– Так что это Сивен Грис твоего дедушку убил, – закончила она. После страшной новости о гибели библиотекаря Либурха от руки наместника Наула никогда больше не именовала Сивена своим отцом. Жила бы она в имении – подсыпала ему в чашу яду… С горячей Наулы станется! – А мой дедушка про лакасов рассказывал. А еще он как про новый путь к толгувам услышал – сразу приехал!.. Ули вновь посмотрел на имперские повозки внизу и криво ухмыльнулся. Так вот в чем дело! Новый торговый путь к толгувам сквозь горы, мимо бывших земель северян, которые отныне принадлежат Дорчариан!.. За такое купцы себе левую руку отгрызут… – Постой! – вскинулся Ули. – Лакасы? Ты сказала – лакасы? – Тумма! – обрадовалась Наула. – Здравствуй, Тумма! – Желтый Огонечек… – пробасили за спиной. – Ой, а кто это у тебя? Кто это такой красивенький? У кого это такие большие глазки… – вдруг засюсюкала Наула, смешно складывая губки. Схватив за предплечье Ули, который все не мог прийти в себя, она затрясла его. – Ули, Ули! А кто это? Он такой… такой… – Это мой для тебя подарок, Наула Эттик. Возьми его под свою руку и не делай зла. Оберегай и… Громкий визг был ему ответом. Наула спрыгнула с лошади и бросилась к Тумме. Охнув от тяжести, она приняла мохнатого детеныша – и он тотчас обнял ее за шею и защекотал губами за ухом. Наула засмеялась и счастливыми глазами посмотрела на Ултера. После этих горячих вестей наследника закрутил вихрь событий. Вставал он с рассветом, а вечером приползал, обессиленный, уже затемно. Тарх отправился к толгувам вместе с немаленьким обозом и Эламом Эттиком в придачу. Глава Торгового союза не смог отсидеться в имении, прознав о походе Тарха. Теперь он вез богатые подарки Сегмату Громкому и старейшинам толгувских родов. Новый торговый путь через земли Дорчариан сулил большой прибыток. Вот только… Только если будет кому торговать после нашествия луноликих лакасов! Вместе с Эламом Эттиком в Дорчариан прибыло и посольство от ксена Конутопа, Булгара, потомственного бродника из рода великих Булогов. Толстощекие болотники привезли дары от отца Булгуни, пятерых подружек для Кайхура и мастеров-рыбоводов с огромными чанами. Под крышками в воде плескались и взрослые рыбы, и мальки. Мастера-болотники спрятали чаны в тени, подливали воду и кормили рыб по-особому перетертым зерном с травяной мукой. Ули тотчас приступил к выкопке прудов. С подачи хитроумного наследника выбранную землю отвозили на строительство крепости, смешивали с булыжниками и речной галькой и плотно забивали пространство между двумя рядами массивных каменных блоков. Каждый слой проливали водой и трамбовали бревнами стоймя. Горцам будущие пруды сразу пришлись не по нраву. Пахотная земля в горах ценилась на вес золота – а здесь ее выбирали лопатами и увозили… Впрочем, копали общинные поля Архоги, где отныне не осталось хозяев, и родовые земли самого дана – и только это смиряло гнев горцев. Дважды рожденный только хмыкал в ответ. Потаенные знания, дарованные Матерью Предков, говорили ему – он все делал верно. В мельничном ручье будут оседать зерновые отходы от жерновов, а поток вынесет все съедобное в ближайший пруд. Осенью наследник намеревался еще высадить и деревья: оливки и орехи! А в пруды запустить уток с гусями! Однако сейчас Ултеру было не до живности. Болотники отлично справлялись с работой, и всем вниманием наследника завладела стена. Угроза вторжения лакасов – не шутка! Вслед за пустой Архогой может обезлюдеть и вся долина! Крепость росла – но очень медленно. Элам, отец Элсы, перед отъездом не поскупился, отправил на стройку всех своих рабов и нанял строителей из провинции Атариан. Дабы не возбуждать ненужный интерес далекой Арны, имперских строителей набирали осторожно, без лишней огласки. Ултер с нетерпением ожидал Быка с выкупленными пленными-рабами. Вот только когда он вернется? В один из вечеров измотанный Ули возвращался со стройки. Вечерело. Рядом ворчала беспокойная Джура: горная речка жаловалась наследнику на воришек. Ултер ухмыльнулся. Кто бы мог подумать, что в горах перестанет хватать камня? Все гладкие речные окатыши подле будущей крепостной стены выгребли, оголив русло. Таскаться выше по течению и вытаскивать из песка камни? Долго, муторно. Но дважды рожденный и здесь нашел решение. Сперва раскурочили все старинные развалины родовых крепостей, а потом пришел черед общинных полей Архоги. Долинные горцы веками возделывали скудные поля, и с каждым годом соха выворачивала новые камни. Их складывали по меже, возводя