Глава 11 Уроки и наставники Лишь когда Ранд вышел за дверь, Верин позволила себе глубоко вздохнуть. Ведь говорила же она и Суан, и Морейн, насколько он может быть опасен. Ни та ни другая не прислушались, и что же? Прошло всего чуть больше года, а Суан усмирена и, скорей всего, мертва, тогда как Морейн… Улицы Кэймлина полнились всякими слухами об обосновавшемся в королевском дворце Возрожденном Драконе, порой самыми невероятными, но никто не говорил о том, что рядом с ним Айз Седай. Морейн могла позволить ему считать, будто он поступает по-своему, но на деле никогда не выпустила бы его из-под контроля, а уж тем более теперь, когда он вошел в такую силу. Не теперь, когда опасность, которую он собой являет, стала настолько велика. Уж не пришлось ли ей столкнуться с куда худшим натиском с его стороны, нежели тот, который только что выдержали они? С тех пор как Верин видела его в последний раз, Ранд заметно повзрослел, а на лице его явственно проступили следы внутренней борьбы. Одному Свету ведомо, в здравом ли он уме и не была ли та борьба борьбой с надвигающимся безумием. Итак, Морейн, скорее всего, мертва. Суан мертва. Белая Башня расколота, и Ранд, похоже, на грани безумия. Верин досадливо прищелкнула языком. Если идешь на риск, то, бывает, счет выставляют тогда, когда меньше всего этого ожидаешь, и расплачиваться приходится так, как сам стал бы платить в последнюю очередь. Неужто почти семьдесят лет кропотливой работы пойдут прахом из-за одного молодого упрямца? Нет, она прожила слишком долго, испытала слишком много, чтобы даже в таких обстоятельствах позволить себе отчаяться. «В первую очередь следует думать о главном, о том, что надо предпринять, а не сокрушаться по поводу того, чего, возможно, и не случится». Это правило вдалбливали ей в Башне, и она не только заучила урок, но и приняла сердцем. А главным сейчас было успокоить девчонок, сбившихся, точно ягнята, в тесную кучку. Они все еще дрожали и всхлипывали, пряча лица в ладонях. Верин могла их понять; сама она не впервые сталкивалась с направлявшим Силу мужчиной, но всякий раз желудок ее вел себя словно на море во время качки. Стараясь, чтобы голос ее звучал по-матерински ласково и уверенно, она принялась утешать девушек – одну погладит по плечу, другую по головке – и убеждать их, что Ранд ушел, а значит, ничего страшного больше не случится. Это стоило ей немалых усилий, но наконец рыдания стихли. Правда, Дженеси не унималась и требовала, чтобы ей сказали, что Ранд говорил неправду, а все увиденное всего-навсего фокус. Бодевин столь же настойчиво твердила о необходимости найти и спасти ее брата – Верин дорого бы дала за возможность узнать, где этот самый брат находится, – а Ларин лопотала одно: надо сейчас же, сию минуту убираться из Кэймлина. Отделив от прочих одну из служанок, простоватую с виду женщину лет на двадцать старше любой из двуреченок, дрожавшую и утиравшую передником слезы, Верин спросила, как ее зовут, а потом распорядилась: – Принеси-ка им свежезаваренного чаю, Эзрил. Меду добавь побольше, да влей по капельке бренди. – Посмотрев на девушек, Айз Седай поправилась: – Нет, пожалуй, не по капельке. Плесни каждой как следует. – Это поможет им успокоиться. – Да и вам, служанкам, не помешает принять по стопочке. Эзрил всхлипнула, шмыгнула носом, поморгала, но в конце концов, утерев лицо, сделала реверанс. Возвращение к привычным обязанностям в какой-то мере привело ее в чувство. – Чай им подай в комнаты, – сказала Аланна, и Верин кивнула в подтверждение. Сон творит чудеса. Правда, они и встали-то совсем недавно, но ничего. Усталость и бренди сделают свое дело. Это распоряжение вызвало переполох. – Нам здесь не спрятаться, – ухитрилась