Ей потребовался еще один вздох, чтобы заставить себя говорить дальше: – Я ведь и в другом вас обманывала. Обещала, что не стану одна бывать в Тел’аран’риоде, а сама… – Эмис вновь помрачнела. Сорилея, которая не была ходящей по снам, лишь сокрушенно покачала головой. – Я обещала повиноваться вам как ученица, но, хотя вы и говорили, что после ранения Мир снов для меня слишком опасен, все равно ходила туда. Бэйр бесстрастно сложила руки на груди, а Сорилея пробормотала что-то насчет «глупых девчонок» – но не слишком сурово. Эгвейн набрала воздуху в третий раз – сознаться в этом было труднее всего. Внутри все дрожало, и она удивлялась, как у нее не стучат зубы. – Хуже всего, что я никакая не Айз Седай, а просто принятая. Это, по-вашему, все равно что ученица. Айз Седай мне не быть долгие годы, а может, после всего этого, и никогда. Сорилея вскинула голову, губы сжались в ниточку, но ни она, ни две другие Хранительницы не вымолвили ни слова. Как поправить дело, должна была решать сама Эгвейн. Они уже никогда не смогут относиться к ней так, как прежде, но… «Ты во всем созналась, – прошептал внутренний голос. – Теперь твоя задача как можно скорее добраться до Салидара. Может, ты и станешь когда-нибудь Айз Седай, но не рассчитывай на это, если рассердишь их своей медлительностью». Эгвейн опустила глаза, уставясь на цветной ковер, и скривилась от презрения к этому трусоватому шепотку. Если ей в голову лезут такие мысли, это позор. Нет, прежде чем уйти, она должна уладить все дела здесь. Уладить в соответствии с джи’и’тох. Пусть она не могла поступить иначе – за все надо платить. А какова плата за ложь, Авиенда показала ей еще в Пустыне, несколько месяцев назад. Собрав все свое мужество – хотелось надеяться, что его хватит, – Эгвейн отложила в сторону платье и встала. Странно, но оказалось, что самое трудное – начать. Она бестрепетно подняла глаза, и ей вовсе не пришлось выдавливать из себя слова. – Я имею тох. – Она стояла гордо, с высоко поднятой головой. Дрожь ее больше не била. – Прошу об одолжении: помогите мне исполнить мой тох. Салидару придется подождать. Опершись на локоть, Мэт следил за ходом игры в «змей и лисиц», разворачивающейся на доске на полу палатки. Порой у него с подбородка капала капля пота – хорошо еще, что не на игровую доску. Правда, на самом деле это была не доска, а расчерченный черными чернилами кусок красной материи. Стрелки указывали, с каких линий можно ходить только в одну сторону, а с каких – в обе. Десять круглых фишек из светлого дерева с нарисованными черными треугольниками означали лисиц, а десять таких же, но с волнистыми линиями – змей. Две лампы, горевшие по обе стороны игрового поля, давали достаточно света. – На сей раз мы точно выиграем, Мэт. – Голос Олвера звучал возбужденно. – Обязательно победим, вот увидишь. – Очень может быть, – отозвался Мэт. Две их фишки – каждая с черным пятнышком – уже находились неподалеку от центрального круга, но теперь предстояло бросать кости для змей и лисиц. Обычно их в лучшем случае удавалось выставить лишь на внешний край. – Кидай кости. Сам Мэт даже не прикасался к кружке с костями, поручив это дело Олверу, ибо не собирался растрачивать свою удачу на детскую игру. Ухмыльнувшись, Олвер встряхнул кожаную кружку и выбросил изготовленные его отцом деревянные кости. Сосчитав очки, парень застонал. Три кости упали лицевой стороной, помеченной треугольником, а еще три – волнистыми линиями. Значит, они должны кратчайшим путем передвинуть змей и лисиц к собственным фишкам, а если ход лисицы или змеи заканчивался на твоем поле… Змея побила фишку Олвера, лисица – фишку Мэта. И, насколько мог видеть Мэт, следующим ходом еще две змеи настигали