Воспоминание о яде замотанных привело мысли наследника к Тумме. Черный лекарь, как только прознал о схроне замотанных со снадобьями, не мешкая отправился на Северный остров. Стоило поторопиться – раненые так и не пришли в себя, и тянуть с поиском противоядия не стоило. Вдруг среди заунывной песни в саду за окном почудилось движение. Дважды рожденный навострил уши, но чуть не оглох: уж слишком много народу пировало на улице, и дар Матери пришлось заглушить. Но вот кто-то ругнулся в сердцах вполголоса, и встревоженный Ултер поднялся на локте. Тут уж и обычным слухом услышишь! Кайхур спрыгнул с лежанки на пол и замер напротив окна. Шерсть на загривке встала дыбом. Лунный свет моргнул, и через проем переметнулась тень. Кайхур рыкнул, бросился на чужака, и пса поймали на блеснувший клинок. Стряхнули белое тело под ноги. Ули, не помня себя, бросился на чужака, однако первым подоспел Мерех и полоснул врага по вооруженной руке. В комнату через подоконный камень перепорхнул еще один чужак и резким ударом отшвырнул Мереха. Тот отлетел, ударился спиной и сполз по стене. Больше он не двигался. Ултера саданули по затылку, в голове замутилось. Рядом шипел неприятель с располосованной рукой. Наследнику всунули в рот кляп, накинули мешок и впихнули в окно. С той стороны уже ждали и приняли безвольное тело. Руки завели за спину, связали. Затем закинули на плечо и понесли в ночь. «Кайхур, Кайхур!.. Как же так…» – замычал Ули и провалился в забытье. Очнулся Ултер от удара плечом о борт лодки. Легкое суденышко закачалось на воде. На мелководье зашлепали. Стронулись, лодка набрала ход. Тяжело засопели, затем послышался глухой стук вставляемых в уключины весел. Плеснуло, и ход ускорился. Ултер в вонючем мешке на голове дышал часто-часто, чтоб не задохнуться. Его запихнули под лавку лицом вниз. Живот и грудь тотчас намокли, воздуха не хватало. «Кайхур, Кайхур, – крутилось в голове. Перед глазами стояло недвижное тело верного пса на полу. – Не жить вам, гадам!» Над Ултером негромко загомонили. Раньше наследнику казалось, что он стал немного понимать этот торопливый язык, но сейчас не разобрал ничего. Его вздернули и стянули мешок. Луна серебрила морские волны, ветерок прошелся по спутанным волосам. Высокий темный берег отдалялся в ночи. Двое посреди длинной лодки ставили мачту с привязанным парусом, другой сидел на руле. Еще двое ощупывали Ултера. Лиц в ночи не разглядеть – одни черные пятна кругом, а не лица. Оружия похитители не обнаружили: перевязь с кинжалом Ули как положил перед сном на край кровати, так она там и осталась… Эх, а как бедолага Мерех? Очухался? Болары потянулись к вонючему мешку… Опять на голову?.. Ули выпучил глаза и шумно задышал, раздувая ноздри и показывая, как задыхается. Незнакомцы переглянулись, буркнули себе под нос. Мешковина полетела на лавку, а наследника вновь пинком бросили на самое дно. Ули ударился грудью о доски и сжал кляп зубами. Сволочи! Затхлая вода плескала на щеку, через распростертое тело то и дело кто-то перешагивал. Хлопнул парус, лодку накренило и понесло над неспящим морем. Похитители радостно загомонили. Ултера мутило, качало, подбрасывало на волнах и обдавало солеными брызгами с носа суденышка. Болары опустились неподалеку, уселись плотнее. Запахло вином, хлебом и мясом. Послышалось чавканье. В животе Ултера поселился страх. Кто эти враги? Они не боятся ни гнева бола Полуденных островов, ни мести дана Дорчариан. Чего же им нужно? Вокруг раскинулось бескрайнее море, внизу, под скрипящими досками, простерлись неведомые водные глубины, полные хищных тварей. Руки связаны: вывалишься из лодки – и мигом пойдешь ко дну. Помощи ждать неоткуда… Горький ком встал в горле, во рту пересохло, глаза застили слезы… Ули скорчился, вжался лбом в колени. Вдруг некто невидимый, незнакомый, но родной, склонился над Ултером. Плечи обняли теплые ладони: «Не бойся, дважды рожденный. Не бойся, парень. Я с тобой. Ты сильный, ты справишься». Наследник воспрял. Не иначе сама Мать Предков пришла ему на помощь! Но вот интересно – почему она шепчет мужским голосом? «Потом, все потом…» Ултер собрался с духом и обратился к дару