Глава 41 Угроза Медленно проезжая по Кэймлину под палящими солнечными лучами, Мин почти не видела города. Да и людей, портшезы, повозки и кареты она замечала лишь постольку, поскольку ей приходилось лавировать между ними, направляя гнедую кобылу по кличке Дикая Роза то туда, то сюда. Она всегда мечтала жить в большом городе, но сегодня ей было не до разноцветных башен и поблескивавших черепицей крыш, не интересовали ее и впечатляющие виды, открывающиеся с холмов. В большей степени ее внимание привлекали решительно шагавшие сквозь расступавшуюся перед ними толпу айильцы и разъезды, состоявшие из бородатых всадников с ястребиными носами, но главным образом потому, что они напоминали ей об историях, слышанных в Муранди. Они, как и виденные по дороге пепелища, которые все считали делом рук принявших Дракона, привели в ярость Мерану, однако Мин казалось, что некоторые Айз Седай были встревожены, а об объявленной Рандом амнистии они старались говорить как можно меньше. На краю большой площади перед королевским дворцом она остановила лошадь, тщательно промокнула лицо кружевным платочком и спрятала его в рукав. Овальная площадь была почти пуста – возможно, потому, что распахнутые главные ворота дворца охраняли айильцы. Впрочем, айильцев можно было видеть повсюду – они маячили на мраморных балконах и легко, словно леопарды, скользили между высоких колонн. Над самым высоким куполом дворца колыхалось на ветру знамя с Белым львом Андора, а чуть пониже, на одном из шпилей, реял темно-красный флаг. Ветерок развернул его, и Мин увидела черно-белый диск. Древний символ Айз Седай. При виде айильцев она мысленно похвалила себя за то, что отказалась от сопровождения Стражей, – айильцы и Стражи стоили друг друга, и это, не ровен час, могло бы обернуться стычкой. Хотя, по правде сказать, Стражей ей особо не навязывали. Отказ ее, по существу, заключался в том, что она улизнула в город на час раньше, чем следовало, – если верить часам, стоявшим на каминной полке в гостинице. Мерана, которая была родом из Кэймлина, уверяла, что отвела их в лучшую гостиницу Нового города. Но задержалась Мин все же не из-за айильцев, хотя страшных историй об убийцах в черных вуалях наслушалась предостаточно. Как всегда, она была одета в мужской кафтан и штаны: правда, шит ее наряд был из самой тонкой светло-розовой шерсти, какую удалось раздобыть в Салидаре, а по манжетам, отворотам и боковым швам штанов красовалась вышивка – крошечные голубые и белые цветочки. И рубаха, тоже скроенная на мужской манер, была из нежного кремового шелка. Когда в Байрлоне после смерти отца она осталась на попечении тетушек, те на первых порах пытались сделать из нее «настоящую девушку», хотя тетка Мирен, кажется, понимала, что уж коли Мин десять лет лазила по штольням, нарядившись мальчишкой, то теперь ее, пожалуй, поздно приучать к платью. Тем не менее они не прекращали своих попыток научить ее носить женские наряды и выполнять женскую работу, от чего она всю жизнь последовательно и упорно уклонялась, как и от иголок с нитками. Если не считать того времени, когда ей довелось обслуживать гостей в таверне «Приют рудокопа», – местечко было низкопробное, но и задержалась она там ненадолго. Об этом позаботились Рана, Джан и Мирен. С тех пор – тогда ей было уже двадцать – Мин ни разу не надевала платья по доброй воле, но сейчас ей почему-то пришло в голову, что оно подошло бы случаю лучше, чем этот мальчишеский кафтанчик. Шелковое платье с облегающим лифом, низким вырезом и… «Пусть принимает меня такой, какая я есть, – сказала себе Мин, досадливо дергая поводьями. – Я не стану меняться ради мужчины». Так-то оно так, только вот совсем недавно наряд ее был столь же незамысловат, как у любого фермера, да и волосы не вились локонами, ниспадая на плечи. «Ты будешь такой, какой он захочет