его фишку. Он знал, что, пока следуешь правилам, выиграть в эту детскую игру невозможно. Когда Олвер повзрослеет, он тоже поймет это и, как и все дети, просто-напросто забросит бессмысленную забаву. Игра – это игра, но Мэту все равно становилось не по себе, когда лисица, а особенно змея съедала его фишку. Это наводило на не слишком приятные воспоминания, даже если одно не имело отношения к другому. – Ну, – пробормотал Олвер, – мы почти выиграли. Сыграем еще разок? – Не дожидаясь ответа, мальчик сделал знак, открывающий игру, – начертил треугольник и волнистую линию и нараспев произнес: – «Храбрый – осилит, огонь – ослепит, мотив – очарует, железо – скрепит». Мэт, а почему мы так говорим? Ведь у нас нет ни огня, ни музыки, ни железа. – Не знаю. Стишок разворошил что-то в голове, но что именно – Мэт сообразить не мог. Воспоминаниям из тер’ангриала он не слишком доверял, а в собственной его памяти оставались провалы, заполняемые смутными видениями. А этот мальчишка все время задает вопросы, на которые у Мэта нет ответов. Только и знает, что твердить «почему» да «почему». Из ночной темноты вынырнул Дайрид. Лицо его блестело от пота, но он все равно был в кафтане, хотя на сей раз все же расстегнутом. На физиономии офицера, поверх давно побелевших шрамов, розовел свежий рубец. – Олвер, я думаю, тебе пора спать, – сказал Мэт, неохотно поднимаясь на ноги. Он ощутил несколько уколов боли, но они были вполне терпимы – раны заживали довольно быстро. – Складывай свою доску. – Подойдя к Дайриду, Мэт понизил голос до шепота: – Если хоть заикнешься об этом, я тебе глотку перережу. – Это еще почему? – с деланой серьезностью поинтересовался Дайрид. – По-моему, из тебя вышел неплохой папаша. А малец похож на тебя как две капли воды. – Дайрид с трудом подавил смешок, но в следующее мгновение действительно заговорил серьезно: – Лорд Дракон в лагере и идет сюда. Мысль о том, чтобы съездить Дайриду кулаком по носу, мигом улетучилась. Даже не набросив кафтана, Мэт откинул полог палатки и нырнул в ночь. Завидев его, стоявшие на часах вокруг палатки шестеро солдат Дайрида вытянулись в струнку. Все шестеро были арбалетчиками – пики не самое подходящее оружие для караула. Стояла ночь, но темно в лагере не было. Восковой свет висевшей на безоблачном небе прибывающей луны в третьей четверти сливался с отсветами многочисленных костров, горевших между палатками. На всем пути от палатки Мэта до ограждавшего лагерь частокола в двадцати шагах один от другого были расставлены часовые. Не совсем то, чего хотелось бы Мэту, но он надеялся, что в случае нежданного нападения эта мера предосторожности окажется полезной. Местность была ровная, и Мэт издали приметил шагавшего по направлению к нему Ранда. Тот был не один. Его сопровождали двое айильцев с закрытыми вуалями лицами. Они скользили на цыпочках, мгновенно оборачиваясь на любой шорох, – даже если какой-то солдат всхрапывал во сне или часовой переступал с ноги на ногу. А еще с ним была та айильская девица, Авиенда. Закинув за плечи какой-то узел, она вышагивала с таким видом, словно готова была вцепиться в глотку любому, кто встанет у нее на пути. И зачем только Ранд повсюду таскает ее за собой? «От айильских женщин вообще одни неприятности, – мрачно подумал Мэт, – а от этой неприятностей больше, чем от кого бы то ни было». – Он что, и вправду Дракон Возрожденный? – едва не подпрыгивая от возбуждения, шепотом спросил Олвер, прижимая к груди свернутую игровую доску. – Самый настоящий, – подтвердил Мэт. – А теперь марш в постель! Мальчишкам тут делать нечего. Олвер, обиженно ворча, ушел, но никак не дальше ближайшей палатки. Краешком глаза Мэт приметил, как тот выглядывает из-за