В городе постоянно болтали про Айз Седай – то их было две, то три, то великое множество. Но более или менее достоверными Башир и Бэил считали лишь несколько историй об Айз Седай, Исцелявшей бродячих собак и кошек, правда происходило это всегда на соседней улице, да и рассказчики сами ее не видели, а только слышали о ней где-нибудь на рынке или в таверне. Бэил покачал головой: – Нет, не думаю. Красные Щиты говорят, будто эти две прибыли ночью. Башир живо заинтересовался известием: он всегда говорил, что Айз Седай Ранду необходимы; но Бэил хмурился, хотя и слегка, так, что никто, кроме айильцев, и не замечал. К Айз Седай айильцы относились настороженно и неохотно имели с ними дело. Ранду же было над чем поразмыслить. У этих двух Айз Седай, наверное, имелась веская причина появиться в Кэймлине, ведь с тех пор, как в городе обосновался Ранд, сестры обходили его стороной. К тому же люди и в лучшие времена не слишком любили путешествовать по ночам, а про нынешние и говорить нечего. Раз Айз Седай прибыли ночью, стало быть, хотели остаться незамеченными, и, скорее всего, не замеченными им. С другой стороны, они могли просто спешить по срочному делу. Срочному, что наводило на мысль о поручении Башни. А у Башни, по его, Ранда, разумению, едва ли имелась забота поважнее, чем он. А может, они собрались присоединиться к тем Айз Седай, которые, по словам Эгвейн, направляются к нему, чтобы предложить поддержку? Так или иначе, он хотел знать, в чем дело. Одному Свету ведомо, что могут замыслить Айз Седай – будь они из Башни или из числа тех, что где-то скрываются, – но ему необходимо разузнать об их намерениях, да поскорее. Их слишком много, и они могут быть очень опасны. Как повела бы себя Элайда, дойди до Башни весть об объявленной им амнистии? Да и любая другая Айз Седай? Слышали ли они об этом? Уже подходя к дверям в конце коридора, он открыл было рот, собираясь попросить Бэила пригласить одну из этих Айз Седай во дворец. Конечно, он мог бы справиться и с двумя, если они не застанут его врасплох, но не хотел рисковать, не зная, кто они и что им нужно. «Гордыня пагубна. Я всегда был исполнен гордыни – она-то меня и сгубила!» Ранд запнулся. За весь сегодняшний день голос Льюса Тэрина зазвучал в его голове впервые, и слова эти слишком уж походили на отголосок его собственных размышлений об Айз Седай, что само по себе было малоутешительно. Но умолкнуть и остановиться Ранда заставило не это. Из-за жары выходящая в один из дворцовых коридоров дверь оставалась открытой. Розы и белозвездочники отцвели, кусты пожухли и сникли, но на росших вокруг плескавшегося в центре сада беломраморного фонтана деревьях еще оставались листья. И там, в их тени, стояла молодая женщина в грубошерстной коричневой юбке и белой просторной блузе из алгода. Плечи ее покрывала серая шаль. Она с удивлением – и не в первый раз – смотрела на бесполезно растрачиваемую воду – воду, которой можно было только любоваться. Ранд упивался, глядя на тонкие черты лица Авиенды, любовался волнами рыжеватых волос, ниспадавших на плечи из-под серой головной повязки. Свет, как же она прекрасна! Поглощенная видом струившейся воды, Авиенда не замечала его. Любил ли ее Ранд – этого он и сам не знал. В его мыслях и снах образ Авиенды соседствовал с образами Илэйн и даже Мин. Зато он хорошо знал другое: ему нечего предложить ни ей, ни любой другой женщине, ибо его спутницу ждут лишь опасности и страдания. «Илиена! – рыдал Льюс Тэрин. – Я убил ее! О Свет, пошли мне смерть! Пошли мне вечное забвение!» – То, что эта парочка Айз Седай заявилась к нам таким образом, может оказаться очень важным, – спокойно сказал