Ранд кивнул. Эта смерть ничего не меняла – во всяком случае, меняла не больше, чем рассказ о Тигрейн. – Пусть кто-нибудь займется его похоронами. Погребальная молитва не повредит, если даже и не поможет. И почему эти королевы на витражах по-прежнему смотрят на него с укором? Ясно ведь, что на своем веку им доводилось видеть не меньшее зло – возможно, даже в этих самых покоях. Он все так же ощущал Аланну – пустота не отгораживала от нее. Можно ли доверять Эгвейн? Она умеет хранить секреты. – Возможно, я проведу ночь в Кайриэне. – Странный конец странного человека, – заметила вышедшая из-за помоста Авиенда. За возвышением, на котором стоял трон, находилась маленькая дверца, через которую можно было попасть в гардеробную, а оттуда выйти в коридор. Ранд собрался было встать между девушкой и кровавой грудой на полу, но передумал. Авиенда лишь скользнула по телу взглядом. Раньше она была Девой и чего-чего, а уж мертвецов повидала немало. К тому времени, когда Авиенда отказалась от копья, она, надо полагать, умертвила не меньше людей, чем видел мертвых Ранд. Смотрела же она не на покойника, а на Ранда, смотрела внимательно, желая удостовериться, что он не пострадал. При виде ее Девы заулыбались и раздались в стороны, оттеснив Красных Щитов и позволяя ей пройти поближе к Ранду, но Авиенда осталась там, где стояла. Она теребила шаль и смотрела на него. Хорошо еще, что она – хотя Девы могли иметь на сей счет иное мнение – оставалась рядом с ним лишь по повелению Хранительниц Мудрости, поручивших ей шпионить за ним. Хорошо, потому что Ранд чувствовал почти непреодолимое желание обнять ее прямо сейчас, прямо здесь. Благодарение Свету, что она не испытывала к нему никаких чувств. Ранд подарил ей костяной браслет, на котором были вырезаны розы с шипами – подходящий подарок, принимая во внимание ее характер. Она носила его – единственное украшение, не считая серебряного ожерелья со странным тонким узором, который кандорцы называют «снежинками». Откуда взялось ожерелье, кто ей его подарил – Ранд не знал. «О Свет! – негодовал он на себя. – Как можно мечтать об Авиенде и об Илэйн, заведомо зная, что у тебя нет права ни на ту, ни на другую! Ты хуже, чем думал о себе Мэт». Даже у Мэта хватало ума и порядочности держаться подальше от женщины, если он полагал, что его общество может ей как-то повредить. – Мне тоже надо в Кайриэн, – заявила Авиенда. Ранд поморщился. Он собирался заночевать в Кайриэне отчасти и потому, что там ему не пришлось бы спать в одной комнате с ней. – Это не имеет никакого отношения к… – резко начала она и закусила губу. Зелено-голубые глаза девушки сверкнули. – Просто мне надо поговорить с Хранительницами Мудрости, с Эмис. – Понятное дело, – произнес он. – Почему бы и нет? – Всегда оставалась возможность как-нибудь отделаться от нее в последний момент. Башир коснулся его руки: – Ты собирался провести смотр моим всадникам. Сегодня после обеда. – Сказано это было будто мимоходом, но взгляд раскосых глаз Башира придавал словам особый вес. Смотр был очень важен, но Ранд чувствовал необходимость убраться из Кэймлина, из Андора. – Завтра. Или послезавтра. Нужно оказаться подальше от взоров тех королев, чтобы не задаваться вопросом: а что, если их потомок – о Свет, ведь он их потомок! – разорвет их землю в клочья, как разорвал уже множество других? И подальше от Аланны. Хотя бы на одну ночь необходимо убраться отсюда. Глава 17 Колесо жизни С помощью потока Воздуха Ранд подобрал с трона скипетр и пояс с мечом и открыл переходные врата прямо перед помостом. Светящаяся щель