дважды рожденного. И как только раньше не догадался?! Пусть кинжала и нет с собой, но уж его-то дар, его оружие, никто у него не отнимет! Ули по-новому огляделся кругом. Далекий берег угадывался у самого окоема – это Срединный остров, откуда его похитили. Ходко идут! Правят разбойники уверенно; кормчий то и дело поглядывает на луну и звезды, стоит им только появиться в разрыве туч. Ули припомнил карты, развешенные в имперской библиотеке. «К Большой земле, к Арраину идем, больше некуда…» Наследник немного приободрился: если удастся выбраться, то в портовом городке можно будет заявиться в «Морской окунь», поискать там Змарика, дядькиного помощника. Рядом с кормчим у руля сидел еще один болар. Эти двое держались особняком. Ули присмотрелся: сидящий рядом с рулевым баюкал правую руку. «Ага! Приложил тебя все-таки, паскудника, Мерех! Вот молодец!» Трое других боларов так и сидели сгрудившись, передавая мех с вином и заедая хлебом. Лица обычные, ничем не примечательные… Да и чего тут разглядишь, в этой серости? Болары негромко переговаривались по-своему, склонив головы поближе друг к другу. Стоило лунному свету заплясать среди волн, как они бросали алчные взгляды на Ултера. А иногда украдкой поглядывали и на двоицу подле руля. Алчность – это уже хорошо. Значит, не душегубствовать собрались и не мстить, а продать подороже. Никто наследника с камнем на шее сбрасывать в море не собирается, везут за выкуп. И с этими двумя делиться сообщники никак не хотят… Что же делать? Сидеть как покорный барашек, которого везут на ярмарку? Ну уж нет… Не только болары как овцы не умирают! Коли Мать Предков столь щедро одарила Ултера, то эту темную ночь на лодке должен пережить лишь он один! Как только ветерок надолго отогнал от луны рваные тучи, Ули тихонько захныкал и заскулил сквозь кляп. Троица похитителей тотчас обернулась, один из них рассмеялся и затряс указательным пальцем, другой вытянул ногу и легонько пнул скрюченное тельце. Ну уж нет! Ули вдохнул поглубже и принялся выть. Он мычал сквозь кляп не переставая, пока хватило воздуха. Потом вновь отдышался и начал выть по новой. Теперь над лавкой уже приподнялись двое и приложились к его бокам основательней. Но упрямства наследнику было не занимать. Он ухватился связанными руками за лавку и принялся колотиться лбом об обшивку лодки. Лопнула кожа, проступила кровь. Болары переполошились. Прозвучала короткая команда от приземистого плечистого похитителя – и над Ули захлопотали. Высекли огонь, зажгли лампу. Кое-как перевязали разбитую голову грязной тряпицей, развязали руки и выдернули кляп. – Море вокруг. Не дури, наследник, – глухо предупредил приземистый. Его имперский звучал странно: будто камни простучали по скале. Ули закивал как припадочный и натянул на лицо глупую счастливую улыбку. Приземистый взмахом руки поменял рулевого, послав на корму своего человека. Двоица, опасливо поглядывая на крутящихся вокруг наследника похитителей, пробралась на нос. Болар с короткой бородкой болезненно кривился и придерживал правую руку здоровой рукой. Приземистый недоверчиво оглядел заплаканного Ултера: – Гаси фонарь, – раздался приказ, и ночная мгла вновь наполнила лодку. Угорь злился. Он привычно перехватил руль, прижал к боку. Отец Глубин спал, не гневался: ветерок ночной, попутный, волнишка слабенькая. Иди себе и иди. Главное, с рассветом заложить правее, чтоб к Арраину выйти. И на кой клибб мохнатый нужно было еще и этих брать, дворцовых? Сцапать мальчишку так просто не получилось. Во всех тавернах гутарили, праздновали победу и радовались за нового дана. Судили-рядили о чудесном знамении Безносого и об избавлении от его слуг. С ужасом пересказывали сплетни о логове детоубийц на Северном. Пару раз «добрых» крепко взяли за жабры: а вы-то где, мол, были, когда за нового бола все кровушку-то проливали? Небось навахусу Босааду зад подтирали? «Нынче все горазды, все за нового бола, милостивого Бареана сражались, как же…» – Угорь хмыкнул. Еле удалось отговориться, однако Бамилкар всполошился: времечко утекало. Дружка его, Борона-гвардейца, упокоили, однако знакомцы во дворце все одно нашлись. Согласились