Ранд. – Думается, мне стоит самому заглянуть в эту гостиницу и выяснить, зачем они пожаловали. Он остановился. Остановились и почти все его спутники, кроме Энайлы и Джалани. Те, переглянувшись, зашагали мимо юноши к саду. Ранд чуть возвысил голос и продолжил куда более строгим тоном: – Я отправляюсь туда, и Девы будут меня сопровождать. Ну а те из них, кому больше хочется посудачить, могут остаться, только пусть сменят кадин’сор на платья. Энайла и Джалани замерли на месте и обернулись к нему. Глаза их возмущенно сверкали. Хорошо хоть сегодня в его эскорте не было Сомары; ее подобные слова могли и не остановить. Пальцы Сулин замелькали в языке жестов, и то, что она сказала, притушило негодование, а обе Девы зарделись от смущения. Все айильцы пользовались условными знаками, когда требовалось соблюдать тишину. Помимо общих, известных всем айильцам жестов, у каждого клана, как и у каждого воинского сообщества, имелся свой особый набор тайных сигналов, но только Девы ухитрились составить из них целый язык. Ранд не стал дожидаться, когда Сулин закончит, и резко повернул в сторону от сада. Эти Айз Седай вполне могли покинуть Кэймлин так же неожиданно, как и появились. Он бросил взгляд через плечо – Авиенда по-прежнему любовалась фонтаном, не замечая Ранда, – и ускорил шаг. – Башир, пошли человека к воротам Южной конюшни, пусть приготовят лошадей. Главные ворота дворца выходили на Королевскую площадь, где наверняка толпилось множество людей, жаждавших хоть одним глазком увидеть Дракона Возрожденного. Чтобы пробраться сквозь такую толпу, потребуется полчаса, да и то если повезет. Башир подал знак, и один из молодых салдэйцев вразвалочку – шагом человека, более привычного к седлу, – поспешил выполнять приказ. – Мужчина должен знать, когда надо держаться от женщины подальше, – пробормотал Башир, будто ни к кому не обращаясь, – но умный мужчина знает, что порой необходимо остаться с ней наедине. – Молодежь… – протянул Бэил. – Таков уж молодой человек – гоняется за тенями, бежит от лунного света, а под конец ухитряется поранить ногу собственным копьем. Некоторые айильцы – и мужчины, и Девы – рассмеялись. Главным образом те, кто постарше. Раздосадованный Ранд вновь обернулся и бросил через плечо: – Никому из вас платье не будет к лицу. Удивительное дело, эти слова и Девы, и Руки-Ножи тоже встретили смехом. Причем куда более громким. Неужто он наконец научился отпускать шуточки в айильском духе? Ворота Южной конюшни выходили на одну из извилистых улочек Внутреннего города. Копыта Джиди’ина резво постукивали по мостовой – в последнее время крапчатому жеребцу нечасто доводилось покидать конюшню. Народу на улице было полно, но все же меньше, чем опасался Ранд встретить с другой стороны королевского дворца, и все шли по своим делам. Правда, завидя всадников, люди принимались перешептываться, указывая на них пальцами. Возможно, некоторые узнавали Башира – он-то частенько бывал в городе; впрочем, всякий выезжавший из дворца в сопровождении айильского отряда наверняка был важной персоной и не мог не привлечь внимания. Стараясь не замечать любопытствующих взглядов, Ранд любовался красотами возведенного огирами Внутреннего города. Возможность просто любоваться чем бы то ни было выпадала ему нечасто. Улицы вытекали из сверкающего белизной королевского дворца, словно реки, и плавно струились у подножия холмов, будто не были проложены, а сами выросли из этой земли. Повсюду красовались стройные башенки, крытые цветной черепицей или увенчанные золотыми, серебряными и пурпурными куполами, сверкающими на солнце. Когда дорога взбегала на холм, с вершины открывался вид на весь