тебя видеть», – сказал ей внутренний голос. Сердито махнув головой, Мин постаралась отбросить эту мысль, как отпихнула бы любого конюха, вздумай он к ней цепляться, и пришпорила лошадку. Когда дело касалось мужчин, ей претило даже думать о женщинах как о существах слабых. Но в конце концов, скоро ей предстояло самой выяснить, что к чему. Спешившись перед дворцовыми воротами, Мин погладила Дикую Розу и опасливо пригляделась к айильцам. Оказалось, что половина из них – женщины и все, кроме одной, выше ее ростом. А все мужчины вымахали с Ранда – многие даже еще выше. Они пристально следили за ней – видимо, за всеми вокруг, но за ней тоже – и при этом, насколько она могла видеть, даже не моргали. Круглые щиты, копья, луки, колчаны и широкие тяжелые ножи айильцев заставляли вспомнить о сопутствовавшей им славе безжалостных убийц. На грудь им свисали полоски черной материи – не иначе как те самые вуали. Мин слышала, будто айильцы никогда не убивают, не закрыв лица, и сейчас очень надеялась, что это правда. Обратилась она к самой низенькой из айильских женщин. Ее рыжие волосы, такие же короткие, какие недавно носила и сама Мин, обрамляли лицо, казавшееся высеченным из камня, но, во всяком случае, ростом она даже уступала Мин. Чуть-чуть. – Я приехала, чтобы встретиться с Рандом ал’Тором, – неуверенно произнесла Мин, – с Драконом Возрожденным. – О Свет, неужто они вовсе никогда не моргают? – Меня зовут Мин. Он меня знает, и у меня для него важное сообщение. Рыжеволосая айилка повернулась к своим соратницам и принялась быстро жестикулировать свободной рукой. Остальные женщины весело рассмеялись. – Я отведу тебя к нему, Мин, – сказала она, вновь повернувшись к девушке. – Но если выяснится, что он тебя не знает, ты уйдешь отсюда куда быстрее, чем пришла. – Некоторые айильские женщины и эти слова встретили смехом. – Меня зовут Энайла. – Он меня знает, Энайла, – повторила Мин. В рукаве она заблаговременно спрятала пару ножей – Том Меррилин научил ее ими пользоваться. Но вот незадача, ей почему-то казалось, что, вздумай она пустить их в ход, эта женщина и ножи отберет, и этими же ножами сдерет с нее шкуру. Над головой Энайлы промелькнул и тут же исчез какой-то образ. Будто бы венок; что это означает – Мин сказать не могла. – Мне и лошадь с собой вести, а? – спросила она. – Не думаю, чтобы Ранду захотелось поговорить и с ней. К ее удивлению, некоторые айильцы – и мужчины, и женщины – рассмеялись. У Энайлы дрогнули губы, – видать, шутка понравилась и ей. Подошедший мужчина взял Дикую Розу под уздцы и повел на конюшню. Несмотря на белое одеяние и потупленный взор, Мин почему-то показалось, что он тоже айилец. Следуя за Энайлой, она пересекла широкий двор и оказалась в самом дворце, где увидела наконец деловито сновавших по увешанным гобеленами коридорам самых обыкновенных слуг в красно-белых ливреях. На айильцев они поглядывали хоть и с опаской, но не слишком внимательно – не иначе как пообвыкли. Мин облегченно вздохнула – она уже начала бояться, что в этом дворце никого, кроме айильцев, и вовсе нет, а сам Ранд встретит ее одетым в этот чудной, в серо-коричнево-зеленых разводах наряд и уставится на нее не моргая. Подойдя к высоким, украшенным резными львами дверям, Энайла остановилась и на языке жестов обратилась к стоявшим на страже айильцам. Все они оказались женщинами. Одна из них – светловолосая, выше большинства мужчин – завертела пальцами в ответ. – Подожди здесь, – сказала Энайла и ступила за порог. Мин подалась следом, но путь ей, будто бы невзначай, преградило копье светловолосой стражницы. А может, это было сделано намеренно – об этом Мин уже не думала. Она увидела Ранда. Одетый в красный кафтан с густым золотым шитьем, он сидел на массивном золоченом троне, будто бы изготовленном из драконьих тел, и держал в руках что-то