ограды. Высокие – в человеческий рост, не меньше. И вот эти-то ограды теперь разбирали и возами доставляли к стене, а потом забивали внутренности стены меж двумя рядами вырубленных блоков. Два больших пруда уже выкопали. Опытные болотники мигом нашли выход глины и замазали жидкой кашицей дно пруда, перетряхивали ее чудными граблями несколько дней. Дали подсохнуть на жарком солнце, схватиться корочкой и наконец пустили воду. А в одну из ночей Ултеру приснился Либурх. Радостный Ули ворвался в библиотеку. Тренькнул колокольчик где-то в глубине коридора, пахнуло древними свитками, книжной пылью и знаниями. Наследник протопал по узкому проходу, толкнул дверь. Старый библиотекарь сидел над своей раскрытой книгой. Вокруг горели свечи, лежало очиненное перо, стояла чернильница. Ули, задыхаясь от восторга, промчал мимо Либурха и плюхнулся в кресло. – Как здорово я все придумал, Либурх! Мы такую крепость с Аскодом строим!.. Такую! – болтая ногами, вещал Ули. – Там две скалы по краям выдаются вперед, как рога. Вот мы и прозвали крепость Рогатой. А на этих рогах мы башни обустроим! Как стену поднимем – в скалу вобьем упоры с держателями, бревна настелем. И будет у нас деревянная тропинка с крепостной стены на самый верх, на башни-уступы. А там мы метатели поставим! Старик улыбался, молчал и слушал. Он потянулся к перу и принялся записывать рассказ Ули. – Даже если враги камень из стены вышибут – то внутри-то все землей и булыжниками забито, представляешь! А толщина стены – на телеге можно проехать! С такой стеной нам ни лакасы, ни Империя не страшны. Только бы успеть! Либурх скрипел пером. Вдруг строчки смирили свой бег, буквы поплелись друг за дружкой… Библиотекарь писал все медленнее и медленнее, с трудом процарапывая каждое слово. Лицо старика скривилось, плечо вздернулось, скрюченная рука не слушалась. Либурх сердито дернул уголком губ… И так и остался с перекошенным лицом. Он искоса глянул на юного гостя, завозился в кресле и еле поднялся. Застыл над Ултером. Тот со страхом смотрел на страшного старика. – Обещай, что не обидишь Наулу! – вдруг просипел старик. Ули быстро-быстро закивал головой, соглашаясь. – Обещай, что прочитаешь мою книгу! – Ули опять закивал, и старик отвернулся. Тяжело припадая и подволакивая ногу, он подошел к двери и скрылся в кромешной темноте. Дверь захлопнулась, поднялся сквозняк. Горящие свечи упали на раскрытую книгу. Огонь тотчас охватил бумагу и заплясал над столом. А Ули будто примерз к стулу и не мог пошевелиться, беспомощно глядя, как на его глазах погибает труд всей жизни доброго Либурха. Ули всхлипнул и проснулся. Лицо пылало, словно опаленное жаром сгораемой книги из сна. Ултер сел на кровати. «Обещай, что прочитаешь мою книгу!» – звучал голос Либурха в голове. – Я же обещал, я сам пообещал ему тогда… – прошептал мальчик и вспомнил свою последнюю встречу с учителем. – Либурх же тогда уже умирал, он все знал! Он попросил забрать книгу – а я и не понял! Ули спрыгнул с кровати и забегал по комнате. Нужно, нужно отписать брату! Оли сразу все поймет – ведь брат дал слово наследника! Вдруг со двора послышался звонкий смех Вилеи, и Ули невольно улыбнулся. Успокоился. «Да. Отпишу братке, он найдет книгу». Ултер приблизился к оконному проему. Вилейка с Гафром вставали даже раньше него, засветло. Ого! А сегодня и Вутц пожаловал! И Тумма, который обычно спал подле входа в комнатушку наследника. Ули потянулся, зевнул и уселся на подоконный камень, свесив ноги. Наблюдая за разминкой юной пайгалки и изувеченного Гафра, Ули мысленно набросал текст послания для Олтера. Оставалось добраться до комнаты танаса и зашифровать письмо. – Падай! – вдруг раздалась команда Вутца, и Ули очнулся. Посмотрел во двор. Недавно в горах Дорчариан случилось небывалое. Пожалуй, для многих это событие затмило и постройку стены, и возможное нападение лакасов. Старый шут, о выступлении которого слагали легенды, кому бросил под ноги золотой наруч сам император, наконец взял себе ученика. Принес ему свою старую бороду-мочало, принес разрисованную маску-личину с деревянной челюстью… Кто бы мог подумать! Учеником стал не родственник, и даже не пайгал! Выбор Вутца пал на угрюмого Гафра – и на бывшего увечного воина тотчас стали смотреть с молчаливым уважением. Вутц кого попало не выберет! – Падай! – скомандовал Вутц. – Ну же! Гафр, оберегая раненую ногу, осторожно опустился на землю и растянулся во весь рост. Ули нахмурился… Чего он придуривается? Вот и Тумма остановил свою