угла, но оставил паренька в покое, хотя, приглядевшись к Ранду, решил, что не только мальчишкам, но и взрослым лучше бы держаться отсюда подальше. Лицо Ранда казалось окаменевшим, хотя глаза его лихорадочно поблескивали то ли от волнения, то ли от напряжения. В одной руке он сжимал пергаментный свиток, другой непроизвольно поглаживал рукоять меча. В свете костров сверкала пряжка ремня с драконом; изредка ало-золотые отблески вспыхивали и на голове одного из драконов – когда тот выглядывал из-под манжета. Подойдя к Мэту, Ранд не стал тратить время на приветствия: – Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал. Ночь стояла душная, но, хотя зеленый, с золотым шитьем и высоким воротом кафтан Ранда был застегнут доверху, на лице его не было ни капли пота. Дайрид, Талманес и Налесин – каждый в том, что успел набросить, – стояли поодаль. Мэт сделал знак, чтобы они подождали, и кивком пригласил Ранда в свою палатку. Следуя за Рандом, он нащупал сквозь рубаху серебряную лисью голову. Хотелось надеяться, что ему нечего бояться. Хотя Ранд и сказал, что им надо поговорить наедине, Авиенда, по всей видимости, решила, что к ней это не относится. Она тоже прошмыгнула в палатку и стояла там как ни в чем не бывало, с непроницаемым видом глядя на Ранда. Впрочем, время от времени она бросала взгляды и на Мэта. Ранд, похоже, вовсе не обращал на нее внимания. Войдя в палатку, он, кажется, забыл о том, что спешит, и принялся рассеянно озираться по сторонам, хотя, как думалось Мэту, едва ли что-нибудь замечал. По правде сказать, и замечать-то было нечего. Лампы Олвер вновь поставил на маленький складной столик – складными были и кресло, и умывальник, и походная кровать. Все было покрыто черным лаком с золотыми узорами; коли у человека завелись денежки, почему бы и не позаботиться о некоторых удобствах? Разрезы, сделанные в стене палатки айильцами, были аккуратно зашиты, но все равно оставались заметными. Мэт первым прервал затянувшееся молчание: – В чем дело, Ранд? Надеюсь, ты не вздумал в последний момент изменить план? Ответа не последовало. Ранд лишь взглянул на собеседника так, словно только сейчас заметил его присутствие. Мэту стало не по себе. Что бы там ни думали молодцы из Отряда, он всеми силами старался избегать сражений. Другое дело, что тяготение та’верена порой пересиливало его везение. И тут, как считал Мэт, не обходилось без воздействия Ранда, та’верена более сильного. Порой Мэту казалось, что он физически ощущает это притяжение. Коли в дело вмешивался Ранд, все было возможно – Мэт не удивился бы, заснув в амбаре, а проснувшись в гуще ожесточенной битвы. – Еще несколько дней, – и я буду в Тире, – сказал Мэт. – Паромы перевезут Отряд через реку, и мы соединимся с Вейрамоном. Проклятье, слишком поздно что-нибудь менять… – Я хочу, чтобы ты доставил Илэйн в… в Кэймлин, – перебил его Ранд. – Доставил в целости и сохранности. Не отходи от нее, пока она не воссядет на Львиный трон. Авиенда прокашлялась. – Да, – сказал Ранд. Голос его почему-то стал таким же суровым и холодным, как и лицо. Впрочем, ничего удивительного, если он сходит с ума. – Да, Авиенда отправится с тобой. Я думаю, так будет лучше всего. – Ты думаешь, так будет лучше? – негодующе воскликнула Авиенда. – Да не проснись я вовремя, ты бы и не сказал мне, что узнал, где нынче Илэйн! Ты, Ранд ал’Тор, никуда меня не посылаешь. Это мне надо поговорить с Илэйн о… У нас с ней свои дела. – Я очень рад, что ты выведал, где Илэйн, – заметил Мэт без особого восторга. На месте Ранда он оставил бы эту Илэйн там, где она до сих пор пряталась. «О Свет, – подумал он, – по мне, так Авиенда и то лучше». Айильские женщины, на худой конец, не задирают нос