Кэймлин, обнесенный высокой белой с серебристыми прожилками стеной, и на холмы и густые леса, подступающие к городу со всех сторон. Внутренний город был спланирован так, что все в нем радовало глаз. Огиры считали, что великолепием он уступал лишь Тар Валону и легендарному Манетерену, но, по мнению многих, прежде всего, разумеется, андорцев, Кэймлин мог соперничать и с тем и с другим. За белоснежной стеной Внутреннего города начинался Новый город, со своими куполами и шпилями под стать куполам и шпилям центра. Улицы здесь были поуже, и их, так же как и широкие бульвары, разделенные посередине рядами деревьев, заполняли пешеходы, бычьи упряжки, подводы, всадники, экипажи и портшезы. В воздухе висел разноголосый гомон, напоминавший жужжание огромного улья. Продвижение Ранда несколько замедлилось, несмотря на то что встречные жались к обочинам. Так же как и жители Внутреннего города, они не знали Ранда в лицо, но никому не хотелось оказаться на пути у решительно шагавших куда-то айильцев. Просто в такой толчее не удавалось расступиться быстро. Люди на улицах встречались самые разные, были там и крестьяне в грубом домотканом платье, и купцы в добротных кафтанах. Спешили по своим делам ремесленники, разносчики расхваливали свой разнообразный товар – от лент и булавок до фруктов и фейерверков, причем эти последние были сейчас равным образом дороги. Менестрель в покрытом заплатами плаще отирался рядом с тремя айильцами, разглядывавшими клинки, разложенные на столе перед лавкой ножовщика. Двое сухопарых малых с мечами за спиной и темными, заплетенными в косички волосами – охотники за Рогом, как предположил Ранд, – слушали уличных музыкантов и о чем-то переговаривались с кучкой салдэйцев. Среди андорцев, составлявших большинство прохожих, выделялись низкорослые бледные кайриэнцы и выходцы из Тира – напротив, очень смуглые. Попадались и мурандийцы в долгополых кафтанах, алтарцы в искусно отделанных жилетах, кандорцы с раздвоенными бородками и даже пара доманийцев с длинными тонкими усами и серьгами в ушах. Немало было и людей иного сорта – в мятом, запыленном платье и с отсутствующим, словно они понятия не имели, куда теперь идти и что делать, видом. Эти люди собрались сюда со всех концов земли, устремляясь к нему. К Дракону Возрожденному. Он же понятия не имел, что с ними делать, но считал себя в ответе за них. Конечно, он не просил их бросать все нажитое и тащиться за ним на край света. Но они сделали это из-за него. И узнай они сейчас, кто едет мимо, наверняка смели бы даже айильцев, да и его самого, чего доброго, разорвали бы в клочья из одного лишь желания дотронуться до него. Ранд непроизвольно прикоснулся к ангриалу – фигурке толстячка с мечом. Не хотелось бы использовать Силу против людей, позабывших обо всем ради него. По этой причине он редко выезжал в город. Во всяком случае, это была одна из причин, не позволявших ему отправляться из дворца на праздную прогулку, – слишком многое нужно сделать. Гостиница «Кулэйнов пес», куда привел его Бэил, находилась на западной окраине города и представляла собой каменное трехэтажное здание под красной черепичной крышей. К ней вела кривая узенькая улочка, так забитая народом, что отряду Ранда с трудом удалось протиснуться ко входу. Прежде чем спешиться и войти, он еще раз коснулся фигурки толстяка. Две Айз Седай. Ему должно быть по силам справиться с ними, не прибегая к ангриалу. Ранд предпочел бы войти первым, но, разумеется, не смог опередить трех Дев и двоих Рук-Ножей, выглядевших так, словно они вот-вот наденут вуали. Но тут уж ничего не поделаешь – скорее кота научишь грамоте. Оставив лошадей на