подсобить. Угорь скривился: мысль о том, что из-за этих ушлозадых его доля уменьшилась, не давала покоя. Впрочем, и Бамилкар злился, а значит… Угорь глянул на безмятежные волны вокруг и хищно осклабился. «Пятеро. Пятеро – это много», – размышлял Ултер. Половина похитителей разлеглись на лавках, умостив ладонь под щеку. Спали они вполглаза. Другие бдели, таращили зенки во тьму. А что тут таращить – у них же нет дара видеть во мраке: темень – она темень и есть. Впрочем, луна по-прежнему выглядывала из-за туч, и Ули не забывал раскачиваться и улыбаться словно придурочный. Вдруг один из спящих тихонько застонал в забытьи. Рука его свесилась, и дважды рожденный разглядел, как с нее капает на дно лодки. «Кровь, – догадался Ултер. – Сейчас достанется подранку!» Болары на соседних лавках перекинулись взглядами: луна вновь показалась, и они увидели, как порезанный слабеет, не приходит в себя. Рана у него открылась, закровоточила, пачкая все кругом. Всклокоченный болар переглянулся с приземистым. Вожак глянул на дружка раненого: тот лежал, повернувшись спиной. Всклокоченный понятливо кивнул и улыбнулся одними губами. Он осторожно вытянул из сапога длинный узкий нож и привстал. Потянулся к спящему… Ули, блаженно улыбаясь и раскачиваясь, радостно замычал под нос. Раненый, услышав посторонний звук, разлепил глаза, увидел убийцу и вскинулся. Всклокоченный бросился на противника и воткнул нож в грудину. Однако и раненый в последний миг засадил клинок в бочину всклокоченному. Тот откинул захрипевшего врага. Раненый поколотился на лавке, посучил ногами и испустил дух. Его нож отлетел из обессиленной руки и воткнулся в доски под носом у наследника. «Одного долой. Теперь будет полегче. Спасибо, Мерех! Спасибо, архогский сирота! Мать предков, помоги ему! Пусть Мерех не истечет кровью, пусть Тумма успеет его исцелить!» Ултер затаил дыхание. Нож дрожал, впившись в обшивку… Так хотелось рвануть вперед, укрыть, припрятать нежданный подарок под своим телом! Однако он даже не шевельнулся в сторону клинка, по-прежнему раскачиваясь и мыча под нос. Над Ултером нависла тень. Наследник боковым зрением видел: рядом застыл приземистый, внимательно разглядывая Ултера. Тот все так же безмятежно раскачивался туда-сюда. Приземистый нагнулся и резким движением выдернул клинок из досок… а потом вдруг резко вогнал нож в шею всклокоченного, который ощупывал ободранный бок. «Теперь долой двоих, хвала Матери…» Спящий наконец проснулся. Подпрыгнул, вытаращил глаза, увидев два мертвых тела, и схватился за широкий тесак на поясе. Приземистый резким властным голосом оборвал его, тыча окровавленным ножом то в одного убитого, то в другого. Болар потер сонные глаза, поджал губы и нехотя кивнул. Вместе они подхватили мертвые тела за руки за ноги и побросали за борт. Плюхнуло, плеснуло, лодчонка закачалась на воде – и приземистый хлопнул болара по плечу. Тот весело ответил и махнул рукой на Ултера. «Выкуп делят, паскудники, – догадался Ули. – Ничего, я с вами и сам расплачусь… С лихвой». Собеседник покачал головой. Болары вновь опустились на лавку, но совсем скоро вновь поднялись и оживленно загутарили. Чуть обниматься не полезли. Раньше родная речь друга нравилась Ултеру, нравилось слушать, как горячо ругается непонятными словами Грубый Деан, но сейчас… «Чего они так обрадовались-то?» Словно подслушав мысли Ултера, кормчий громко вскрикнул и вытянул руку. Наследник скосил глаза и увидел далеко впереди махонький огонек в темноте. Дважды рожденный всмотрелся – и перед ночным зрением возникли расплывчатые очертания берега. Приземистый отдал короткую команду – и кормчий отпустил якорь в воду, а с носа в море полетел второй. Лодчонку чуть развернуло, болар ловко спустил обвисший парус с перекладиной. С далекого берега повеяло теплом. Вода в лодке пахла кровью. Ули сладко засопел, зевнул, почмокал губами и свился клубочком на парусе. Рулевой ругнулся, но приземистый махнул рукой, и все успокоились. Лодчонка мерно поднималась и опускалась на спокойной долгой волне. «Осталось трое… Трое – это уже полегче…» Ултер смотрел на длинную узкую щепу, которую отколол вылетевший из руки раненого