расширилась, открывая взгляду пустую, обшитую темными панелями палату, находившуюся более чем в шестистах милях от Кэймлина, в Солнечном дворце. В королевском дворце Кайриэна. Расположенная на отшибе комната была специально приспособлена для его нужд – мебели в ней не имелось, но деревянная обшивка стен и темно-синие плиты пола блестели полировкой. Лишенная окон, комната тем не менее была ярко освещена: восемь высоких золоченых светильников горели здесь днем и ночью. Свет масляных ламп усиливался многочисленными зеркалами. Ранд задержался, чтобы опоясаться мечом, а Сулин с Уриеном открыли дверь в коридор и, опередив его, вывели туда Дев и Красных Щитов. В нынешних обстоятельствах эта предосторожность казалась Ранду смехотворной. Широкий наружный коридор – а в комнату можно было попасть только таким путем – уже был заполнен охраной. Там находилось три десятка Фар Алдазар Дин, Орлиных Братьев, и почти две дюжины солдат Берелейн из Майена в покрытых красным лаком стальных нагрудниках и в похожих на горшки шлемах с ободками и назатыльниками. Если хоть где-нибудь Ранд и мог обойтись без Дев, то в первую очередь в Кайриэне. Когда Ранд появился на пороге, по коридору уже спешил Орлиный Брат, а следом за рослым айильцем с трудом поспевал неловко сжимавший копье майенец. По существу, за Фар Алдазар Дин тянулось чуть ли не маленькое войско: челядь в разнообразных ливреях, Защитник Твердыни из Тира в черно-золотом мундире и сверкающей кирасе, кайриэнский солдат с выбритым лбом – его нагрудник был выщерблен и помят куда больше, чем у тайренца, – и две молодые айилки в тяжелых темных юбках и в просторных белых блузах. Ранду показалось, что он узнал в них учениц Хранительниц Мудрости. Весть о его прибытии распространилась по дворцу мгновенно. Как всегда. По крайней мере Аланна теперь далеко. Верин тоже, но главное, Аланна. Правда, он по-прежнему чувствовал ее. Даже на этом расстоянии он смутно ощущал направление, в котором она находилась, – где-то на западе. Впечатление было такое, словно она вот-вот прикоснется сзади к его шее. Существует ли хоть какой-то способ избавиться от нее? На мгновение Ранд ухватился за саидин, но, как всегда, это ничего не изменило. «Ты никогда не выберешься из ловушки, в которую сам угодил, – зазвучало в голове сбивчивое бормотание Льюса Тэрина. – Чтобы сломить силу, необходимо прибегнуть к большей силе, а прибегнув к ней, ты снова угодишь в ловушку. И так будет вечно, ведь ты не можешь умереть». Ранд поежился. Порой ему и вправду казалось, что Льюс Тэрин обращается к нему, говорит с ним. Так или иначе, терпеть в своей голове чужой голос было бы легче, будь от него хоть какой-нибудь толк. – Я вижу тебя, Кар’а’карн, – приветствовал юношу один из Орлиных Братьев. Сероглазый, ростом с самого Ранда, с пересекавшим нос белесым шрамом, который был очень заметен на загорелом лице. – Я – Корман из Мосаада Гошиен. Да обретешь ты сегодня прохладу. Не успел Ранд ответить, как того требовал обычай, а к нему уже протолкался розовощекий майенский офицер. Точнее, не то чтобы протолкался, он был слишком изящен и строен, чтобы оттолкнуть человека на голову выше его ростом и вдвое шире в плечах, тем более айильца, а, скорее, проскользнул вперед. Но так или иначе, он оказался рядом с Корманом и, сунув под мышку темно-красный шлем с одним-единственным тонким красным пером, представился: – Милорд Дракон, я – Хавьен Нурелль, лорд-лейтенант Крылатой гвардии, – по бокам его шлема были приделаны крылышки, – на службе у Берелейн сур Пейндраг Пейерон, Первенствующей в Майене. Я к вашим