попечении двоих салдэйцев, Башир двинулся за юношей вместе с Бэилом. Остальные айильцы, кроме выделенных в наружную охрану, следовали позади. Они увидели не совсем то, на что рассчитывал Ранд. Обеденный зал выглядел под стать прочим в сотне, а то и более кэймлинских гостиниц. Вдоль оштукатуренной стены выстроились громадные бочки с вином и элем, а повыше, на полках, стояли фляги с бренди, среди которых нежился серый полосатый кот. Очаги двух каменных каминов были тщательно вычищены, а среди расставленных на голом дощатом полу столов и лавок сновали три или четыре служанки. Толстенный, круглолицый, аж с тремя подбородками хозяин гостиницы, на необъятном животе которого едва не лопался фартук, поспешил навстречу вошедшим, потирая руки и с некоторой опаской поглядывая на айильцев. Хотя горожане уже усвоили, что жечь и грабить их никто не собирается – айильцы вовсе не считали Андор завоеванной ими страной, и пятая часть не столь тяжкое бремя для обывателей, – появление вооруженной до зубов ватаги не могло не смутить любого трактирщика. Хозяин гостиницы обратился к Ранду и Баширу, главным образом к Баширу. Оба они, судя по одежде, выглядели людьми не бедными, но Башир был явно старше и поэтому, вероятно, представлялся толстяку особой более важной. – Добро пожаловать, милорд… э… милорды. Чем могу служить? У меня есть и мурандийские вина, и андорские. Есть бренди из… Ранд не обратил на него внимания, ибо все же обнаружил в этой гостинице нечто необычное. В такой час он ожидал увидеть здесь двоих-троих распивающих вино мужчин, но как раз их-то в обеденном зале и не было. За столами сидели и пили чай молодые женщины, многие почти девочки. Все они вытаращились на новоприбывших, иные даже рты поразевали. Некоторых, наверное, поразил рост Бэила, но далеко не все смотрели на айильцев. Примерно дюжина девиц уставилась на Ранда, а заметив это, он и сам вытаращил глаза. Он их знал! Не всех, но многих. А одна в особенности привлекла его внимание. – Боде? – не веря своим глазам, воскликнул он, глядя на большеглазую девушку. И когда она только успела вырасти и даже заплести косу? То была Бодевин Коутон, сестрица Мэта. Здесь же находились и другие знакомые девушки: Хильда Барран, худенькая Джерилин ал’Каар, хорошенькая Мариса Ахан – она прижала к щекам ладошки, как всегда делала в момент сильного удивления, – и миловидная хохотушка Эмри Левин, и Элизе Марвин, и Дария Кэндвин, и… Все из Эмондова Луга или с окрестных ферм. Обведя взглядом остальные столы, Ранд понял, что и другие девушки, во всяком случае большинство, тоже из Двуречья. Он приметил среди них лишь одну доманийку да еще парочку девиц из краев подальше, на прочих же были такие наряды, какие Ранд привык видеть на Лужайке в Эмондовом Лугу. – Что вы здесь делаете, во имя Света? – В Тар Валон едем, вот что, – выпалила Боде, не сводя с него изумленных глаз, какой-то озорной искоркой в них походя на Мэта. – Если хочешь знать, мы там выучимся и станем Айз Седай, как Эгвейн и Найнив. – Она уже оправилась от потрясения и теперь улыбалась, радуясь неожиданной встрече. – То же самое мы могли бы спросить у тебя, – вставила гибкая, стройная Ларин Айеллин, с нарочитой небрежностью перебрасывая толстую косу через плечо. Будучи постарше остальных девушек из Эмондова Луга, всего года на три моложе самого Ранда, она единственная, не считая Боде, уже получила право заплетать косу. Ларин всегда была о себе самого высокого мнения, что при ее внешности не вызывало удивления. Парни просто избаловали эту красотку своим вниманием. – Лорд Перрин почти ничего о тебе не рассказывал. Только и сказал, что ты отправился на поиски