вроде копья с бело-зелеными кистями. Позади престола Ранда на высоком пьедестале высился еще один трон, тоже золоченый, с изображением Белого льва, выложенным драгоценными камнями на красном фоне. Если верить слухам, тот самый Львиный трон. Ранд выглядел смертельно усталым и был так красив, что у Мин защемило сердце. Вокруг его головы плясало множество образов – они вспыхивали, угасали и появлялись снова. Айз Седай и Стражам тоже всегда сопутствовали образы, но на них Мин старалась не смотреть, тем более что истолковать их значение ей удавалось не чаще, чем в любых других случаях. Однако сейчас она вынуждена была смотреть на эти картины, чтобы заставить себя оторвать взгляд от его лица. Один из множества образов представал ее взгляду всегда, когда Мин смотрела на Ранда. Мириады огней, похожих на звездочки или светлячков, устремлялись в непроглядную черную бездну, стараясь рассеять тьму, заполнить ее собою, – и мгновенно поглощались безбрежным мраком. Казалось, что огоньков стало больше, чем в прошлый раз, когда она видела Ранда, однако тьма поглощала их еще быстрее. А вокруг всего этого полыхала никогда не виденная ею ранее аура – странное смешение желтого, коричневого и пурпурного цветов. Желудок Мин сжался комом. Стараясь отвлечься, она решила присмотреться к аурам находившихся в тронном зале вельмож – надо полагать, все эти люди в богатых, с изысканным шитьем нарядах и пышных шелковых одеяниях были вельможами, – но смотреть оказалось не на что. Так обычно и бывало – вокруг обычных людей редко возникают яркие образы, а когда они все-таки появлялись, почти всегда она понятия не имела, что они означают. Тем не менее Мин присматривалась ко всем, понимая, что, если ей удастся разглядеть и истолковать хотя бы одно видение, это может принести Ранду пользу. Судя по историям, которые ей довелось слышать по приезде в Андор, он нуждался в помощи. В любой помощи, какую только мог получить. Однако в конце концов ей пришлось отказаться от попыток что-то увидеть. Нет смысла пыжиться и щуриться, если смотреть все равно не на что. Мин сокрушенно вздохнула. Неожиданно она поняла, что вельможи с поклонами покидают зал, а Ранд поднялся с места. Энайла помахала рукой, делая Мин знак войти. Ранд улыбнулся, и Мин показалось, что сердце прямо сейчас выскочит у нее из груди. Так вот, значит, что испытывали все те женщины, над которыми она прежде так потешалась. Но нет, она не такая. Она старше его и свой первый поцелуй подарила тогда, когда он еще пас овец и не задумывался о… «О Свет, только бы не подогнулись колени!» Небрежно бросив Драконов скипетр на сиденье трона, Ранд спрыгнул с помоста, подбежал к Мин и, подхватив ее на руки, принялся подбрасывать и вертеть еще до того, как лорды и леди покинули Тронный зал. Некоторые из них выглядели весьма удивленными. – О Свет, Мин, до чего я рад тебя видеть! – весело тараторил Ранд. Смотреть на нее и впрямь было приятнее, чем на каменные физиономии Дайлин или Эллориен. Но даже если бы Аймлин, Арателле, Пеливар, Луан и все прочие, вместо того чтобы поглядывать на него с сомнением, презрением или откровенным недоверием, принялись ликовать по случаю скорого возвращения Илэйн в Кэймлин, появление Мин обрадовало бы его ничуть не меньше. Когда он наконец поставил Мин на пол, девушка покачнулась и, тяжело дыша, припала к его груди. – Прости, – сказал он. – Я не хотел, чтобы у тебя голова закружилась. Просто очень тебе обрадовался. – А она закружилась, пастух ты шерстеголовый, – пролепетала Мин, прижимаясь к его груди. Она слегка отстранилась и бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. – Я проделала долгий путь, приехала сюда чуть ли не среди ночи, при первой возможности сломя голову примчалась к тебе, а ты давай меня бросать да крутить, точно куль с овсом. Неужто тебя так и не научили