вставить Ларин, хотя почти непрерывно всхлипывала. – Бежать надо! Скорее бежать! Он всех нас перебьет! Щеки Бодевин блестели от слез, но на лице ее появилось решительное выражение. Похоже, кое кого из этих молодых женщин двуреченское упрямство ввергнет в неприятности. А то и не одну из них. – Еще чего надумала, бежать! Надо сначала Мэта найти! Нельзя же оставить его с этим… с этим, который… Даже если это Ранд, мы не имеем права… – А я хочу посмотреть Кэймлин, – расхрабрившись, пискнула все еще дрожавшая Дженеси. Мнения разделились. Некоторые, несмотря на страх, поддержали Дженеси, большая же часть девушек настаивала на немедленном отъезде. А одна из них, Илли из Сторожевого Холма, высокая и миловидная, слишком светленькая для двуреченки, заголосила что было мочи. Верин с трудом удержалась от искушения отшлепать всю эту ораву. Самых молоденьких еще можно оправдать, но Ларин, Илли и некоторые другие уже заплетали косы и считались женщинами. В конце концов, опасность миновала, да большинства из них она и не коснулась. Но с другой стороны, девушки устали, визит Ранда явился для них потрясением, и, скорее всего, их ждет немало подобных потрясений в ближайшем будущем. Исходя из этого, она предпочла не давать воли своему раздражению. А вот Аланна – нет. Эта сестра даже среди Зеленых славилась вспыльчивым нравом, каковой недостаток в последнее время заметно усугубился. – Отправляйтесь в свои комнаты, – невозмутимо промолвила она, но спокоен был лишь ее голос. Верин вздохнула, увидев, как из потоков Воздуха и Огня Аланна сплетает Иллюзию. Глаза у девиц чуть не повыскакивали из орбит, комната наполнилась охами и ахами. Реальной нужды прибегать к такому сильному средству не было, но обычай не одобрял вмешательства в действия другой сестры, да, по правде говоря, Верин и сама почувствовала немалое облегчение, когда разом смолкли завывания Илли. Ведь и ей самой спокойствие давалось непросто. Необученные девчонки, конечно, не могли видеть свитых Айз Седай потоков, и им казалось, что с каждым словом Аланна становится все выше и выше. И голос ее словно нарастал вместе с ней – тон оставался неизменным, но звучал теперь громко, под стать росту Зеленой сестры. – Вам предстоит стать послушницами, а первая добродетель послушницы – послушание. Вы должны повиноваться Айз Седай без проволочек, жалоб и попыток уклониться. – Аланна стояла посреди комнаты, оставаясь в глазах Верин такой же, как и прежде, но девушкам казалось, будто ее голова уперлась в потолочную балку. – А теперь бегом! Той из вас, которой не окажется в комнате, когда я досчитаю до пяти, придется жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Раз… Два… Не успела она произнести «три», а девицы уже гурьбой мчались по лестнице – удивительно, как они друг дружку не затоптали. Аланна не стала утруждать себя счетом до пяти и, как только последняя из двуреченских девушек исчезла наверху, отпустила саидар. Иллюзия пропала, и Айз Седай удовлетворенно кивнула. Теперь этих девчонок придется уговаривать хоть нос высунуть из комнаты, подумала Верин, но, может, оно и к лучшему. При таком повороте дел предпочтительнее, чтобы их не подмывало тайком улизнуть из гостиницы да посмотреть город. Сейчас не до того, чтобы разыскивать этих недотеп и возвращать на место. Само собой, поступок Аланны возымел и побочный эффект. Служанок, попрятавшихся под столами, пришлось уговаривать вылезти оттуда, а одну, запнувшуюся о порог при попытке удрать на кухню, – поднимать на ноги и приводить в чувство. Правда, эти не шумели, а лишь трепетали, словно листья на ветру. Верин пришлось слегка подтолкнуть каждую и повторить свое распоряжение насчет бренди и чая раза три, прежде чем Эзрил