услугам. Корман взглянул на него искоса, с некоторым удивлением. – Я вижу тебя, Хавьен Нурелль, – серьезно ответил Ранд, и юноша заморгал. Впрочем, почему юноша? Если вдуматься, он едва ли моложе самого Ранда, просто с некоторых пор ровесники нередко казались Ранду чуть ли не детьми. – Если вы с Корманом покажете мне… – начал Ранд и неожиданно понял, что Авиенды поблизости нет. Ну и дела! Он столько времени ломал голову, стараясь избавиться от нее, а она без конца к нему цеплялась, и вот, когда он наконец позволил ей отправиться с ним, ускользнула, стоило ему только отвернуться. – Отведите меня к Берелейн и Руарку, – хрипловато распорядился он. – Если они не вместе, отведите к тому, кто находится ближе, и найдите другого. Наверняка побежала к своим драгоценным Хранительницам Мудрости – доносить, что да как он собирается делать. Эту женщину необходимо оставить здесь. «Ты не можешь получить того, чего желаешь. А ты желаешь как раз того, чего получить не можешь», – маниакально рассмеялся Льюс Тэрин. Но теперь это уже не беспокоило Ранда. Во всяком случае, не беспокоило так, как прежде. Раз некуда деваться, надо терпеть. Обсуждая, кто, Берелейн или Руарк, находится ближе, Корман и Хавьен зашагали вперед. Своих людей они оставили у дверей Рандовой палаты, но процессия и без них получилась внушительная, ибо сводчатый коридор заполнили Девы и Красные Щиты. Несмотря на множество высоких светильников, коридор казался мрачным и производил гнетущее впечатление. Ярких цветов почти не встречалось, а если и попадались красочные шпалеры с изображением цветов, оленей, охотящихся леопардов или сражающихся дворян, то лишь изредка, и развешаны они были в строгом порядке. Кайриэнская прислуга, торопливо уступавшая Ранду дорогу, носила простое темное платье. На род их занятий указывали лишь цветные нашивки на обшлагах и вышитые на груди эмблемы, указывающие на принадлежность к тому или иному Дому. Правда, у иных цветными – цветов, указывающих на Дома их хозяев, – были воротники и рукава. Чем выше ранг слуги, тем более яркое платье он носил, но все кайриэнские наряды казались тусклыми и скромными в сравнении с придворными ливреями, какие носили в иных землях. Кайриэнцы чтили упорядоченность и не любили чрезмерной пышности. В изредка встречавшихся нишах стояли золоченые чаши или вазы Морского народа, но тоже строгих форм, без завитушек и прочих излишеств. Порой коридор выходил к огражденному прямоугольными колоннами зимнему садику, но и тот был строго расчерчен прямыми, как стрела, дорожками. Все клумбы имели одинаковые размер и форму, все кусты и маленькие деревца, аккуратно подстриженные, высаживались на равном расстоянии друг от друга. Ранд не сомневался, что, если бы засуха позволила распуститься цветам, кайриэнцы и их выстроили бы шеренгами, точно солдат. Он пожалел, что этих чаш и ваз не видит Дайлин. Пройдя через Кайриэн, Шайдо унесли с собой все, что могли, а что не смогли унести, предали огню, но такое поведение шло вразрез с принципами джи’и’тох. Айильцы, которые последовали за Рандом и спасли город, тоже брали добычу, но в соответствии со своим обычаем: участники сражения имели право на пятую часть всего достояния побежденных, но сверх этого не взяли бы и оловянной ложки. В Андоре Бэил, хотя и неохотно, согласился отказаться даже от этого. Здесь айильцы получили причитающееся, но дворец отнюдь не выглядел разграбленным. Ранд полагал, что, не сверившись с описью, никто бы и не поверил, что отсюда что-то взято. Несмотря на свою оживленную дискуссию, Корман и Хавьен так и не нашли ни Руарка, ни