– Так они недавно приехали… – Ага, темнокожие, из-за моря… Дом у них за госпиталем, у ремесленных улиц. – Ну, значит, нужно и мне весточку своим передать. Пусть готовятся… – Милиар потер ладони. – Недолго отцу осталось быть неотмщенным! – Они там большим отрядом ходят. Толстяки, горец-охранник, дикари эти белоголовые, – нахмурясь, предупредил Дирг. – Сдюжат твои? – Людей хватит! Ближников у отца много – и каждый захочет всадить кинжал в рексова сынка… А остальные и не пикнут, – махнул рукой Милиар. – А точно завтра пойдут? – Булгуня хвастался предателю этому, купеческому сынку. – А… Вдруг на Тьора набросились сзади, выволокли из-под укрытия и уселись сверху, заломив руки. – Сюда! Сюда! – заголосил противный голос. – Тут лазутчик! Тьор кое-как извернулся и бросил взгляд через плечо. «Прилипала, сволочь! И брат его, недоумок!» – Тьор? – Мальчика вздернули на ноги. – Ты чего тут? Прибежали все. Они смотрели на пойманного и переглядывались. – Бесчестные подонки… – процедил Тьор, горделиво выпрямляясь. – Напасть из-за угла, как безродные… Страшный удар в лицо опрокинул его наземь. Здоровяк Милиар потирал кулак. Гвинд подбежал к противнику и пнул с размаху. Дирг подпрыгнул и с хеканьем двумя ногами опустился на голову Тьора, но тот успел отклониться. Хрустнул локоть, рука повисла, обожженная резкой болью. Удары посыпались отовсюду. Из глаз брызнули искры… – Нож? Нож есть у кого? – послышалось рычание Милиара. – Он не должен никому… – Эй, эй, кто там?! – Внутряки! Стража! – послышался испуганный шепот. – Уходим! Избитого Тьора пинками закатили под раскидистые ветки самшита, откуда только что вытащили. Кровь бухала в ушах, земля качалась. Он попробовал раскрыть глаза, но окружающее виделось лишь сквозь узенькие щелочки. Мимо него – руку протяни – протопали тяжелые сандалии стражника. Тьор разлепил избитые в кровь губы, но из горла раздался лишь жалкий сип. Стражники постояли рядом и двинулись на звук удаляющихся шагов. Тьор остался один. Ноги не слушались, перебитой руки он не чувствовал – будто не живая. Нужно бы полежать, набраться сил… Но честь Кнеев превыше всего. Подонки задумали убить Олтера. Этому не бывать! Это его враг и только его! Тьор стиснул зубы и ухватился левой рукой за траву. Подтянулся. Ухватил. Подтянулся. Ничего, не заплутает – где находится дом наследника, он помнил отлично. Ясное утро обещало жаркий денек. – Да чего я там не видел… – бурчал Олтер, выбираясь из имения. – Девок с голыми животами? «Лучше бы к Йолташу сходил. Ловко там у него со стрелка́ми выходит!» – Недавно Йолташ показал, как юные гвардейцы научились нападать из лесных засад. Вначале давали залп с одной стороны дороги, по передним противникам, а когда неприятель разворачивался навстречу угрозе – вступали в бой и остальные стрелки с другой стороны, меча болты в спины. Здорово получалось! Теперь Йолташ поглядывал на руины крепости – там предстояло отрабатывать городской бой. «Эх! Вот у гвардейцев по-настоящему интересно… А здесь что?» – Оли оглядел широкие улицы, по которым пробирался их шумный отряд. Горожане, торопясь к торговым рядам, завидев громогласную компанию, жались к стенам. Атрианцы нынче все как один напряженные, испуганные. Больше всего они боялись стражников – завидев воинов в кольчугах, горожане норовили убраться как можно дальше подобру-поздорову. В одном из переулков Олтер вдруг приметил трех статных плечистых имперцев, затянутых в легкие кожаные