Оставалось только одно: сжать зубы и смириться, попытавшись приспособиться к тому, что окружало. Вэл раз за разом говорила себе, что ей не на что жаловаться. Она никогда не жила так хорошо, как сейчас. У нее было все: и крыша над головой, да такая, о которой ей прежде и не мечталось, и честная работа, приносящая немалые деньги, и у нее был Раза, которого она… Ведь любила же? В конце концов, она получила Раза. Немыслимо. Только ничего из того, что у нее теперь было, не могло перекрыть ненормального всепоглощающего желания перечеркнуть все. Вэл жаждала одиночества. Она хотела ходить на охоту неизменно в сопровождении Раша, хотела подолгу бродить по лесу, вдыхая запах прелой осенней листвы или свежего зимнего утра. Хотела вновь зависеть лишь от себя. Свобода. Сладкое слово, греющее душу. Никакая любовь на свете не могла заменить притягательности этой вожделенной возможности располагать собою. Вэл изводилась, пытаясь быть разумной, и изо дня в день заставляла себя поверить в то, что ей не на что сетовать – судьба была к ней более чем благосклонна. Она ведь сама хотела разобраться. Хотела понять, что не так с ее жизнью. Ее притягивал Раза, и точка между ними, которая так и не была поставлена, выворачивала душу наизнанку. Разобралась. Получила все, что желала, и даже больше, верно? Черный баргест принадлежал ей, и больше не было сомнений в его чувствах. Он делал для Вэл все, прося взамен лишь любить его одного. Только для Вэл любовь превратилась во что-то эфемерное, пустое, не важное. Она и сама не заметила, как это случилось, но однажды пришло понимание, что это больше не ее цель. Любовь отдалилась, существуя где-то глубоко внутри как нечто само собой разумеющееся, но более не стоящее на первом плане. Ее место заняла злость. Она сжирала, щелкая челюстями по мягким, незащищенным тканям души, рвала на окровавленные куски, перемалывала острыми зубами и выплевывала, даже не глотая. Вэл знала причину своей всепоглощающей злости. Теперь, после того как она выбралась живой из очередной передряги, все скомканные обрывки мыслей, будто засаленные листки бумаги, разгладились, являя внутреннему взору истину. И эта истина – суровая, жестокая – не отпускала ее уже более двух лет. Иногда Вэл всерьез задумывалась – любовь ли привела ее назад? Желание разобраться в себе? Все верно. И это тоже. Слишком противоречиво. Решая свои вопросы один за другим, она наконец добралась до самой гнилой сердцевины. – Поговори со мной, – произнес Раза, отрывая взгляд от бесконечных бумаг, которыми был завален его стол. – Вэл? Она не ответила. Сидела на широком стуле для посетителей, рассеянно листая какую-то случайную книгу. Раш с перевязанным боком мирно лежал у ее ног, тихонько посапывая. Выкарабкался, хотя никто, кроме Вэл, не верил в успешный исход. Сильный. Куда сильнее своей хозяйки. Свеча, одна из множества, что освещали кабинет, стояла на столе, стекая расплавленным воском в круглую глиняную подставку. За окном было темно, зима прогнала солнце, властвуя над городом. – Вэл? – повторил Раза, и она медленно повернула к нему лицо. – Что? – Недовольный тон было не скрыть, но Вэл и не пыталась. Говорить желания не было. Рассказать обо всем, что наболело на душе, не получилось бы, да и осмелься она, сказанное вызвало бы только его раздражение. – Что с тобой? – Раза облокотился о поверхность стола и с тревогой заглянул в ее глаза. – Прекращай молчать. Мне от этого не по себе. – Слабая улыбка тронула его губы. – Все нормально. Просто я устала, – отмахнулась она. – Давай уже, закругляйся! Ты же не хочешь ночевать здесь? Раза проигнорировал ее попытку свести все к обыденной банальности. – Вэл, ты все сделала правильно, – серьезно сказал Раза, и она поморщилась от его слов. Никакого желания начинать этот разговор снова у нее не было. – Ты уже говорил. Я тебя поняла. Я – молодец. Вемир мною доволен, даже перестал называть вонючим лошадиным навозом, – невесело усмехнулась Вэл, откладывая книгу в сторону. – Так что все хорошо, можешь не волноваться на мой счет. – Ты всегда хотела, чтобы мы разговаривали, а теперь изменяешь своим же правилам. – Раза откинулся в кресле, не сводя пронзительного взгляда. – Ты убила первый раз в жизни. Ты думаешь, я не осознаю, что это значит для такой, как ты? Вэл все понимала. Она знала, что Раза никоим образом не пытался задеть ее. Наоборот. Хотел помочь. Но раздражение смело все здравое понимание в наполненную демонами преисподнюю. – Такой, как я? – Голубые глаза тускло сверкнули в пламени свечи. – Для человека, который родился не здесь, – ровно пояснил Раза, явно ожидая подобного вопроса. – Но ты защищала ребенка. Не только себя, не забывай об этом. Не сделай ты этого, Мики погиб бы. – Ты запомнил его имя? – фыркнула Вэл. – А своих