Я повернулся к Сверри, чувствуя, как во мне поднимается волна гнева. — Я господин Утред, — сказал я ему, — тот самый человек, который убил Уббу Лотброксона в битве у моря и отправил Свейна Белую Лошадь в пиршественный зал мертвых. Я Утред! Теперь ярость уже буквально захлестнула меня. Подойдя к Сверри, я клинком меча запрокинул его голову назад. — Я Утред, и отныне ты будешь называть меня господином! — Да, мой господин, — проговорил он. — А он Финан Быстрый из Ирландии, — сказаля, — и его ты тоже будешь называть господином! Сверри посмотрел на Финана, но не смог выдержать его взгляда и опустил глаза. — Мой господин, — обратился он к ирландцу. Мне хотелось убить работорговца, но я полагал, что его никчемное существование на этой земле еще не подошло к концу, поэтому удовольствовался тем, что взял у Стеапы нож и распорол рубашку Сверри, обнажив ему руку. Он дрожал от страха, ожидая, что ему сейчас перережут горло, но вместо этого я лишь вырезал на плече у Сверри букву S, а потом втер в рану песок. — А теперь скажи мне, раб, — проговорил я, — как расковать эти заклепки? — И постучал ножом по цепям на своих лодыжках. — Мне нужны инструменты, такие как у кузнеца, мой господин, — сказал Сверри. — Если хочешь жить, Сверри, молись, чтобы мы их нашли. Стеапа послал воинов в разрушенный монастырь, где наверняка имелись подходящие инструменты, потому что люди Кьяртана заковывали там в цепи своих рабов. Финан же тем временем развлекался, убивая Хакку, потому что я не позволил ему прикончить Сверри. Рабы-скотты в благоговейном ужасе наблюдали, как кровь Хакки стекает в море рядом с вытащенным на берег «Торговцем». Затем Финан исполнил танец победителя и спел одну из своих диких песен, после чего убил остальных членов команды Сверри. — Как ты здесь очутился? — спросил я Стеапу. — Меня послали на твои поиски, мой господин, — гордо проговорил он. — Послали? Кто тебя послал? — Король, конечно, — ответил он. — Тебя послал Гутред? — Какой еще Гутред? — озадаченно переспросил Стеапа. Похоже, он впервые слышал это имя. — Нет, господин. Король Альфред, конечно. — Тебя послал Альфред? — Я уставился на него, открыв от изумления рот. — Неужели Альфред?! — Да, Альфред послал нас, — подтвердил великан. — Но это же датчане! — Я показал на команду, которая высадилась на берег вместе со Стеапой. — Некоторые из них — датчане, — кивнул Стеапа, — но большинство — восточные саксы. Нас послал Альфред. — Вас послал Альфред? — вновь повторил я, зная, что говорю бессвязно, как дурак. Но это просто не укладывалось у меня в голове. — Альфред послал датчан? — Дюжину датчан, мой господин, — сказал Стеапа. — И они здесь только потому, что последовали за ним. Он показал на капитана в крылатом шлеме, который теперь шагал обратно к берегу. — Он заложник, — проговорил Стеапа так, как будто это все объясняло, — и Альфред послал меня с ним, потому что за этим человеком нужен глаз да глаз. Я его страж. Заложник? Какой еще заложник? И тут я вспомнил, чьей эмблемой было орлиное крыло, и, спотыкаясь, ринулся навстречу капитану красного корабля. Мне мешали цепи, волочащиеся следом. А приближающийся воин снял крылатый шлем, и я едва видел его лицо, потому что в глазах моих стояли слезы. Но я все-таки прокричал его имя: — Рагнар! Рагнар! Он засмеялся, когда мы сошлись, обнял меня, крутанул, снова обнял, а потом оттолкнул. — Ну и воняет же от тебя, — сказал он. — И вообще, ты самый уродливый, самый волосатый и самый вонючий ублюдок, которого я когда-либо видел. Мне бы следовало бросить тебя крабам, но какой приличный краб не почувствует к тебе отвращения? Я смеялся и плакал одновременно. — Тебя послал Альфред? — Да, но я бы ни за что не согласился тебя искать, если бы знал, в какое грязное дерьмо ты превратился, — ответил Рагнар. Он широко улыбнулся, и эта улыбка напомнила мне его отца, силача и весельчака. Рагнар снова обнял меня и от души сказал: — Рад видеть тебя, Утред Рагнарсон. * * * Люди Рагнара прогнали прочь оставшихся воинов из отряда Свена. Сам Свен спасся, ускакав в сторону Дунхолма. Мы освободили рабов и сожгли загоны; помню, как той ночью в свете пылающих плетней с меня сняли кандалы. Следующие несколько дней ноги при ходьбе казались мне странно легкими, потому что я привык к тяжести железных оков. Я хорошенько вымылся. Рыжеволосая рабыня-скоттка