доспехи. «Порубежники?.. А эти-то что здесь делают, посреди города?» – Вояка поймал взгляд наследника, и глаза незнакомца вдруг полыхнули ненавистью. Он сплюнул на мостовую, и троица скрылась между домами. Когда полусотник первой атрианской сотни Наггат Тум увидел козопасова сынка – чуть не бросился. Еле совладал с собой. Даром что побывал в стольких битвах. Впереди показалась знакомая глухая ограда из дикого камня, и воины прибавили шаг. Юркнули в калитку. – Идут? – кинулся навстречу Милиар, младший из Хмутров. За ним поспевали рыжие Гвинды. – Верно все? Идут? – Чего здесь забыли? Чего глаза мозолите? Увидят вас тут… – Тум покосился и на двух старших сыновей тысячника. Тоже пришли, отомстить за отца, не усидели… – Если кто признает – устроит вам Пагот похохотать! – Не узнают! – проворчал старший из сыновей Хмутров, натягивая на лицо сплошную бронзовую личину времен Старой Империи. – И ты не встанешь на пути моей мести, Наггат Тум! Воины-порубежники, отдыхая перед потехой в густой тени, согласно загудели. Достойный человек был тысячник Фракс Хмутр! Достойный и щедрый! Полусотник Тум потер шею, вновь сплюнул и вышел прочь, на проулок. Вниз уходил заросший скат каменистого холма, и площадка перед входом в заморский двор была видна как на ладони. Рядом тотчас плюхнулся Миллиар и уселись рыжие Грисы. Костяшки кулаков у всех троих сбиты. Наггат скривился: сосунки… – Чтоб не совались, сидели тихо! – приказал он. – И не зыркай мне! А то свяжем. – Ух, ить, П-паготовы чресла! – послышалось вдруг от угла ограды. В проходе показались трое пьянчуг, одетых в вонючие обноски. Они держались друг за дружку и мутными глазами уставились на полусотника. – Ы-и-их… Один из пьянчуг примерился отлить на стену, другой дергал его за рукав. Проулок кончался тупиком – здесь босяки оказались только с одной дурной целью. – А ну, пошли отсюда! – Из приоткрытых ворот тотчас выскочили порубежники, замахиваясь дротиками. – Свинячьи рыла! Нашли, где гадить. Икая от испуга и подталкивая друг друга, пьяницы убрались прочь. – Идут! Идут! – подпрыгнул Милиар и тут же охнул, хватая воздух от резкого тычка под ребра. – Не мельтеши, – осадил его десятник. – Скажи нашим: они пришли. Теперь ждем вечера. Толстяки пока брюха не набьют, обратно не двинутся. А мы их уже сытеньких и возьмем. Пьяницы, завернув за угол, вдруг выпрямились, перестали шататься и мигом протрезвели. – Сколько их? Успел во двор глянуть? – Порядком… Уж десяток – точно… Било покачал головой. – Много… Нам с ними не совладать. – Хорошо хоть не проглядели их… – Негромко переговариваясь, оборванцы скользнули в соседний переулок и ловко вспорхнули на чердак покосившегося домишки. Наверху уже ждали. – Что там? – встретил их вопросом важный заезжий гость подле слухового окна. Било торопливо приблизился и глянул наружу. Отменное местечко столичный себе подобрал: и заморский двор, и берлога вояк угадывались в мельтешении веток. – Порубежники, чтоб клиббы живьем им потроха рвали, тоже нашего горенка пасут… Их не переломить – больно много. Так что я ить покумекал – мелкий козопас живьем нужон… Тогда можно их прихватить во-он там… Било, тыкая грязным пальцем в окошко, принялся знакомить столичного со своими раскладами. Монет ему за новость о гореныше уже перепало немало, но коль они спеленают мелкого козопаса – отсыплют еще втрое сверх прежнего. Олтер вдруг увидел впереди проем распахнутых ворот и вскинул брови. Вот это