Берелейн. Те объявились сами, выступив навстречу Ранду из-за колоннады. Сопровождающих с ними не было, и Ранд понял, что возглавлять шествие придется ему самому. Одетый в кадин’сор Руарк, могучий мужчина с тронутыми сединой темно-рыжими волосами, словно башня возвышался над Берелейн, красивой светлокожей молодой женщиной в сине-белом платье. Вырез у платья был таким глубоким, что, когда она присела в реверансе, у Ранда запершило в горле. С шеи Руарка свободно свисала шуфа, никакого оружия, кроме тяжелого айильского ножа, у него не было. Голову Берелейн украшала диадема Первой Майена – раскинувший в полете крылья золотой ястреб, а блестящие темные волосы женщины ниспадали на обнаженные плечи. Может, оно и хорошо, что Авиенда ушла. Порой она круто обходилась с женщинами, пытавшимися заигрывать с Рандом. Неожиданно он осознал, что Льюс Тэрин удовлетворенно мурлыкает, словно любуется хорошенькой женщиной, не замечающей его присутствия. «Прекрати сейчас же! – мысленно приказал Ранд. – Нечего пялиться на нее моими глазами!» Неизвестно, услышал ли его Льюс Тэрин и было ли на самом деле кому это слышать, но надоедливое мурлыканье прекратилось. Хавьен опустился на одно колено, но Берелейн почти рассеянным жестом велела ему подняться. – Надеюсь, у милорда Дракона все хорошо. И у его друзей – Мэта Коутона и Перрина Айбары. – Голос был такой, что и не хочешь, а заслушаешься. – Все хорошо, – ответил Ранд. Берелейн всякий раз справлялась о Мэте и Перрине, хотя Ранд не раз втолковывал ей, что один из них находится на пути в Тир, а другого он и вовсе не видел с тех пор, как отправился в Пустыню. – А как обстоят дела здесь? Берелейн переглянулась с Руарком – вождь и Первенствующая на ходу пристроились по обе стороны от Ранда – и ответила: – Все в порядке, как и должно быть, милорд Дракон. – Все хорошо, Ранд ал’Тор, – подтвердил Руарк, без всякого выражения на лице. Впрочем, таковое вообще появлялось нечасто. Ранд знал, и та и другой понимали, почему он поручил начальствовать здесь Берелейн. Причиной тому был холодный расчет. Из всех правителей Берелейн первой добровольно предложила Ранду союз, и он мог доверять ей, ибо она сейчас больше, чем когда бы то ни было, нуждалась в его защите от притязаний Тира. Благородные лорды всегда пытались обращаться с Майеном как со своей провинцией. Помимо того, она, чужестранка из маленького государства, расположенного в сотнях лиг к югу, не имела ни малейшего резона отдавать предпочтение любой из соперничающих кайриэнских партий, не могла претендовать на здешний трон и имела опыт государственного управления. Основания весьма весомые. Зная, как айильцы относятся к кайриэнцам, а кайриэнцы к айильцам, Ранд понимал, что, поручи он правление Руарку, дело закончится кровопролитием. А крови в Кайриэне и так пролилось более чем достаточно. Этот замысел сработал. Как и Семарадрида и Вейрамона в Тире, в Кайриэне приняли Берелейн потому, что ее назначил Ранд, но смириться с ее правлением было легче, чем с властью какого-нибудь айильского вождя. Берелейн же знала, что делает, и у нее хватало ума прислушиваться к советам Руарка, когда приходилось иметь дело с оставшимися в Кайриэне вождями айильских кланов. Несомненно, ей приходилось сталкиваться с Хранительницами Мудрости – те, как и Айз Седай, совали свой нос повсюду, – но ни о каких осложнениях в связи с этим она пока не заикалась. – А что с Эгвейн? – спросил Ранд. – Ей хоть немного лучше? Берелейн поджала губы. Она недолюбливала Эгвейн, так же как и Эгвейн – ее. Почему – Ранд не знал. Руарк развел руками: – Вроде бы поправляется. Во всяком случае, так мне говорила Эмис. – Эмис, Хранительница Мудрости, была женой Руарка. Одной из двух его жен – некоторые айильские обычаи Ранд находил более чем чудны`ми. – Она сказала, что Эгвейн еще нуждается в отдыхе, легких упражнениях, обильном питании и свежем воздухе. Наверное, гуляет где-нибудь, наслаждается дневной прохладой. Услышав о «прохладе», Берелейн покосилась на вождя с довольно кислым видом. Легкая пелена пота на лице ничуть не умаляла ее красоты, но сам-то Руарк не потел вовсе. – Я бы хотел навестить ее, – заявил Ранд и тут же добавил: – Конечно, с разрешения Хранительниц. – По части ревностного отношения к своим прерогативам Хранительницы Мудрости ничуть не уступали Айз Седай и при всяком удобном случае давали это понять вождям септов и кланов, а Кар’а’карну, пожалуй, в первую очередь. – Но сперва мы… Они проходили мимо балюстрады, откуда, словно с балкона, можно было видеть внутренний двор. Снизу доносился какой-то шум. Ранд с любопытством бросил туда взгляд и остолбенел. Дюжина взмокших от пота молодых женщин, разбившись на пары, под приглядом одетого в простой серый кафтан кайриэнца обучались искусству владеть мечом. Именно стук деревянных мечей и привлек внимание Ранда. Некоторые ученицы были в костюмах для верховой езды, другие и вовсе обрядились в мужское платье. Движения одних были напористы, но чересчур резки, а иным, плавно перетекавшим из стойки в стойку, как раз пыла и недоставало. Лица девушек выражали мрачную решимость, порой, когда та или иная понимала, что допустила ошибку, сменявшуюся удрученным смехом. Наставник, малый с прямой, как копье, спиной, хлопнул в ладоши, и тяжело дышавшие женщины оперлись на свои деревянные мечи. Некоторые, морщась, растирали непривычные к твердым рукоятям ладони. Откуда-то со стороны высыпали слуги, – кланяясь и приседая, они разносили подносы, уставленные кубками и кувшинами. Вид у этих слуг и служанок тоже был совершенно необычным для Кайриэна – все они носили белое. Платья, куртки, штаны – все белое, без единого пятнышка. – Это еще что? – спросил Ранд. Руарк неодобрительно фыркнул. – На некоторых кайриэнских дам Девы произвели неизгладимое впечатление, – с улыбкой пояснила Берелейн. – Вот они и решили стать такими же. Только не Девами Копья, их больше прельщают мечи. Сулин негодующе застыла на месте, пальцы Дев замелькали в беззвучном, но явно возмущенном разговоре. – Все они происходят из знатных Домов, – продолжала Берелейн. – Я позволила им остаться здесь, поскольку родители ни за что не разрешили бы им учиться. В городе сейчас около дюжины школ, где женщин обучают владеть оружием, но многим приходится посещать их тайком. Не только женщины, вся кайриэнская молодежь, похоже, находится под сильным впечатлением от айильцев. Они принимают джи’и’тох. – Они коверкают джи’и’тох, – пробурчал Руарк. – Многие интересуются нашими обычаями. Оно бы и не худо, мы готовы учить всех, кто хочет учиться, даже этих древоубийц. Но ведь они, – вождь едва не сплюнул, – все переиначивают на свой лад. – Я думаю, – возразила Берелейн, – они не переиначивают, а просто стараются приспособить к тому, что им привычно. Брови Руарка слегка приподнялись, и Берелейн вздохнула. Хавьен выглядел оскорбленным, его возмущало, что кто-то перечит его государыне, но ни Руарк, ни Берелейн этого не замечали. Они внимательно смотрели на Ранда, у которого возникло ощущение, что такой спор эта парочка ведет частенько. – Переиначивают! – с нажимом повторил Руарк. – Эти глупцы там, внизу, называют себя гай’шайн. Гай’шайн!