Мои люди, как бы ни забавно это звучало, тоже не спешили начинать традиционные уже в таких случаях грабежи. Они устали, они были вымотаны, а жажда наживы несколько поугасла, так как сейчас в порту Данбе стояли наши драккары, уже заполненные трофеями, и куда собирать новые ‒ пока было непонятно. Золото и серебро на данный момент мало интересовало захватчиков, а вот местные мясники, виноделы и пекари от нас таки пострадали — жратву мы собирали очень активно. Ну а затем по моему приказу начали «фортификацию» города. Рыли рвы, насыпали земляные валы, наскоро ставили частокол, готовили ловушки… Оборонять город было с одной стороны очень сложно, а с другой намного легче, чем тот же Ори. Во всяком случае, здесь можно не бояться королевских алхимиков с их взрывчатыми веществами. А вообще, похоже, непись и без помощи игроков добралась до пороха и всего, что с его помощью можно было сделать. Вон, у короля Нусвена уже чуть ли не рота гренадеров появилась… Эти сволочи попортили мне немало нервов, забрасывая ряды моих бойцов самодельными подобиями гранат. Глиняные шары, прилетая к нам, взрывались, и осколки, разлетающиеся на несколько метров в разные стороны, творили страшные дела. Раненых после такого взрыва было очень много. Благо, в игре раны заживали быстро, и уже к вечеру все легкораненые возвращались в строй. Однако это пока. Я с ужасом представлял, что будет, если алхимики короля додумаются, скажем, до чугунного корпуса. Вот это будет уже совсем невесело… Впрочем, сейчас я особо не страшился ни алхимиков, ни их гранат, ни новоявленных гренадеров. Линия обороны и всевозможные препятствия начинались метров с трехсот или с двухсот от ближайшего дома, так что не то что добросить до нас свои «гранаты» а даже дойти было большой проблемой. Плюс я специально велел строить помосты для лучников. На таких сооружениях находились от трех до дюжины бойцов, которые благодаря высоте помоста могли бить даже по дальним целям. Ну и опять же, за счет высоты у них все было как на ладони. А вот самих стрелков достать было той еще проблемой — помосты были закрытые, с бойницами. Иначе говоря, попасть в моего стрелка вражескому лучнику было довольно затруднительно. Сама система обороны, все валы и рвы были выкопаны и насыпаны таким образом, чтобы преодолеть их было той еще задачей — по сути мы построили самый настоящий лабиринт, в котором противник должен будет потеряться. В целом, так все и было. Первая атака, как показало время, была самой легкой. Наступающие солдаты врага моментально запутались во всех хитросплетениях земляных валов, траншей с торчащими из дна острыми пиками, перегораживающих дорогу частоколов, где обнаруживались «окошки», из которых наступающих угощали стрелами и болтами. Та первая атака довольно быстро выдохлась. После нее в наших защитных лабиринтах осталось множество мертвых солдат врага, тогда как наши потери составляли всего несколько человек и десяток солдат. Ах, да, одна из причин постройки лабиринтов — это возможность пускать в бой наших псов, и они прекрасно справлялись со своей задачей. Во всяком случае, пока еще были… Однако расслабился я рано. Буквально через пару часов последовала вторая атака, в которой большую часть псов перебили. В этот раз враг вообще был лучше подготовлен — тащил с собой нечто вроде лестниц, посредством которых перелезал через насыпи, переходил рвы. Однако эта хитрость им не очень помогла — наши лучники выкашивали их прямо-таки пачками, так что и эта атака провалилась. Но то ли их король обезумел, то ли сами нусвенцы озверели, а последующие две или даже три атаки шли прямо таки без перерыва. Мы только-только отбивались от одной волны, остатки которой в страхе бежали назад, как тут же приходилось отбиваться от новой, и так шел день за днем. Враг не давал нам перерыва, постоянно держал в напряжении, предпринимая все новые и новые попытки. Я уже даже не пытался предсказать, когда