и не считают, будто все обязаны плясать под их дудочку. Шутки у них, правда, грубоватые, да и привычку время от времени пытаться тебя убить нельзя назвать приятной. – Илэйн так Илэйн, но я-то тебе зачем понадобился? Нужна она тебе – сигани в свой проход, поцелуй ее покрепче, сгреби в охапку да тащи в Кэймлин. Авиенда устремила на Мэта негодующий взгляд; можно подумать, он предложил поцеловать не Илэйн, а ее. Вместо ответа Ранд расстелил на столике пергамент, – чтобы не загибались края, он придавил их лампами. То была карта долины реки Элдар и прилегающих земель, миль по пятьдесят в обе стороны от русла. Начертанная синими чернилами стрелка указывала на лес, рядом со стрелкой было написано: «Салидар». – Она там. А вот здесь большая прогалина. – Ранд постучал пальцем по карте – рядом с восточным ее краем. Судя по обозначениям, местность там тоже была в основном лесистой. – Видишь, ближайшая деревня милях в двадцати к северу. На этой прогалине я и открою проход – для тебя и Отряда. Мэт вздрогнул, но скрыл это за ухмылкой: – Слушай, раз уж тебе втемяшилось, что этим должен заняться я, ладно, но при чем здесь Отряд? Открой для меня проход в этот Салидар. Я заброшу ее на лошадь и… И что дальше? Собирается ли Ранд открыть проход еще и из Салидара в Кэймлин? А то ведь с берегов Элдар до Кэймлина путь неблизкий, тем более в компании со знатной заносчивой девицей и айилкой. – Отправишься с Отрядом, Мэт, – отрезал Ранд, – со всем Отрядом, до последнего солдата! – Он перевел дыхание, и голос его смягчился. Голос, но не лицо. И глаза по-прежнему лихорадочно блестели. Мэт готов был подумать, что он попросту болен. – Мэт, в Салидаре – Айз Седай. Сколько – не знаю. Поговаривают, будто их там сотни, но я думаю – не больше пятидесяти. Не все же перебежали туда из Башни. Я собираюсь выпустить тебя в двух-трех днях пути от Салидара, чтобы они прознали о твоем приближении заранее. А то ведь от неожиданности подумают еще, будто на них напали белоплащники. Раз они выступили против Элайды, им и без нас есть кого бояться, так что не стоит пугать их еще больше. Думаю, тебе и делать-то ничего не придется; просто явишься туда и объявишь, что Илэйн должна короноваться в Кэймлине, чтобы они ее отпустили. А там сам посмотришь; если сочтешь, что они заслуживают доверия, предложи им свою поддержку. И мою: предполагается, что они на моей стороне и должны обрадоваться такому известию. А потом отвези Илэйн – и стольких Айз Седай, сколько захочет ехать, – в Кэймлин. Прямо через Алтару и Муранди. Развернешь мое знамя, объяснишь, куда и зачем едешь, – думаю, тебя пропустят безо всяких препон. А ежели тебе попадутся принявшие Дракона, собери их и возьми с собой. Коли вовремя не накинуть на них узду, они могут превратиться в обычных разбойников, – я слышал, такое уже случалось, – но помаши у них перед носом моим знаменем – и они побегут за тобой. – Ранд вдруг осклабился, но глаза его не улыбались. – Сколько птиц можно зашибить одним камушком, а, Мэт? Проедешь через Алтару и Муранди с шестью тысячами солдат, уведешь оттуда принявших Дракона, а возможно, и покоришь для меня обе эти страны. От всего услышанного Мэту стало не по себе – сомнений в том, что Ранд спятил, у него почти не осталось. Хорошенькое дельце – внушить полусотне Айз Седай мысль, будто он собирается на них напасть! Неужто от него ожидают, что он напугает пятьдесят Айз Седай? Предположим, пять-шесть Айз Седай его не устрашат, но пятьдесят? Мэт невольно коснулся лисьей головы и подумал, что на сей раз ему предоставляется возможность выяснить, действительно ли он удачлив. Что же до похода через Алтару и Муранди, то Мэт заранее мог сказать, что из этого выйдет. Каждый паршивый