волков когда запомнишь? Раза промолчал, недовольно сжав губы. Проглотил поддевку, будто не заметив ее. – Что тебя гложет? Это был случай. Ты не могла знать, что так случится, – проговорил он сухо. – И ты поступила так, как должна была поступить. Убив его, ты спасла и себя и ребенка. Жаркая волна пронеслась по телу Вэл, мгновенно опаляя лицо изнутри. – Ра, это был не случай! – Она бросила на него злой взгляд. – Я тысячу раз говорила тебе, что он хотел убить именно меня! Откуда он знал про мою мать? Кто ему сказал? Подумай сам! – А я тебе тысячу раз говорил, что ты ни при чем, – медленно, сдерживая свои эмоции, произнес Раза. – Назвать тебя и твою мать шлюхой мог любой. Не ищи смысл там, где его нет, пожалуйста. К тому же мы проверили его. Обыкновенный разбойник, промышляющий грабежами и убийствами. Обитал в Дыре. У него даже банды не было, Вэл! – И что? Сложно было нанять такого, как он? Наоборот, таких и нанимают! Вэл говорила почти грубо, с удивлением отмечая в себе настоящую ярость. – Для чего? Убить тебя? Прости, не хочу тебя разочаровывать, но ты не такая именитая персона, – с тяжелым нажимом сказал Раза, наклоняясь вперед и нахмуриваясь. – Ты человек, моя Вторая, тебя все знают, конечно. И признаю, я думал о том, что тебя могли захотеть убрать. Это было бы логично, я не спорю. Задеть меня, бросить мне вызов – но, Вэл, для этого нужно очень сильно меня ненавидеть. Меня не все уважают в этом городе, но докатиться до прямой угрозы – нужна весомая цель. Вэл хотела, чтобы Раза замолчал. Просто закрыл рот и продолжил заниматься своими делами, оставив ее в покое. – Я не хочу это слушать. Хватит повторять мне одно и то же, – скованно сказала Вэл. Ладони, лежащие на коленях, сжались в кулаки, невидимые под столом. – Так ведь ты не понимаешь, сколько бы раз я ни повторял тебе! – с пугающей безмятежностью и уверенностью проговорил Раза, игнорируя ее слова. – Мои отношения с верхушкой нашего города далеки от совершенства, но я успешно прикрываю им задницы, когда это нужно. Они не идиоты. Они уже давно знают меня и то, на что я способен, а приди кто новый на мое место – это новые проблемы. Значит, кто-то преследует более мелкие цели, и я был бы уверен, что это волки, которые все никак не могут заткнуть свои поганые пасти, но… – Да не они это! – на выдохе процедила сквозь сжатые зубы Вэл. – …но ты сама говоришь, что это не они. Как я могу тебе не верить, когда твой любимый дружок один из них? Взглянув в лицо Раза, Вэл трезво решила не комментировать его последнюю фразу. Спокойствие и безмятежность испарились из черных глаз, как мелкая лужица жарким летом. – Ра, я уже пыталась объяснить тебе, но ты не хочешь слушать меня. – Ярость по-прежнему плясала в груди, выжигая, но она, казалось, овладела ею. По крайней мере, очень хотелось в это верить. – Конечно, потому что ты несешь полный бред. Ты как ребенок, стоящий на своем, совершенно глупый ребенок, и я очень удивлен, что ты действительно во многих вопросах так… эмоциональна. – Голос Раза был спокоен, но от Вэл не укрылось его напряжение, словно еще немного – и что-то, прячущееся за непроницаемым лицом, вырвется наружу. От чувства несправедливости, от того, что мужчина, который должен был понять ее, прислушаться к ее словам, говорит с ней как с неразумным малышом, ярость вернулась сухой, испепеляющей жаждой. – Ну, извини! Если ты не хочешь слушать меня, мне больше нечего сказать тебе. – Глубокий вдох и медленный выдох. Пальцы, стиснутые в кулаки, медленно разжались. – Вэл, – прозвучал укоризненный и усталый голос. Она подняла глаза, долгим взглядом посмотрела на Раза, а затем заговорила, и в ее голосе звучало лишь спокойствие: – Заканчивай свои дела, и пойдем домой. Не хочу больше поднимать эту тему. Лепешка была потрясающая. Вэл дожевала свою половину и покосилась на кусок в руках Шейна. Тот поймал ее взгляд, улыбнулся и протянул свой недоеденный ломоть. Вэл, сидящая вместе с волком на небольшой новенькой тахте, стоявшей у самого окна, облокотилась на подоконник и кинула рассеянный взгляд на улицу. – Могла бы просто попросить, – рассмеялся Шейн, наблюдая за умиротворением, появившимся на ее лице, когда остатки выпечки оказались в ее руках. – Это некрасиво, – с набитым ртом пробубнила Вэл, посмеиваясь. За окном было пасмурно, вновь собирались тяжелые серые тучи, обещающие в ближайшее время обрушить на город снегопад. – Ага. – Шейн хлопнул по колену, подзывая к себе Раша. Пес вздохнул, слабо вильнул хвостом и отвернул морду. – Живучий, – с восхищением сказал он, разглядывая выстриженный и забинтованный черный бок собаки, – как и его хозяйка. – Раза считает, что это могли быть вы. – Вэл положила ногу на ногу и потянулась за кружкой с чаем, стоящей на небольшой деревянной тумбочке рядом.