перестала таращиться на нее так, словно боялась, что Айз Седай сей же миг отрастит себе вторую голову. У толстяка-хозяина челюсть отвисла до груди, а глаза чуть не вылезли из орбит. Верин взглянула на Томаса и знаком велела ему помочь перепуганному трактирщику. Томас посмотрел на нее довольно кисло – так бывало всякий раз, когда ему приходилось заниматься обыденными делами, хотя оспаривал ее распоряжения он крайне редко, – похлопал мастера Дилхема по плечу и весело осведомился, не прочь ли тот пропустить с ним за компанию кружечку-другую винца. Лучшего, какое найдется в гостинице. Славный он, Томас, и многое умеет, даже то, чего от него не ожидаешь. Айвон уселся на лавку и задрал ноги на стол. Одним глазом он ухитрялся смотреть на улицу, а другим на Аланну. Причем на Аланну поглядывал с тревогой. С тех пор как в Двуречье погиб Овэйн, другой ее Страж, Айвон стал относиться к Аланне особенно заботливо, но весьма настороженно воспринимал проявления ее нрава, хотя обычно ей удавалось держать себя в руках лучше, чем сегодня. Сама Аланна не выказала ни малейшего интереса к ликвидации последствий устроенной ею суматохи. Она стояла посреди комнаты со сложенными на груди руками и устремленным в никуда взглядом. Со стороны Аланна могла показаться воплощением спокойствия, но Верин понимала, что Зеленая сестра готова взорваться. – Нам надо поговорить, – сказала Верин, коснувшись ее руки. Аланна подняла глаза – в них ничего нельзя было прочесть – и, не промолвив ни слова, поплыла к двери в отдельную комнатушку. Верин услышала, как мастер Дилхем дрожащим голосом спрашивал у Томаса: – Как вы думаете, могу я теперь объявить, что моя гостиница находится под покровительством Дракона Возрожденного? Как-никак он ведь у меня побывал. Айз Седай на миг улыбнулась – с хозяином гостиницы все будет хорошо – и плотно прикрыла за собой дверь. Улыбка Верин исчезла. Аланна расхаживала взад и вперед по маленькой комнатушке, и ее шелковая юбка шелестела, словно скользивший в ножнах клинок. От ее деланого спокойствия не осталось и следа. – Наглец! Каков наглец! Ограждает нас! Нас! А потом еще и указывает, куда ходить, куда не ходить. Прежде чем заговорить, Верин присмотрелась к ней. Ей самой потребовалось десять лет, чтобы пережить смерть Балинора и связать себя узами с Томасом. Овэйн же погиб совсем недавно, и свое горе Аланне приходилось держать в себе. С тех пор как они покинули Двуречье, Аланна пару раз всплакнула, но этого, конечно же, недостаточно. – Не пустить нас во Внутренний город, конечно, в его силах, там ведь караулы стоят. Но вряд ли он может против нашей воли удержать нас в Кэймлине. Аланна ответила на это испепеляющим взглядом, и заслуженно. Они-то уйти могут; сколь бы многому ни научился Ранд, едва ли он способен проследить за двумя женщинами в огромном городе, но уйти означало бросить здесь двуреченских девушек. А такого клада, как в Двуречье, до них ни одной Айз Седай не удавалось обнаружить с… Наверное, с самих Троллоковых войн. Даже в восемнадцать лет уже нелегко приспособиться к послушнической жизни, потому они и установили этот предел. А подними они возрастной рубеж лет на пять, с ними сейчас могло быть вдвое больше молодых женщин. Пять из этих девушек – целых пять! – включая Мэтову сестричку, Илли и юную Дженеси, обладали природной искрой, то есть со временем начали бы направлять Силу, даже не будучи обученными, и обещают со временем достичь высокого уровня владения ею. Они с Аланной не взяли с собой и еще двух девчушек с такими же данными, оставили до следующего года, чтобы те подросли и смогли невозбранно покинуть родной дом. Это не внушало опасений – девушки с врожденной искрой, не получив подготовки, редко