да! Глянул на Булгуню… Довольный сын ксена рассмеялся и подмигнул. – «Нечего смотреть, нечего смотреть», – передразнил он. – Я же говорил тебе, пойдем… По обе стороны ворот, опираясь на длинные копья, возвышались черные охранники. Точь-в-точь как Тумма! Курчавая шапка волос, набедренные повязки до колен, высокая шнуровка сандалий. Мускулистые поджарые тела разрисованы хитрой росписью белой вязи. Воины застыли истуканами: напротив собралась изрядная толпа зевак, глазея на невиданное чудо, но внутрь никто не совался. – А чего они не заходят-то? – шепнул Олтер. – Дорого, – пожал широкими плечами сын ксена. Булогичи ввалились внутрь гурьбой, громко приветствуя хозяйку и прижимая руки к груди. – Марика, хозяюшка! – басил старший Булогич. – А мы в гости… Вон нас сколько сегодня. Марика – смуглая голубоглазая женщина, сохранившая красоту несмотря на годы, – переливчато рассмеялась и слегка поклонилась, вытягивая руку. – Проходите, проходите! Горячий пхаш только поспел… – Булогичи загомонили еще громче и заторопились к грубым деревянным столам под навесом. Марика уже принимала гостей – во дворе угощалась компания имперцев в богатых одеждах. Рядом с ними уселись высокие стройные красавицы с такой же смуглой кожей, как у хозяйки. Гости подливали одетым в легкие туники девушкам вино и вели непринужденную беседу. Имперцы ревниво оглядели вошедших и подняли чаши в знак приветствия. Наконец все расселись за длинным столом возле невысокого помоста. Пхаш, густая сытная похлебка, оказался таким горячим и острым… Оли шумно задышал, высунув язык. Из глаз хлынули слезы. Наследник схватил глиняную кружку с водой и с жадностью выхлебал. Только Олтер собрался накинуться на Булгуню – толстяк без передыха махал ложкой, посыпав кушанье зеленью и отхватив ломоть душистой лепешки, – как зазвучала музыка и на помост выплыли танцовщицы. Имперцы застучали кубками по столам, а Булогичи захлопали в ладоши. Лица у заморских плясуний искусно скрыты тканью, лиф из яркого шелка переливался на солнце, длинные босые ноги в шароварах из той же дорогой ткани. Невидимые барабаны отбивали ритм, звенел бубен, дребезжали мониста из серебряных монет с красными каменьями и толстые браслеты на запястьях и щиколотках. Танцовщицы, притопывая, пошли по кругу на помосте. Некоторые девушки такие же смуглые, как Марика, а другие – совсем черные, как стражники на входе. Вдруг барабаны застучали быстрее, обнаженные животы и бедра заходили ходуном, большая капля-сережка в пупках закачалась… Лица у довольных Булогичей замаслились, имперцы потянулись к своим спутницам… Одна из танцовщиц запрокинулась назад, ловко изогнулась… и ладони ее опустились на помост за спиной. Олтер чуть не фыркнул во всеуслышанье. Подумаешь! Вилейка бы еще на руки встала и ногами подрыгала в воздухе! Танцовщица, словно подслушав мысли Оли, оперлась на руки, махнула ногами в шароварах – и вновь заколыхалась в ритме со всеми. Имперцы, игриво смеясь и обнимая за талии своих спутниц, шептали им что-то на ухо. Те захихикали в ответ, а затем увлекли мужчин за собой. – Дорогие гости, – низким грудным голосом спросила Марика у Булогичей, – не желаете удалиться с прелестными дочерями Тинаа-тиквы? Булогичи заулыбались в ответ, переглянулись. Старший Булогич, виновато сопя и отводя глаза от насмешливого Булгуни, пробасил: – Нет, Марика… С этим делом мы потом зайдем… Как-нибудь. А сейчас позови нам Вуго. Оли не поверил своим ушам.