разминку и уставился на Гафра. Лекарь совсем недавно избавил увечного воина от боли. Пусть хромота и осталось, но… – Не так! – пристукнул посохом Вутц. – Что ты разлегся, как кот на солнцепеке? Вилейка весело рассмеялась и показала Тумме язык. – Таммата-нуи… – проворчал великан и внезапно вывалил свой огромный язычище в ответ. Девчонка присела от неожиданности, а Тумма вдруг легко вспрыгнул на канат и легко пробежался по нему, закрыв глаз и сражаясь тесаками с воображаемым противником. Вилейка восторженно запищала, но неумолимый Вутц все испортил. – Гафр, – строгим голосом напомнил он о себе. – Падай! – Да как нужно-то, дядюшка Вутц? – проворчал Гафр, потирая по привычке раненую ногу. – Нужно падать! Падать! – Старик вдруг брякнулся на зад, да так неудачно, что посох вылетел из стариковской руки и тюкнул по седой макушке. Вутц громко ойкнул и потер ушибленное мягкое место, тряся сопливым носом. Гафр прыснул смехом, и Ули тоже растянул губы в улыбке. Вилейка вспрыгнула на туго натянутую веревку и прошлась колесом, прогнулась назад и встала на руки. Умничка! Каждую седмицу пайгалка выступала перед строителями крепости, веселила работников. – Видишь! – воздел палец к небу пайгал. – Люди всегда смеются, когда другие падают. Если выступление пошло не так, если не знаешь, что делать, – падай! Вались ничком, опрокидывайся в таз с водой, поскальзывайся на гнилых яблоках, набросанных с трибун. Наступай на пятки, борозди носом пыль, проедься на заднице и порви штаны! Публика уписается со смеху. Понял? – Понял, дядюшка Вутц, – поднимаясь и отряхиваясь, сказал Гафр. – Куда! – возопил старый шут, тряся кулаком. – Куда?! Больше падения люди любят только подъем! Вставание с колен… Ведь тот, кто упал, – непременно должен подняться! Вутц встал на карачки, уперся руками в землю, потряс головой, приходя в себя. Отклячил зад, неловко поднялся и утер пот со лба, размазав грязь по лицу. Заковылял к откинутому посоху… постоял над ним, зачем-то пнул – и нога незадачливого бедолаги вновь поехала. Он взмахнул руками, пытаясь удержаться. Схватился за натянутую веревку с развешенным бельем, та лопнула – и старик вновь растянулся в пыли в ворохе тряпок. – Понял? Падай и вставай. Вставай и падай. Встаешь – ухвати проходящего товарища, стащи с него штаны. Ущипни девицу за мягкое место. Дерни медведя за хвост. Пни собаку. Урони деревянную челюсть. Наступи себе на бороду. Усек? – Да, дядюшка Вутц. – Тогда помоги подняться, ученичок. Гафр двинулся через двор, отбросил ногой проходящую мимо курицу, и безумно орущая квочка влетела старику прямиком в грудь, захлопав крыльями по лицу. – Неплохо, неплохо, – отплевывая птичий пух, одобрительно произнес Вутц. – Верный глаз. Будет с тебя толк. Гафр, раздуваясь от похвалы, приблизился, протянул руку… и тут же получил посохом по хребту, а Вутц одним движением ловко вскочил на ноги. Старый шут посмотрел на вскинувшего руки в притворном ужасе Гафра и повторил, теперь уже без тени улыбки: – Толк будет. Тяжелый труд дотемна и пробуждение на рассвете под шутки Вутца, смех Вилеи и добродушное ворчание Туммы за окном продолжались уже месяц. Темнокожий великан всерьез взялся за Гафра, и тот теперь мог орудовать и увечной рукой. Наконец-то вернулся Тарх и пригнал прорву рабов. Стройка сразу пошла веселей. С этими заботами Ултер и не заметил, как убрали озимые. Близился День середины лета. После священного праздника избранное горское войско выступало с Коленей Матери к потайной гавани, и он отправлялся вместе с ними. Бола Бареана, сына Барривана, ждал трон Полуденных островов. За пару дней до выхода горцев к родовой горе произошли события, изрядно всполошившие долину. Вилея вместе с Гафром сбежали в Империю, а Наулу ночью подстерегли неведомые убийцы. Глава 5 Остаха обкладывали со всех сторон. Знакомый до последней деревяшки, до крайней верхней скрипучей ступеньки «Морской окунь» превратился в западню. – Что скажешь на это, Рыбак, ночной хозяин провинции Атариан?! – зычно, на всю таверну выкрикнул Шнурок. – Что молчишь? Неужели… «О как выламывается, столичный подпевала, глист помоечный…» – Дальше, – коротко велел Остах. Позади зашумели, хватая друг друга за локти и перешептываясь. Остах спиной чувствовал взгляды своих ближников – настороженные, задумчивые, возмущенные. Столичные еще не переманили их на свою сторону, однако смуту уже навели изрядную. – Да что ты им не ответишь-то, Рыбак?! – выкрикнул кто-то. – Чего молчишь, глава? – Вбить этой селедке зубы в глотку!