проявляли свои способности до пятнадцати лет. Да и остальные сулили многое. Двуречье оказалось кладезем чистого золота. Как только Аланна обратила наконец на нее внимание, Верин тут же сменила тему. В действительности у нее не было намерения ни бросать этих многообещающих девиц, ни удаляться от Ранда. – Ты думаешь, он прав? Насчет мятежниц? Аланна вцепилась в свой подол. – О такой возможности мне даже думать противно! Неужто мы и вправду дошли до… – Она осеклась на близкой к отчаянию ноте и понурилась. К глазам ее подступили слезы. Теперь, когда гнев этой женщины приутих, Верин решилась приступить к расспросам другого рода: – Есть ли надежда, что, ежели ты копнешь поглубже, эта твоя торговка расскажет побольше обо всем случившемся в Тар Валоне? Женщина, содержавшая мясную лавку, не была личной лазутчицей Аланны. Она работала на Зеленую Айя, и Аланна обнаружила ее по выставленному в окне условному знаку. Что это был за сигнал, Аланна, разумеется, не сказала, да Верин и не спрашивала, ибо и сама не стала бы посвящать ее в секреты Коричневых. – Нет. Все, что ей известно, содержалось в том сообщении, которое она передала мне. Да и передала-то с грехом пополам, у бедняги от страха еле язык ворочался. А послание краткое, и суть его такова: «Все предано забвению. Верным своему долгу Айз Седай надлежит вернуться в Башню». – В глазах Аланны промелькнули искорки гнева и тут же угасли. – Если бы не все эти слухи, я бы никогда не рассказала тебе о ней. Не только слухи, но и переживания, которые вывели Аланну из равновесия. Хорошо хоть она расхаживать перестала. – Понимаю, – отозвалась Верин, усаживаясь за стол, – и ценю твое доверие. Ну так вот. Ты должна согласиться с тем, что это сообщение подтверждает слухи. В Башне раскол, и где-то вне ее, по всей вероятности, обосновались так называемые мятежницы. Вопрос в другом – нам-то что делать? Аланна посмотрела на нее как на сумасшедшую, да оно и не диво. Суан могли низложить, но лишь по решению Совета Башни, в соответствии с законом. Сама мысль о попрании закона казалась безумной. Правда, столь же безумной казалась и мысль о расколе. – Если у тебя пока нет ответа, подумай об этом. И еще вот о чем: то, что молодой ал’Тор был обнаружен, в первую очередь дело рук Суан Санчей. Аланна открыла было рот – не иначе как спросить, откуда Верин это знает и не замешана ли во всей истории сама, – но Верин помешала ей задать вопрос: – Нужно быть изрядной простушкой, чтобы поверить, будто ее свержение никак с этим не связано. Таких совпадений не бывает. Вот и подумай, как должна относиться Элайда к Ранду. Не забудь, она Красная. А пока размышляешь, ответь мне на вопрос попроще. Чем ты руководствовалась, когда связывала его узами Стража? Этот вопрос вроде бы и не должен был застать Аланну врасплох, однако же застал. Она заколебалась, выдвинула стул, села и, прежде чем заговорить, долго разглаживала юбку. – Ну… это же было так логично… тем более он сам к нам пришел. Давно надо было так поступить. Ты не могла или не хотела… – Как и большинство Зеленых сестер, Аланна потешалась над Айз Седай из других Айя, считавших, что следует иметь только одного Стража. А уж что думали Зеленые о Красных, вовсе не имевших Стражей, лучше и не говорить. – Их всех надо было связать узами при первой же возможности. Они слишком важны, им нельзя позволять разгуливать как им вздумается. А он – важнее всех. Неожиданно на ее щеках расцвел румянец – Аланна почувствовала, что слишком разболталась. Верин поняла, что та еще не восстановила полностью контроль над своими эмоциями, и сообразила, почему она покраснела. В Двуречье, пока они с Верин испытывали молодых девушек, Зеленая сестра присматривалась к