам убить священника, но Беокка не обращал внимания на злобных тварей, и в конце концов те просто шарахнулись от него. Псы жалобно заскулили, как будто испугались косоглазого калеки, а он спокойно хромал мимо их клыков, не сводя глаз с Тайры, чей вопль уже почти угас, превратившись сперва в скулеж, а потом — в громкие всхлипывания. Ее плащ распахнулся, демонстрируя голое, покрытое шрамами тело, и Беокка снял свой мокрый от дождя плащ и накинул его на плечи девушке. Она спрятала лицо в ладонях. Тайра все плакала, и гончие сочувственно тявкали, а Рагнар молча смотрел на них. Я подумал, что Беокка уведет Тайру, но вместо этого он обхватил ладонями голову несчастной и вдруг сильно потряс ее, воззвав к облакам: — Господи! Изгони из нее демона! Прогони прочь врага рода человеческого! Спаси ее из хватки Аваддона! Тут Тайра вновь завопила, и гончие, запрокинув головы навстречу дождю, завыли. Рагнар не двигался. Беокка снова потряс голову Тайры, так сильно, что я испугался, как бы он не сломал ей шею. — Изгони из нее дьявола, Господи! — воззвал он. — Освободи несчастную ради Твоей любви и яви великую милость! Он уставился вверх, сжимая в руке волосы Тайры с вплетенными в них засохшими побегами плюща. Беокка раскачивал ее голову взад и вперед, приговаривая нараспев голосом громким, как у воина — властителя поля брани: — Во имя Отца и Сына и Святого Духа, я повелеваю вам, нечистые демоны, выйти из этой девушки! Я низвергаю вас в преисподнюю! Я посылаю вас в ад на целую вечность и еще на один день, и я делаю это во имя Отца и Сына и Святого Духа! Изыдите! Тайра внезапно начала плакать. Не вопить и не всхлипывать, не задыхаться, отчаянно хватая воздух, а просто тихо плакать. Она положила голову на плечо Беокки, а он обнял бедняжку, словно баюкая, и при этом смотрел на нас с таким возмущением, как будто мы были союзниками тех демонов, которых он изгнал. — Теперь она в порядке, — неловко проговорил Беокка. — Теперь у нее все будет хорошо. — А затем повернулся к гончим: — А ну-ка, кыш отсюда! И, как ни удивительно, злобные псы послушались и крадучись ушли от Рагнара. — Бедняжка совсем замерзла, — сказал Беокка. — Нужно одеть ее как следует. — Ладно, — отозвался я, — потом оденем. — Что ж, если вам некогда, — негодующе сказал Беокка, потому что никто из нас не двинулся с места, — тогда это сделаю я. И он повел Тайру к дому Кьяртана, над крышей которого все еще вился дымок. Рагнар двинулся было за ними, но я покачал головой, и он остановился. Я поставил правую ногу на живот мертвого Кьяртана и выдернул меч. Я отдал Сокрушителя Сердец Рагнару, и тот обнял меня, но не скажу, что мы оба сильно ликовали. Да, мы совершили невозможное, захватили Дунхолм, но Ивар все еще был жив, а Ивар был куда более сильным врагом, чем Кьяртан. — Что мне сказать Тайре? — спросил Рагнар. — Скажи правду, — посоветовал я, потому что не знал, что еще ему ответить. А потом отправился на поиски Гизелы. * * * Гизела и Брида взяли на себя заботу о Тайре. Они вымыли ее с ног до головы, вынули засохший плющ из ее золотистых волос и расчесали их, после чего высушили перед огромным очагом в главном зале дома Кьяртана. Потом Гизела и Брида одели Тайру в простое шерстяное платье и плащ из меха выдры. Затем Рагнар с сестрой уселись перед огнем, чтобы поговорить. Они беседовали наедине, а мы с отцом Беоккой вышли наружу и зашагали по двору. Дождь прекратился. — Кто такой Аваддон? — спросил я. — Я отвечал за твое образование, — ответил отец Беокка, — и сейчас мне за себя стыдно. Ну разве можно этого не знать? — Как видишь, можно. Так кто он? — Темный ангел из бездонной преисподней, конечно. Я уверен, что рассказывал тебе о нем. Это демон, который первым будет мучить тебя, если ты не раскаешься и не станешь христианином. — Ты храбрый человек, святой отец, — сказал я Беокке. — Не говори ерунду, Утред. — Я и сам пытался подойти к Тайре, но боялся гончих. Они сегодня уже загрызли человек тридцать или даже больше, а ты просто взял и пошел к ним. — Это всего лишь собаки, — отмахнулся Беокка. — Если Господь и святой Кутберт не могут защитить меня от собак, что же они тогда вообще могут? Я остановил своего друга, положив руки ему на плечи и крепко обняв. — Ты очень храбрый человек, святой отец, — настойчиво проговорил я. — И позволь мне выразить свое восхищение! Беокка был безмерно доволен этой похвалой, но попытался принять скромный вид. — Я просто молился, — сказал он, — а Бог сделал все остальное. И он пошел дальше, пиная валяющиеся на земле копья. — Не думаю, что гончие причинили бы мне вред, — проговорил Беокка, — потому что я всегда любил собак. В детстве у меня был пес. — Тебе стоило бы завести еще одного, — сказал я. — Пса, который стал бы твоим компаньоном. — Когда я был маленьким мальчиком, от меня было мало толку, — продолжал он, проигнорировав мое замечание. — Ну, правда, я мог подбирать камни и отпугивать птиц с огорода, но я не мог как следует работать. Пес был моим другом, но он погиб. Его убили злые мальчишки. Беокка несколько раз моргнул. — А Тайра хорошенькая, правда? — печально спросил он. — Теперь, когда ее отмыли, да, — согласился я. — Эти шрамы на ее руках и ногах… Я думал, что ее порезали Кьяртан или Свен. Но ничего подобного. Бедняжка сделала это сама. — Она сама себя порезала? — Полосовала себя ножами, так она мне сказала. Как ты думаешь, зачем ей это было нужно? — Чтобы превратить себя в уродину? — предположил я. — Но Тайра вовсе не уродина, — недоуменно проговорил Беокка. — Она настоящая красавица. — Да, — кивнул я. — Красавица. И я снова почувствовал жалость к Беокке. Бедняга начинал стареть, он всегда был невзрачным калекой. Он мечтал о семейной жизни, но не мог найти подходящую женщину. Ему следовало бы стать монахом и принять обет безбрачия. Но Беокка был священником, о чем никак нельзя забывать, поэтому он сурово посмотрел на меня и сказал: — Альфред послал меня, чтобы проповедовать мир, а вместо этого я сперва наблюдал, как ты убил святого брата, а теперь вот взирал на это побоище. Он недовольно скривился, глядя на мертвецов. — Альфред послал нас, чтобы мы охраняли Гутреда, — напомнил я. — И мы должны были позаботиться о безопасности святого Кутберта, — настаивал Беокка. — Мы это сделаем. — Мы не можем здесь оставаться, Утред, мы должны вернуться в Кетрехт. — Беокка тревожно посмотрел на меня снизу вверх единственным здоровым глазом. — Мы должны победить Ивара! — Мы победим его, святой отец. — Говорят, у него самая большая армия в Нортумбрии! — Но умрет он в одиночку, святой отец, — заверил я. Я и сам не знал, почему так сказал. Эти слова просто слетели у меня с языка, и я подумал, что, должно быть, моими устами говорил бог.