приключений. И будто бы стал носить красивые кафтаны, это я теперь и сама вижу. – А как Мэт? С ним все хорошо? – спросила Боде, и улыбку на ее лице сменила тревога. – Он тоже здесь, с тобой? Матушка о нем беспокоится. Он ведь у нас растяпа, сам и носки сменить не догадается, пока ему не подскажешь. – Нет, он не здесь, – ответил Ранд, – но с ним все в порядке. – Вот уж чего мы не чаяли, так это встретить тебя в Кэймлине, – пискнула Дженеси Торфинн, самая младшая из девушек, ей едва стукнуло четырнадцать. – Вот обрадуются Верин Седай и Аланна Седай. Они всю дорогу о тебе расспрашивали. Так вот они кто, эти две Айз Седай! Верин, Коричневая сестра, была Ранду хорошо знакома, хотя он не знал, что и думать о ее появлении здесь. Но сейчас мысли его были заняты не этим, ведь девчонки-то прибыли из родных мест. – А как дела дома? Все ли ладно в Двуречье и у нас, в Эмондовом Лугу? Сдается мне, Перрин совладал со своим делом. Но постой-ка, почему лорд? С каких это пор Перрин сделался лордом? Этот вопрос словно разверз врата шлюза. Прочих двуреченских девиц больше интересовали айильцы, особенно Бэил, и отчасти салдэйцы, но уроженки Эмондова Луга обступили Ранда и затараторили все разом, перемежая свои излияния вопросами о Мэте, Эгвейн или Найнив, на большую часть которых он не смог бы ответить и за час, дай они ему такую возможность. Оказывается, в Двуречье вторглись троллоки, но лорд Перрин их прогнал. Девушки с жаром расписывали великое сражение, но, поскольку беспрерывно перебивали одна другую, Ранд только и смог уразуметь, что таковое имело место. Конечно, храбро сражались все, но своим спасением Эмондов Луг обязан лорду Перрину. Они постоянно именовали его лордом, а когда Ранд называл просто Перрином, механически поправляли, как поправили бы человека, назвавшего козлом ко`злы для пилки дров. Хотя троллоков разбили, у Ранда от этого рассказа защемило сердце. Вернись он тогда в Двуречье, список погибших, наверное, не насчитывал бы столько знакомых ему имен. Но поступи он так, с ним сейчас не было бы айильцев, Кайриэн не принадлежал бы ему, а Равин обрушил бы на него – и на Двуречье! – все силы Андора. Увы, приходится платить за любое принимаемое решение. Хуже того, платить приходилось не только ему. Другие люди оплачивали факт его существования своими жизнями, и то, что, не будь его, цена могла быть гораздо выше, являлось слабым утешением. Приметив уныние на его лице и приписав это скорби по погибшим двуреченцам, девушки перешли к более веселым рассказам. Насколько можно было уяснить из их сбивчивого щебетания, Перрин женился-таки на Фэйли. Ранд мысленно пожелал ему счастья, гадая, долго ли оно продлится. Девушки находили этот союз превосходным во всех отношениях, хотя и жалели, что обстоятельства не позволили устроить соответствующий обычаю свадебный пир. Фэйли они одобряли, восхищались ею и даже чуточку завидовали ей. Все, не исключая Ларин. Побывали в Двуречье и белоплащники, а с ними Падан Фейн, старый торговец, приезжавший в Эмондов Луг каждую весну. Девушки, похоже, так и не разобрались, друзьями были белоплащники или врагами, зато Ранду все стало ясно, и если у него и оставались сомнения насчет Фейна, теперь им пришел конец. Падан Фейн – приспешник Темного, если не хуже того, и готов на все, лишь бы навредить Ранду, Мэту и Перрину. Особенно Ранду. Возможно, самое скверное известие заключалось в том, что никто не знал, погиб Фейн или спасся. Но, так или иначе, троллоки сгинули, белоплащники тоже, а в Двуречье через Горы тумана нескончаемым потоком прибывали беженцы, принося с собой всевозможные новшества – от обычаев до ремесел, от семян до нарядов. Кстати, и