же вражеские солдаты вновь попрут на нас — они могли это сделать и спустя несколько часов, и спустя несколько минут, причем как днем, так и ночью. Всю мою армию фактически пришлось разделить на три смены — пока треть бойцов спала, две трети охраняли город и оборонялись. Восемь часов на передовой — и смена, еще восемь часов в караулах и в тылу ‒ затем сон. Восемь же часов отдыха, и снова в бой… Сам я не спал уже два дня, и это очень сильно на мне сказалось. Когда я стоял, как заторможенный, глядя на летящую прямо в меня стрелу, пока как нельзя кстати оказавшийся рядом Гор оттолкнул меня, то осознал — нужен отдых. Я уже начинаю чересчур сильно тупить, и хрен с ней, со стрелой, в таком состоянии я рано или поздно отдам приказ, который выйдет боком всей нашей кампании. И вот очередная атака, начавшаяся еще часа в три ночи, продолжалась уже часов шесть, не меньше. Наших псов практически поголовно перебили. Их трупы остались лежать в лабиринте, втоптанные в грязь. Большая часть ловушек уже была наполнена телами врагов, а подготовить новые нам просто не позволяли… И эта атака, наконец, закончилась, хотя мне казалось, что враги будут переть на нас, пока мы не сдадимся. Этот бой оказался тяжким, очень тяжким. Когда я, наконец, смог подняться с земли и оглядеться, увидел кругом множество трупов: и своих товарищей, и врагов. В этот раз противник добрался до наших рядов, причем в больших количествах, и завязалась битва. Я пнул Древня (Гора, в смысле), но тот даже не пошевелился, лишь буркнул: — Отстань… И я побрел через трупы. Тела лежали, как попало, кое-где кто-то из северян перевязывал раненого товарища — куда-то идти у них явно не было сил. В месте, где трупы врагов лежали чуть ли не друг на друге, я обнаружил Копье. Старик лежал на спине, уставившись в небо. В его грудь угодили шесть стрел. Он был мертв. Я подошел ближе и присел рядом с телом. Вот и все…один из первых моих спутников… — Надеюсь, ты попал к Одину, — сказал я, закрыв ему глаза. — Он умер так, как хотел, в бою, — ко мне, шатаясь, брел Олаф. Он держался за бок, рука была вся окровавленной, а лицо прямо-таки белым, словно снег. — Ты как? — Жив, и это уже хорошо, — прохрипел он и остановился рядом. Его дыхание было надрывным, дышал он с сипением. Похоже, ему здорово досталось. Олаф замер над стариком. — Прощай, Копье, ты был славным воином… Мы около минуты помолчали. — Нужно разжечь костер, — сказал, наконец, Олаф, — негоже оставлять его так. — Я помогу, — буркнул я. — Сам справлюсь, — ответил Олаф, — у тебя полно других дел, конунг… Я не стал спорить и направился дальше. Вон на склоне сидит Ро-Кан и Хорик. Рядом с ними лежит окровавленный Торстейн… Люкана стоит на коленях, склонившись над окровавленным телом подростка, и просто воет, слезы катятся по ее лицу. Неподалеку от нее угрюмый Нуки, которому бинтуют руку. — Конунг! — передо мной возник Бродди. — Ты жив! — выдохнул я. — Жив, а вот Хватти досталось… — Что с ним? — Живой, но лишился ноги. Я помрачнел. Совсем недавно я доверил Хватти командовать целым отрядом, и в последний раз, когда я его видел, он был необычайно горд этим своим назначением, прямо-таки светился. Тут я заметил, что и с Бродди не все в порядке — его левая рука висит, словно плеть. Он понял мой взгляд и усмехнулся: — Сломали, но ничего страшного. Сейчас найду врачевателя, и он меня подлатает. Что будем делать дальше, конунг? — Биться, — вздохнул я. Как будто бы у нас был другой выбор. — Я тут подумал — у нас ведь полно трофеев, почему бы нам просто не уйти? Зачем продолжать сражаться? Вот и что ему ответить? Как объяснить, что я выполняю квест? — Мы получим эти земли, Бродди. Они нам нужны. Если останемся на своих островах, рано или поздно враги придут за нами. Нам нельзя отсиживаться, нужно наращивать силы. — Пока мы их просто растрачиваем, — устало ответил Бродди. — Сейчас так кажется, — ответил я, — но на самом деле…