хорошим манерам? – Шерстеголовый, – рассмеялся Ранд. – Можешь мне не верить, но я и это рад слышать снова. Называй меня, как тебе захочется. Но Мин молчала и лишь смотрела на него снизу вверх, совсем не сердито. Ресницы ее казались еще длиннее, чем он помнил. Спохватившись, Ранд взял девушку за руку. Тронный зал не самое лучшее место для встречи старых друзей. – Пойдем ко мне, Мин, выпьем холодного пуншу. Сомара, я иду в свои покои. Можешь отослать всех прочь. Похоже, Сомара не слишком обрадовалась этому приказу, но тем не менее Дев отпустила – остались лишь она сама и Энайла. Причем обе выглядели хмуро, а почему – Ранд мог только гадать. Он позволил Сомаре собрать во дворце столько Фар Дарайз Май лишь потому, что сегодня к нему приезжали андорские вельможи. Башир находился в расположенном к северу от города лагере своих всадников. Присутствие Дев представлялось оправданным, ибо вельможам требуется напоминать, что к чему, и отсутствие Башира тоже было кстати, ибо такого рода напоминания не должны быть чрезмерными. Сейчас ему хотелось одного: чтобы Девы не стали вести себя с ним как с младшим братишкой. Порой такое случалось. Эти две частенько оказывались в карауле, куда чаще, чем могла бы подойти их очередь, – так представлялось Ранду, но Нандера была столь же непреклонна, как и Сулин, когда он пытался выяснить, с чего бы это так происходит. Ранд мог отдавать приказы Фар Дарайз Май, но он не Дева Копья, и все остальное не его дело. Ранд вел Мин за руку по длинному коридору, а она рассматривала яркие гобелены, инкрустированные столики и сундуки, золоченые чаши, стоявшие в нишах фарфоровые вазы, изготовленные мастерами Морского народа, даже Сомару с Энайлой. Только на Ранда Мин не взглянула ни разу и не сказала ему ни слова. Рука ее тонула в его руке, и по пульсировавшей жилке он мог почувствовать, как бешено колотится ее сердце. И чувствовал, но надеялся, что это не из-за того, что она слишком уж рассердилась на его неуклюжее приветствие. К великому облегчению Ранда, Сомара и Энайла заняли свои места по обе стороны от двери. Правда, когда он попросил пуншу, обе подняли глаза, и ему пришлось с нажимом повторить свою просьбу. Оказавшись наконец в гостиной, Ранд с удовольствием сбросил кафтан. – Садись, Мин, садись. Отдыхай, чувствуй себя как дома. Пунш скоро принесут. И рассказывай, я хочу знать все. Где ты была, как попала сюда, почему приехала ночью. Разъезжать по ночам небезопасно, а уж нынче тем более. Я отведу тебе лучшие покои во дворце… вообще-то, самыми лучшими считаются эти, но уж лучшие после них ты получишь. А захочешь посмотреть город – я выделю для сопровождения айильцев. В их присутствии самые завзятые скандалисты и драчуны жмутся по стеночкам. На миг Ранду показалось, что Мин сейчас рассмеется, но она лишь глубоко вздохнула и вытащила из кармана письмо. – Ранд, я не могу сказать тебе, откуда я приехала, – обещала не говорить, – но там сейчас Илэйн, и… – Так ты из Салидара, – сказал он и улыбнулся, увидев, как расширились ее глаза. – Я тоже кое-что знаю, Мин. И может быть, больше, чем считают некоторые. – Я… я вижу… – едва слышно пролепетала она, вложила письмо ему в руку и отступила. Когда девушка заговорила снова, голос ее звучал тверже: – Я обещала, что перво-наперво вручу тебе это письмо. Так что давай читай. Печать – лилию на темно-желтом воске – и стремительный, летящий почерк, которым было написано его имя, Ранд узнал сразу. Он призадумался, вскрывать ли письмо, но не смог удержаться. Пробежав листок глазами, он уселся прямо поверх кафтана и перечитал снова. Письмо было весьма кратким. Ранд! Я дала тебе понять, каковы мои чувства. Знай, что они не изменились. Надеюсь, ты испытываешь ко мне то же, что и я к тебе. Слушай Мин, она хочет тебе помочь. Я люблю ее, как сестру, и хочу, чтобы так же любил ее и