подстригла мне волосы. Финан буквально не сводил с девушки глаз. — Ее зовут Этне, — сказал он. Финан немного говорил на ее языке; по крайней мере, они понимали друг друга. Хотя, судя по взглядам, которые они бросали друг на друга, можно было догадаться, что незнание языков не будет для них преградой. Этне узнала среди убитых воинов Свена двух мужчин, которые ее изнасиловали, и попросила у Финана меч, чтобы изувечить их трупы. Ирландец гордо наблюдал за своей возлюбленной. Теперь Этне ножницами подстригла мне волосы и бороду, после чего я облачился в короткий кожаный плащ, чистые обтягивающие штаны и обулся в нормальные сапоги. А потом мы ужинали в церкви разрушенного монастыря, и я сидел рядом со своим другом Рагнаром и слушал историю моего спасения. — Мы преследовали Сверри все лето, — сказал он. — Мы вас видели. — Да уж, такой цвет поневоле бросается в глаза! Ну согласись, это сущий ужас? И кто только додумался сделать корпус судна из древесины ели?! Корабль называется «Пламя дракона», но я зову его «Дыхание червя». У меня ушел месяц, чтобы подготовить его к спуску на воду. Судно принадлежало человеку, который погиб при Этандуне, и гнило в водах Темзы, пока Альфред не отдал его нам. — Интересно, почему Альфред вдруг решил мне помочь? — Он сказал, что в битве при Этандуне ты отвоевал его трон, — ухмыльнулся Рагнар. — Король преувеличивает, я уверен, — продолжал он. — Сдается мне, ты просто удачно споткнулся в нужном месте и тихо крякнул, но этого хватило, чтобы одурачить Альфреда. — Я совершил достаточно, — негромко проговорил я, вспомнив ту битву на зеленом холме. — Но я думал, Альфред не оценил моих заслуг. — Еще как оценил. Но он решил спасти тебя потому, что таким образом заполучил монахиню. — Кого-кого? — Монахиню. Бог знает, на что она ему сдалась. Что касается меня, я предпочел бы шлюху, но Альфред заполучил монахиню и, похоже, был весьма доволен сделкой. Вот тут и всплыла подоплека всей истории. Той ночью я не услышал ее целиком, но позже сложил отдельные фрагменты и сейчас расскажу вам, как было дело. Все началось с Хильды. Гутред сдержал свое последнее обещание и обошелся с Хильдой благородно. Он отдал ей мои меч и шлем, позволил сохранить мою кольчугу и браслеты и попросил стать компаньонкой своей супруги, королевы Осбурх — племянницы низложенного короля Эофервика. Но Хильда винила себя в том, что со мной случилось. Она решила, что оскорбила Бога, сопротивляясь его призывам стать монахиней. Поэтому она умоляла Гутреда позволить ей вернуться в Уэссекс и вновь вступить в монастырь. Король хотел, чтобы она осталась в Нортумбрии, но Хильда сказала, что Бог и святой Кутберт требуют от нее совсем иного, а Гутред всегда подчинялся требованиям Кутберта. Поэтому он разрешил моей подруге сопровождать посланников, которых отправил к Альфреду. Таким образом, Хильда вернулась в Уэссекс и, едва добравшись туда, разыскала Стеапу, который всегда был сильно к ней привязан. — Мы с ней отправились в Фифхэден, — сказал мне Стеапа в ту памятную ночь, когда зарево пожара освещало разрушенные стены монастыря в Гирууме. — В Фифхэден? — удивился я. — И мы выкопали там твой клад, — продолжал Стеапа. — Хильда показала мне место, и я его выкопал. Потом мы принесли все Альфреду. Высыпали на пол, а он просто молча смотрел на сокровища. Клад был оружием, с помощью которого Хильда решила меня освободить. Она рассказала Альфреду о том, как Гутред меня предал, и пообещала, что, если король пошлет людей на мои поиски, она построит Божий храм, потратив все серебро и золото, что лежит на полу его зала. Она также дала обет раскаяться в своих прегрешениях и провести остаток жизни Христовой невестой. Она сказала, что будет добровольно носить оковы церкви ради того, чтобы с меня сняли железные оковы. — Так Хильда снова стала монахиней? — спросил я. — Она сказала, что таково ее собственное желание, — ответил Стеапа. — Сказала, что этого хочет Бог. И король Альфред согласился с ее решением. — И отпустил тебя? — спросил я Рагнара. — Надеюсь, что отпустит, — ответил Рагнар, — когда я привезу тебя домой. Пока что я все еще заложник, но Альфред сказал, что я могу отправиться тебя искать, если пообещаю вернуться. И нас всех скоро освободят. Гутрум ведет себя хорошо, не доставляет никаких хлопот. Король Этельстан — так его теперь зовут.