Перрину, но мысль связать его узами Стража оставила довольно быстро и по весьма простой причине. Как-то раз, когда Перрин не мог этого слышать, Фэйли отвела Аланну в сторонку и весьма убедительно заверила, что, если та вздумает сделать что-нибудь подобное, живой из Двуречья ей не выбраться. Знай Фэйли побольше об узах, связывающих Стражей и Айз Седай, она никогда не решилась бы осуществить свою угрозу, но в данном случае как раз неведение и помогло ей остановить Аланну. Скорее всего, именно разочарование, постигшее Аланну в Двуречье, в сочетании с нервным напряжением последнего времени и привело к тому, что она сделала с Рандом. Не только связала его узами, но и поступила так без его согласия, чего не случалось уже сотни лет. «Ну что ж, – спокойно подумала Верин, – в свое время и мне случалось нарушать кое-какие обычаи». – Логично? – переспросила она с улыбкой, но без язвительности. – Ты говоришь прямо как Белая. Ну да ладно. Связать-то ты его связала, но что собираешься делать с ним дальше? Принимая во внимание тот урок, что он нам преподал. Помнится, в детстве рассказывали мне притчу об одной женщине, которая ухитрилась надеть седло и уздечку на льва. Кататься на нем ей очень понравилось, но под конец прогулки выяснилось, что она не подумала о том, как с него слезть. Аланна поежилась и нервно потерла руки: – До сих пор не могу поверить, что он так силен. Если бы мы с тобой успели раньше соединиться! И я пробовала, пробовала, да ничего не вышло… Он так силен! Верин и сама едва не поежилась. Вовсе они не могли соединиться, если только Аланна не имела в виду, что соединиться следовало еще до того, как она его связала. Да и тогда неизвестно, что бы из этого получилось. Во всяком случае, им пришлось пережить несколько пренеприятных мгновений – от осознания своей неспособности отсечь его от Истинного Источника до той пренебрежительной легкости, с которой он отсек их, оборвав их связь с саидар, словно нитку. У обеих и разом. Невероятно. Сколько же потребовалось бы сестер, чтобы оградить и удерживать его? Неужто все тринадцать? Все полагали, что это не более чем традиция, но, похоже, для него это число и вправду необходимо. Так или иначе, об этом стоит поразмыслить в другое время. – И потом, остается вопрос с этой его амнистией, – произнесла Верин. Аланна широко раскрыла глаза: – Неужели ты веришь? Да всякий раз, как только объявляется Лжедракон, появляются и россказни о том, будто бы он собирает вокруг себя мужчин, умеющих направлять Силу. Слухи такие же ложные, как и эти Драконы. Они стремятся к власти и делиться ею с другими не собираются. – Но он не Лжедракон, – спокойно возразила Верин, – а это многое меняет. Если правдив один слух, правдивым может оказаться и другой, а об этой его амнистии толкуют повсюду, с самого Беломостья. – Даже если и так, кажется, на его призыв никто не откликнулся. Да и какой порядочный мужчина захочет направлять Силу? Такое желание может возникнуть разве что у жалкой горстки отщепенцев, а не то Лжедраконы объявлялись бы каждую неделю. – Он та’верен, Аланна. Он притягивает к себе то, что ему нужно. Губы Аланны беззвучно зашевелились, лежащие на столе кулаки судорожно сжались. Спокойствие улетучилось, видно было, что ее колотит дрожь. – Мы не можем позволить… допустить, чтобы направляющие Силу мужчины открыто собирались вместе. Мы обязаны пресечь это. Обязаны! – Глаза Аланны метали искры; казалось, она вот-вот сорвется с места. – Прежде чем решить, что с ними делать, – невозмутимо продолжила Верин, – не помешало бы выяснить, где он их держит. Вероятнее всего, в королевском дворце, но узнать точно будет непросто, поскольку Внутренний город для нас закрыт. И вот что я предлагаю…