среди прибывших сюда девушек были две тарабонки, одна доманийка и три с равнины Алмот. – Ларин, так та заказала себе доманийское платье, – рассмеялась маленькая Дженеси, – только матушка заставила ее снести наряд обратно мастерице. Ларин подняла было руку, но передумала и, фыркнув, поправила косу. Дженеси прыснула. – Нашли о чем болтать, о платьях! Ранда-то платья не интересуют! – возмущенно воскликнула хрупкая, худенькая Суса ал’Син. Она всегда легко приходила в волнение, а сейчас прямо-таки раскачивалась на цыпочках. – Главное-то другое. Аланна Седай и Верин Седай проверили всех. Вот. Ну, почти всех… – Силия Коул тоже хотела, чтобы ее проверили, – встряла пухленькая Марси Элдин. Ранд про нее только и помнил, что раньше она и по улицам ходила, уткнувшись носом в книгу. – Даже настояла на своем и прошла испытания, но ей сказали, что она старовата для послушницы. – А мы все прошли… – перебила Марси Суса. – Мы ехали целый день и почти всю ночь с самого Беломостья, – вставила Боде. – Так хорошо остановиться и передохнуть. – А ты видел Беломостье, Ранд? – перекричала Боде Дженеси. – И сам Белый мост? – …и теперь едем в Тар Валон, чтобы стать Айз Седай, – закончила свою фразу Суса, обведя взглядом Боде, Марси и Дженеси. – В Тар Валон! – Пока еще мы не едем в Тар Валон. – Голос, донесшийся от ведущих на улицу дверей, отвлек внимание девушек от Ранда, но появившиеся на пороге Айз Седай небрежно отмахнулись от девичьих вопросов и восклицаний, ибо как раз их внимание Ранд занимал всецело. Трудно было найти двух женщин, менее похожих друг на друга. Разумеется, черты лица обеих не позволяли определить возраст, но на этом сходство заканчивалось. Верин была коренастой толстушкой с тронутыми сединой волосами, тогда как ее спутница, не иначе как стройная Аланна, оказалась черноволосой смуглой красавицей со светящимися внутренним огнем глазами. Правда, сейчас эти глаза покраснели, словно женщина недавно плакала, хотя Айз Седай трудно даже вообразить плачущей. Шелковое платье Аланны, серое с зелеными прорезями, выглядело так, будто его только что надели, не то что изрядно помятый светло-коричневый наряд Верин. Но, несмотря на небрежность в одежде, Коричневая сестра взгляд имела острый и проницательный и буквально прилепилась к Ранду глазами, словно мидия к скале. Следом за сестрами в обеденный зал вошли двое мужчин в тусклых зеленых кафтанах – один седовласый и кряжистый, другой смуглый, рослый и худощавый. На поясе у каждого висел меч, а по волчьей грации движений нетрудно было догадаться, что это Стражи. Ранда они как будто не замечали, а на айильцев и салдэйцев взирали с невозмутимостью, ничуть не скрывавшей их готовности к мгновенным действиям. Айильцы при их появлении не шевельнулись, но выглядели так, будто вот-вот закроют лица вуалями. Пальцы молодых салдэйцев потянулись к рукоятям мечей. Кажется, по-настоящему спокойными оставались лишь Бэил и Башир. Девушки смотрели только на Айз Седай, но толстяк-хозяин тотчас почуял неладное и принялся заламывать руки, видимо полагая, что сейчас его заведение разнесут вдребезги. – Никаких неприятностей не будет, – громко заявил Ранд не только для перепуганного толстяка, но и для айильцев, и, как он надеялся, для всех. – Не будет. Разве что ты, Верин, вздумаешь их устроить. Некоторые девушки ошарашенно уставились на него – как он посмел так разговаривать с Айз Седай? – а Ларин громко фыркнула. По-птичьи склонив голову набок, Верин некоторое время молча рассматривала его, а потом сказала: – Кто я такая, чтобы устраивать неприятности, когда ты рядом? А ты далеко пошел с тех пор, как я видела тебя в последний раз.