нож. Наследник поднял глаза к небу и увидел, как на круглую луну наползают тяжелые низкие тучи. Хвала Матери! Болары достали тяжелые плащи, натянули капюшоны, и двоица на лавках тотчас заклевала носами. Кормчий поглядывал вокруг и чутко прислушивался. Вот луна наконец скрылась, и вокруг стало темно, хоть глаз коли. Дважды рожденный протянул руку и одним движением выломал щепку. Рулевой услышал посторонний звук, капюшон шевельнулся, темное пятно уставилось в сторону наследника, и Ули замер. Даже дышать боялся лишний раз. Волны плескали о борт, и дозорный успокоился, отвернулся. Ултер сжал щепу в ладони. Простенькое оружие удобно легло в ладонь, подарило уверенность. Дважды рожденный осторожно приподнял голову над лавкой и посмотрел на спящих. Неподалеку сидел дружок раненого, а приземистый расположился подальше, ближе к корме. «Не спят – дремлют. Не доверяют друг другу – даже ложиться не стали…» Ули оперся на лавку – начали затекать ноги. Дважды рожденный весь превратился в слух и замер. Вскоре дыхание похитителей выровнялось. Дозорный окинул темноту кругом, не углядел ни портовой стражи, ни других «добрых» – и тоже закемарил. Ули медленно-медленно крался вперед. Подстроился под волну, чтобы не споткнуться. Подлез под первую лавку. Вторую. Тяжелые тучи плотно обложили луну – темень стояла кромешная… Но не для дважды рожденного… Спина спящего с накинутым капюшоном приближалась. Ултер сжал щепу покрепче и подкрался совсем близко. Пахнуло по́том и вином. Ултер резко распрямился, запрыгнул на лавку и размашистым движением засадил щепой в темноту капюшона, целя чуть ниже, в кадык. Щепку вывернуло из руки. Наследник так же ловко спрыгнул спиной назад, забрался под лавку. Противник в последний миг почуял неладное, выхватил клинок: не доверял он своим подельникам, не доверял… вот и подался навстречу приземистому. Однако от этого только сильнее напоролся на деревянное оружие Ултера. Жутко хрипя и размахивая ножом, он пластал ночной мрак перед собой. Пару раз он задел и приземистого, однако тот отскочил к корме. Рулевой вскинулся, выставил клинок, ткнув в направлении шума схватки. Болар с торчащей из шеи щепой, заливая лодку брызгами крови, пошатнулся и рухнул на дно. Дрогнул пару раз и затих. Приземистый густо заругался, и рулевой испуганно ответил. Тот в ответ забранился пуще прежнего, и кормчий потянулся к лампе, охлопывая пояс в поиске кресала. «А вот огонь мне сейчас совсем ни к чему…» Ули выбрался из своего убежища и скользнул вперед. Приземистый гневно бубнил, не останавливаясь. Прошипел, скидывая плащ и ощупывая грудь и плечо. Досталось и ему… Запахло кровью – наследник добрался до поверженного болара и вытащил кинжал из мертвых пальцев. Впереди застучали кресалом, длинная волна мягко подняла лодку… Ултер прыгнул на борт и побежал по нему. Приземистый возился на дне лодки, и Ули с разбега пнул рулевого в голову, едва не свалившись в воду. Кормчий, не выпуская из рук кресало с фонарем, повалился на приземистого. Ули ухватился за длинный деревянный рычаг и плюхнулся на место рулевого. Лодку закачало на волне, но якоря держали надежно. Внизу, сопя и рыча, боролись похитители, коротко тыкая друг друга ножами в бок. Ули, тиская в ладони кинжал, сверху вниз наблюдал за схваткой. Огни их жизней пылали в ночи, все никак не хотели сдаваться, гаснуть. Однако вскоре все было кончено. Пламя пригасло, угли подернулись пеплом, а мертвецы застыли, так и держа друг друга за ворот, даже перед смертью не выпустив кинжалов из рук. Ули рассеянно посмотрел вокруг. Махонький огонек на берегу по-прежнему светил в ночи одиноким маяком. «А что, если выкуп должны привезти сюда? Для обмена на рассвете? – вдруг подумал наследник. Лодку качнуло, и деревянный рычаг больно ударил его по плечу. Ули отодвинулся. – Опытным морякам ничего не стоит друг дружку в море найти. Вот для этого напротив маяка и встали… А может, это вовсе не маяк, а мои враги в ночи нарочно подсвечивают…» Ултер решительно поднялся и пробрался на нос суденышка. Рубанул широким ножом по борту, перерезая якорную веревку, удерживающую лодку. Потом вернулся и освободился от пут второго якоря.