ты. Илэйн Последние строки выглядели как-то коряво – чернила, что ли, у нее подошли к концу? Мин вытягивала шею и крутила головой, стараясь незаметно заглянуть в письмо, но, когда Ранд поднялся, чтобы взять свой кафтан – ангриал в виде маленького толстяка с мечом находился в кармане, – снова отступила. – Неужто все женщины только о том и думают, как свести человека с ума? – пробормотал он. – Что? Ранд не отрывал глаз от письма и говорил, кажется, не столько для Мин, сколько для себя самого: – Илэйн так красива, что на нее не наглядеться, но зачастую мне трудно понять, что она хочет: чтобы я поцеловал ее или чтоб встал перед ней на колени. Хотя, по правде сказать, меня и самого порой тянуло преклонить перед ней колени. Ох, помоги мне Свет! Вот и сейчас она пишет, будто я знаю, каковы ее чувства. Но до того она написала мне два письма – в одном признавалась в любви, а в другом утверждала, что знать меня не желает. Хотелось бы верить, что правду она написала в первом, но… Или вот Авиенда, она тоже очень красива. Но каждый день рядом с ней походил на сражение. Правда, от нее мне ждать поцелуев не приходится, и чувства ее ко мне вполне понятны. Она с большим удовольствием убралась от меня подальше, да и для меня ее уход явился облегчением. Так-то оно так, но мне все время кажется, что я сейчас обернусь и ее увижу. Но ее нет, и мне кажется, будто с ней я утратил частицу самого себя. Мне не хватает этих каждодневных сражений, и я все чаще думаю, что мне было за что бороться. Мин молчала, но что-то в ее молчании заставило Ранда взглянуть на нее. Вид у девушки был непроницаемый, словно у Айз Седай. – Тебе никогда не говорили, что в присутствии одной женщины говорить о другой невежливо? – совершенно спокойно поинтересовалась она. – А уж тем более о двух женщинах сразу? – Мин, – протестующе воскликнул он, – но мы ведь друзья! Я никогда не думал о тебе как о женщине. Едва вымолвив это, он понял, что свалял дурака. – Вот как? – Она подбоченилась, но не так, как делают женщины, если злятся. Она выглядела так, словно… Неожиданно Ранд понял, что, пожалуй, только сейчас заметил, как выглядит Мин. Оказалось, что кафтанчик на ней – не привычный темно-коричневый, а розовый, да еще расшитый цветочками. И вместо обычной короткой стрижки появились вьющиеся локоны. – Ну что, похожа я на мальчишку? – Мин, я… – Похожа я на мужчину? Или, может, на жеребца? – Мин сделала быстрый шаг вперед и… плюхнулась ему прямо на колени. – Мин, – ошарашенно пробормотал Ранд, – что ты делаешь? – Стараюсь втолковать тебе, болван шерстеголовый, что я женщина. Разве я не похожа на женщину? Разве я не пахну, как женщина? Разве я не… Впрочем, довольно. Ну-ка отвечай, овечий пастух! Ранд только сейчас учуял, что от нее пахнет цветами, однако давно знакомые слова «шерстеголовый» да «овечий пастух» усыпили его бдительность и развеяли тревогу. То была прежняя Мин, та самая Мин, которая всегда считала его деревенским парнишкой с соломой в волосах и ветерком в голове. – О Свет, Мин, я прекрасно знаю, что ты женщина. Я совсем не хотел тебя обидеть. Но ведь мы с тобой все равно друзья, разве не так? Мне хорошо с тобой рядом, уютно. С тобой я не боюсь выставить себя дураком, а потому могу рассказать тебе то, чем не поделился бы даже с Мэтом или Перрином. Вот ты пришла, и я будто какую-то ношу сбросил, смог наконец расправить плечи. Понимаешь меня, Мин? Мне хорошо с тобой. Мне тебя очень недоставало. Сложив руки, Мин искоса взглянула на него и нахмурилась. Нога ее дернулась, – пожалуй, она постукивала бы ногой об пол, да только дотянуться не могла. – Ты лучше скажи мне про Илэйн. И про эту, как ее… Авиенду. Кстати, кто она вообще такая? Мне кажется, ты любишь их обеих. Так или нет? Ты мне задолжал пару-тройку ответов. Не вздумай крутить и отвечай прямо. Ты их обеих любишь?