лордик, по землям которого пройдет отряд, надуется, как драчливый петух, и попытается клюнуть, стоит повернуться к нему спиной. А коли вдобавок сработает и влияние та’верена, не будет ничего удивительного, если какой-нибудь лордишка соберет войско и преградит ему дорогу. – Послушай, Ранд! – Мэт предпринял последнюю попытку вразумить друга. – А не привлечет ли это внимание Саммаэля? Мы ведь хотели, чтобы он смотрел на восток. На восток, а не на север. Не забыл? Потому-то я и нахожусь здесь. Ранд покачал головой: – Все, что он сможет увидеть, – это почетный эскорт, сопровождающий новую королеву Андора в ее столицу. Да и то неизвестно, узнает ли он об этом до вашего прибытия в Кэймлин. Как быстро ты успеешь собраться? Мэт открыл было рот, но возражать не стал – Ранда все едино не переубедить. – Мне потребуется два часа. Поднять Отряд по тревоге и усадить в седла можно и быстрее, но куда спешить? Меньше всего Мэту хотелось, чтобы солдаты решили, будто Отряд собирается на кого-то напасть. – Хорошо, – отозвался Ранд. – Мне и самому понадобится примерно час. – На что именно – он уточнять не стал. – Держись поближе к Илэйн, Мэт. Оберегай ее. Ежели она не доберется живой до Кэймлина и не сможет короноваться, во всей этой затее не будет никакого смысла. «Ну-ну, – сказал себе Мэт. – Можно подумать, будто я не видел, как вы нежничали да обнимались по всем закоулкам Твердыни». – Я буду относиться к ней как к сестре. – Родные сестрицы Мэта обычно делали все возможное, чтобы испортить ему жизнь, да и от Илэйн следовало ждать того же. Может, хоть Авиенда окажется получше. – И глаз с нее не спущу, пока она не усядется на свой трон. «А станет слишком уж задаваться, придется ей растреклятую взбучку задать», – подумал Мэт, но вслух этого говорить не стал. Ранд задумчиво кивнул: – Да, кстати, чуть не забыл сказать. Бодевин сейчас в Кэймлине. И не она одна, Верин с Аланной привезли туда много двуреченских девчонок. Они собираются учиться, хотят стать Айз Седай. Но в нынешних обстоятельствах я не могу позволить им ехать в Тар Валон. Может, те Айз Седай, которых ты привезешь из Салидара, помогут с этим разобраться. Мэт опешил. Сестрица Боде, ябеда, вечно жаловавшаяся матушке на его проказы, – и вдруг Айз Седай? – И еще, – продолжал Ранд, – может случиться, что Эгвейн окажется в Салидаре раньше тебя. И боюсь, тамошние сестры прознали, что она выдавала себя за Айз Седай. Постарайся ее выручить. Скажи, что я при первой возможности помогу ей вернуться к Хранительницам Мудрости. Думаю, она с удовольствием поедет с тобой, хотя… может, и нет, сам ведь знаешь, какая она упрямая. Но главное – Илэйн. Покуда не доставишь ее в Кэймлин, глаз с нее не спускай. – Обещаю, – пробормотал вконец сбитый с толку Мэт. Как, во имя Света, Эгвейн может оказаться на берегу Элдар? Мэт точно знал, что, когда он покидал Мироун, она находилась в Кайриэне. Разве что и она выучилась Рандову фокусу с проходами. Коли так, ей ничего не стоит когда угодно оказаться в любом месте. Или, к примеру, открыть проход прямо из Салидара в Кэймлин. Для него и всего Отряда. – Не беспокойся насчет Эгвейн. Постараюсь избавить ее от неприятностей, несмотря на все ее упрямство. Уж ему-то не привыкать таскать для других каштаны из огня без всякой надежды на благодарность. Но это ж надо – Боде вздумала сделаться Айз Седай! «Кровь и проклятый пепел!» – Хорошо. – Ранд кивнул, не отводя глаз от карты. Точнее, он их все-таки отвел, но лишь на мгновение. Мэту показалось, будто он хотел сказать что-то Авиенде, но передумал и резко от нее отвернулся. – Вместе с Илэйн должен быть и Том Меррилин. – Ранд достал из кармана сложенное и запечатанное письмо. – Передай ему вот это.